Folie a Deux (СИ) - Шишина Ксения

Он перемещает ладонь вверх по шее, чуть надавливая на кожу. Смотрит в мои глаза неотрывно и с пронзительной печалью. Мне хочется связать происхождение этой тоски с собой, но я не настолько наивна и нелепа. Ни один побег не длится вечно. И даже когда ты куда-то уезжаешь, все твои тяготы в значительной степени перемещаются вместе с тобой. Зачем Райану Андерсону даже не столько ребёнок, сколько именно я, как отдельная трудность в дополнение ко всему, что и так напрягает миллиардеров?

— Можно будет увидеть твой самолёт прежде, чем это время подойдёт к концу?

— Имеешь в виду, перед возвращением в Нью-Йорк?

— Да, — я предполагаю, что иного шанса мне не представится. Поразительно, как резко я захотела того, о чём до недавнего момента даже не думала. Просто побыть хотя бы минуту в наверняка роскошном и дорого выглядящем салоне воздушного частного борта.

— Почему лишь увидеть? Я не собираюсь оставлять тебя тут, чтобы ты вернулась обратно обычным рейсом. Или ты… не хочешь со мной? Знаешь, там есть большая кровать почти королевских размеров. А я ещё никогда не занимался сексом во время полёта. Хочешь быть первой?

Я целую его, едва он завершает свою мысль. Несмотря на понимание того, что он, скорее всего, лжёт и вряд ли не уединялся там ни с женой, ни с кем-либо ещё. А после мы с ним неоднократно согреваем друг друга.

Глава десятая

— Перестань, Моника.

— Ты о чём?

— Перестань так смотреть. Если на мне солнцезащитные очки, то это не означает, что я не чувствую твой взгляд. Мы провели в номере два дня, а завтра мне надо обратно в Нью-Йорк. Я не думаю, что ты действительно хочешь провести последний день наверху.

— А разве ты не слишком занят в своём телефоне, чтобы помнить про меня? — спрашиваю я, делая глоток сока через трубочку. Свежевыжатый апельсиновый напиток приятно освежает горло и смачивает губы. Райан Андерсон в бежевых шортах и с обнажённой грудью полулежит в соседнем шезлонге справа от меня. Неистово жмёт на сенсорные кнопки, хотя я даже не знаю, как можно увидеть что-либо на экране, когда на тебе надеты солнцезащитные очки.

— Я считаю себя мультизадачным человеком.

— С каких пор многозадачность не является врагом?

— Если прибегать к ней в умеренных количествах, то всё будет нормально.

Не зная, что на это ответить, я осматриваюсь вокруг себя. Обвожу взглядом бассейн и немногочисленных людей, находящихся либо в воде, либо лежащих на шезлонгах, пока мне не становится реально грустно. Потому что все общаются между собой, все, наверное, являются друг другу родными или друзьями, и только мы с Андерсоном тут будто бы ни к месту. Я невольно обращаю внимание на палец без кольца и задумываюсь, что это может вообще ничего не значить. И, скорее всего, реально не значит. Не то чтобы мне подумалось, что в этом браке совсем всё стало плохо, но внутри меня всё равно что-то всколыхнулось. Тогда, когда я увидела пустоту вместо украшения. Глупо. Неразумно. Бессмысленно.

— То, что ты там делаешь, это надолго?

— Не очень, а что?

— Ты сам сказал, сегодня последний день, — говорю я, созерцая то, как Райан поджимает губы, — ты мог бы отложить дела до завтра.

Он снимает очки правой рукой, а левой ладонью дотягивается до кончиков моих волос, опуская телефон экраном вниз около своего колена. Я пытаюсь не чувствовать проникающего внутрь меня эмоционального тепла от столь незначительного контакта, но всё совершенно тщетно. Последующие слова и вовсе ощущаются, как что-то прежде тайное, чего от него ещё никогда и никому не доводилось слышать.

— Ты красивая, Моника. Если бы я не был тем, кто я есть, я бы, наверное, так и смотрел на тебя. Хочешь, чтобы я не просто приезжал, а оставался в твоей квартире? — солнце заставляет его щуриться. Вызывает из-за этого складки вокруг глаз. Но Райан Андерсон лишь обхватывает заднюю часть моей шеи. Чувственное прикосновение едва не лишает меня способности мыслить.

— А что случилось с твоим отелем и тем, что он ближе к офису? Твои люди чем-то не угодили?

