Рассказы: 2005-2010 - Лев Власенко

— Шевелитесь, шевелитесь, лентяи! — крикнул он остановившимся стражникам.

— Я Пранай Прая Нок, — представился Прая, приложив руку к груди.

— Мой друг, — он указал на Рангсана, — Кун Ланг Рангсан Даенг Бплон На Аюдхая.

— Na Ayudhya? — переспросил француз. — Mondemoiseau?..

Друзья обменялись непонимающими взглядами. Фаранг назвал титул Рангсана, как будто тот имел при дворе какое-то влияние.

— Вы напрасно теряете время, — раздался знакомый голос.

Генерал Син из провинции Так вышел из-за колонны и неприязненно посмотрел на долговязого француза, возвышающегося над сиамцами.

— Он ничего не знает о планах девараджи, — громко произнес Так-Син.

Генерал промок до нитки. Его лицо выглядело нездорово-бледным, а глаза были обведены темными пятнами от усталости и недосыпания.

— Мне жаль, что девараджа принял решение защищать город, — Прая сочувствовал храброму генералу. У Так-Сина было много общего с Рангсаном, оба были наполовину иноплеменниками, оба достигли своего положения благодаря заслугам, а не от рождения и снискали за это любовь народа и зависть чиновников. 

Так-Син нахмурился.

— Скоро о решении девараджи пожалеют жители Аютии, — слова генерала переполняла желчь и вырвавшаяся злоба, которые ему приходилось скрывать изо дня в день.

Прая невольно отступил на шаг назад.

— Что мы можем сделать? — неожиданно спросил Рангсан.

Син удивился бы меньше, заговори с ним один из каменных кинар.

— Город обречен, — наконец промолвил он. — Если мы ничего не предпримем — нас поглотит эта обреченность.

Прая заметил, как глаза Рангсана расширились от удивления, ведь Так-Син повторял его слова! Неужели это действительно столь очевидно и только он, Прая, увлеченный молодой вдовой и прочими радостями жизни, не замечает царящего вокруг разложения?..

—  Девараджа надеется на фаранг? — продолжил генерал. — Ха! Они не станут сражаться с нашими врагами. Когда Аютия падет, их помощь достанется Дзийнь и другим врагам бамар.

— Нам пригодится любая помощь, — напомнил Прая.

— Что чужеземцам до Аютии и Сиама? — с горечью в голосе спросил Син. — Они боятся бирманцев, но не потому, что те угрожают их родине. Фаранг понимают, что им сложнее будет справиться с сильной Империей, чем с разобщенными, воющими между собой странами. Я даже рад, что бирманцы побеждают!

Прая слушал генерала с ужасом, Рангсан — с нескрываемым любопытством. Фаранг Анри молча смотрел на спорящих сиамцев. Он потерял нить разговора, как только они перестали говорить на пали и перешли на свой родной язык.

— Я пытался убедить его отдать ружья, которые они привезли с собой, — Так-Син с ненавистью посмотрел на француза. — Но он отказался, сославшись на приказ девараджи. Их ружья лучше наших мушкетов, но из них будет стрелять только дворцовая стража, а не войска, защищающие городские стены.

Кулаки генерала сжались. Он с трудом сдерживался, чтобы не ударить ненавистного западного варвара.

— Генерал… — Прая стало жаль иноземца. — Этот человек выполняет свой долг.

— Мне стоило убить его за это.

Так-Син отвернулся.

— Я возвращаюсь к своим людям, — резко сказал он.

— Разве не вам доверили защиту дворца? — удивился Прая.

— Фаранг справляются с этим без моей помощи, — скривился генерал. — Трусливый Монгкут возглавил оборону стен. Я ошибся, исполнив приказ девараджи вернуться в столицу...

Он зашагал прочь.

— Что с ним? — осведомился Анри.

— Ему просто надоело собирать плевки, — Прая попытался улыбнуться.

— Так-Син привел в город пять сотен верных только ему солдат… — напомнил Рангсан. — Возможно, что это девараджа поступил недальновидно, запретив ему покидать город.

Удаляющийся генерал шлепал по лужам. Дождь не останавливался.

5

Прая спал. После кровавой перестрелки и безрадостных разговоров он ожидал увидеть во сне мрачную тень Ангкора, но память, искаженная кривым зеркалом сновидений, вернула его в радостный и безмятежный день юности.

…Фехтовальщики приветствовали друг друга церемониальными поклонами. Под звуки флейты соперники разошлись, покачиваясь и приподнимая согнутые в коленях ноги, как бойцовые петухи. По левую сторону арены возвышался стройный красивый Рангсан, еще совсем мальчик. Справа от него стоял сутулый, с мощными руками и кривым лицом опытный рубака. Прая никогда так и не узнал, почему девараджа выпустил этого убийцу против собственного незаконнорожденного сына. Возможно, Сурият хотел смерти Рангсана, чтобы не пришлось возиться, пристраивая его при дворе. 

 Девараджа, возлежащий на пышном ложе у края арены, взмахнул рукой. Флейта протяжно запела — и бойцы бросились друг на друга, будто сорвавшись с незримой цепи. Противник Рангсана успел сделать не более трех выпадов. Легко отразив его атаку, юноша подпрыгнул и нанес сокрушительный удар, повалив соперника на землю. Короткие парные сабли сверкнули у лица поверженного воина, принуждая его бросить оружие и признать поражение.

— Нарсуан! Нарсуан, возрожденный![3] — загалдели зрители.

Рангсан вбросил мечи в ножны. Он даже не вспотел. Игнорируя всеобщий восторг, мальчик направился к краю арены, где его ждал дрожащий от волнения Прая.

Рангсан никогда не поддавался лести. Чиновники и мелкие дворяне в незначительных рангах, зная о родстве бледного мальчика с девараджей, без устали льстили ему в глаза и сплетничали за спиной, распуская отвратительные слухи, о том, что он наполовину бирманец. Мать Рангсана родом была из западной провинции Маеронгсон, где смешанные браки давно перестали быть редкостью. Бирманка или нет, она подарила сыну внешность, разительно отличающуюся от меднокожих жителей Аютии, он унаследовал ее бледность, угольно-черные волосы и большие печальные глаза.

Несмотря на то, что Сурият не признал Рангсана своим законным сыном, после этого боя он настоял, чтобы с ним обращались, как с младшим членом королевской семьи. Чиновники шептались, что владыка полюбил бирманского мальчика, но Прая не знал человека более преданного Аютии, чем Рангсан Даенг Бплон…

— Кун Пра! Проснитесь, прошу вас. Мне страшно!

Убедившись, что гость проснулся, Мали убрала руку и упала на колени.

Прая протер глаза. Было раннее утро. За приоткрытой дверью светлело предрассветное небо, озаренное бледным пламенем восходящего солнца. Солнца?.. На юге?! Он рывком сел на кровати.

— В чем дело?

— Пожар! — Мали указала на далекое зарево. — У южных ворот.

— Где Рангсан?

Мужчина поднялся с кровати и начал быстро одеваться.