— Они верные и исполняют любые мои поручения или просьбы. Но в моём отеле нет тебя. Я могу позволить себе опаздывать. Или ты просто будешь будить меня пораньше.

— Ты не собираешься увидеть детей?

Несмотря на усиливающееся ввиду приближения полудня пекло, мне становится словно холодно, когда Райан убирает руку. Боковым зрением я вижу, как очки возвращаются на место, в то время как он зло проводит ею по своим волосам. Он неоднократно звонил мальчикам на протяжении этих дней и позволял мне слышать, оставаясь в номере и также не прося меня никуда уходить, но сейчас я будто ступила на запретную территорию. Снова.

— Причём здесь мои дети? Я задал конкретный вопрос и хочу получить на него ответ.

— А я хочу понять, какое место занимаю в твоей жизни. Кем являюсь для тебя. Но я путаюсь только всё больше и больше с каждым проходящим днём.

— Ты та, с кем мне хорошо здесь и сейчас. А ещё у тебя, возможно, будет ребёнок от меня. Ты должна понимать, что одно лишь это уже ставит тебя на уровень выше всех других женщин, которые довольствовались исключительно драгоценностями и вещами. А учитывая, что я преподносил их далеко не всем, то и тем более.

— Сколько у тебя было связей? — спрашиваю я, лишь бы не повторить ошибку, опять сказав что-то неправильное, о чём мне случится пожалеть в тот же самый миг, хотя слова забрать назад уже не выйдет. Я даже вновь поворачиваю лицо к Райану и обнаруживаю, как его шорты сползли чуть ниже, пока он тянулся к столику справа, чтобы положить на него свой сотовый. Движение мышц груди и живота заставляет меня увлажниться и снова захотеть уйти с жары в прохладу гостиничного номера.

— Я не считал. Но наверняка не меньше нескольких десятков.

— Почему случился первый раз?

— Ни почему. Просто случился, и всё.

— То есть ты однажды проснулся и спросил себя, почему бы не изменить жене? Так не бывает.

— У меня так и было, и на этом данный разговор закончен. Ты всё ещё хочешь вернуться наверх? Если да, то пошли, — он встаёт и убирает телефон в правый карман шорт. Меня терзает желание сказать, что во мне гораздо сильнее стремление узнать причину, которой не может не быть, но я сглатываю соответствующий импульс и тоже поднимаюсь с шезлонга.

Мой рассудок словно дремлет и до отъезда из Рио, и пока мы летим в шикарном частном самолёте обратно в Нью-Йорк. Роскошное дерево, все удобства на борту, фактически тишина, несмотря на работающие двигатели. Мы и спим, и не спим. В кровати королевских размеров в не менее просторной спальне. От постельного белья пахнет свежестью и чистотой. Ни единой вмятины или складки. В такой атмосфере ещё меньше хочется просыпаться эмоционально, но всё же это происходит через несколько дней после перелёта. Когда Райан Андерсон пытается задрать моё платье, вжимая меня в мои же диванные подушки, но в этот момент начинает звонить телефон. Не его, а мой. Лежащий на журнальном столике. По мелодии я понимаю, что это мама. Или папа. Кто-то из моих родителей. На них у меня установлен один и тот же рингтон.

— Стой. Я должна ответить.

— Нет, не должна. Кто бы это ни был, они могут подождать. Перезвонишь им позже.

— Прекрати. Это родные, — я уклоняюсь от попытки вернуться к прерванному поцелую. Тяжело дышу и не особо и хочу отталкивать Райана, но всё равно выбираюсь из-под его тела. Дотягиваясь до сотового, подношу его к уху, чтобы ответить. — Да, мам. Привет.

— Привет, милая. Я тебя не отвлекаю? Ты какая-то запыхавшаяся.

— Нет, всё нормально. Что-то случилось?

— Нет, ничего. Просто мы так и не обговорили то, когда мы с отцом приедем к тебе в гости. А я тут решила посмотреть билеты на самолёт, и знаешь, послезавтра есть очень удобный рейс. И стоимость недорогая. Что ты думаешь, если мы прилетим пятого числа во второй половине дня? Ты никуда не собираешься по работе в эти дни?

Мне в принципе трудно о чём-то думать, учитывая, что Райан целует заднюю часть моей шеи. Я сдвигаюсь вправо, но он обхватывает талию левой рукой, удерживая меня так, чтобы предупредить дальнейшее движение. В хорошем смысле ощущения почти невыносимы. Настолько, что я просто смиряюсь с ними и его действиями.