Выгребная яма - Вальдемар Лысяк

нынешнего, политкорректного. Эта более мягко понимаемая толерантность, то есть согласие на взгляды и установки, с которыми мы не отождествляем себя, своеобразная их апробация (хотя и не безусловная) – была раздавлена Салоном, которого оскорбляет то, что прогрессистам делают услугу консерватисты/традиционалисты, применяющие толерантность разумно и снисходительно. В 1956 году немецкий философ и социолог Герберт Маркузе (звезда левацкой Франкфуртской Школы, пропагандирующей метаполитическое бунтарство Грамши) издал трактат под названием "Репрессивная толерантность", убеждая ним, что та, традиционная толерантность, будучи доменом либертинов, является гадкой, так как дискриминирует всяческих прогрессистов. Одновременно – применяя близкую его сердцу марксистскую диалектику – он предложил, для употребления Салоном, толерантность хорошую, являющуюся противоположностью гадкой традиционной толерантности. Эту хорошую он назвал "высвобождающей толерантностью", и далее пишет без обиняков: "Высвобождающая толерантность означает нетерпимость к правым движениям и взглядам, а терпимость исключительно к левым". Начиная от всяческих извращений, до феминизма, гендеризма и т.п. Нетолерантных же гомофобов, гендерофобов и педофилофобов необходимо выбрасывать "на свалку Истории". Каждое 16 ноября (поскольку это учрежденный Салоном Международный День Толерантности), скандируя при этом: "Никакой толерантности к врагам толерантности!". Понятное дело, левацкой.

Понятное дело, консерваторы выкатили тяжелую артиллерию в защиту "репрессивной толерантности" (она же "репрессирующая"), убеждая, что по-настоящему репрессивным является террор левацкой "высвобождающей толерантности", которую рекламируют различные салонные оргáны и организации (например, гданьское Товарищество Толерадо), и которая, кстати говоря, свои доктринальные корни имеет в XVIII веке (Вольтер и Руссо гласили, что "что только лишь люди, не являющиеся религиозными фанатиками, заслуживают общественной толерантности". Гжегож Стшемецкий: "Почитаемая будто идол толерантность хороша или плоха в зависимости от того, что мы обязаны этой толерантностью охватить. В фальшивой морали, построенной на псевдоценностях, роль зла исполняет нетерпимость, а роль добра – терпимость к наихудшему злу, уравнивающая последнее с добром, то есть, представляющая зло как добро, а это уже деяние воистину дьявольское, ибо подобным образом на основе толерантности строится порочная ментальность и продажная совесть" (2020). Александра Рыбиньская[54]: "Левацкая толерантность в качестве наивысшей ценности выпихнула из общественной жизни иные принципы его, этого общества, функционирования – честность, тщательность, совестливость. Совершенно не важно, воруешь ты или мошенничаешь – важно, любишь ли ты негров" (2009). Английское издание "The Spectator" воспользовалось в отношении салонной "высвобождающей толерантности" (она же "эмансипирующая") определением "тоталитарная толерантность левых". Гениальный колумбийский колумнист Николас Гомес Давила очень верно диагностировал, что "безграничная толерантность является всего лишь лицемерным способом уступить левакам" (1986).

Леваки же в свою защиту в качестве главного аргумента используют "равенство", которое указывает достойную цель для салонной все-терпимости. Ян Чиньский, польский левак-революционер эпохи Романтизма, весьма верно констатировал в "Польских якобинцах" (1833): "Революции, раньше или позднее берутся за штандарт равенства". То есть за химеру, придуманное явление, полнейший абсурд. Разговор об обязательном равенстве в мире, обитатели которого всегда (начиная с пещер) делятся на на сильных и слабых, умных и глупых, храбрых и трусливых, красивых и безобразных, худых и толстых, трудолюбивых и ленивых, богатых и бедных, похотливых и нечувствительных к сексу (и т.д., и т.д., и т.д.) – все это нонсенс, вздор. Ну да, неравенство – весьма часто это несправедливость. В истории "homo sapiens" наиболее поражающим ее проявлением была длящаяся несколько тысяч лет система рабства, окончательной точкой которого стала американская Гражданская война (1861-1865). Ее головные причины, экономические (производство, торговля и финансы, в основном, пошлины и кредиты) подверглись историческому затушевыванию, победил рассказ о благородном президенте Линкольне, который желал "освободить рабов", чтобы воцарилось равенство всех сограждан, чернокожих и белокожих. Мало кто помнит, что Линкольн в 1858 году (за три года перед началом войны) декларировал: "У меня нет намерения, непосредственно или посредственно, вмешиваться в институцию рабства, которое практикуют некоторые штаты". Тот же самый человек будучи еще республиканским конгрессменом, провозглашал во время публичной дискуссии с сенатором-демократом Стивеном Арнольдом Дугласом: "Негр ни морально, ни интеллектуально мне не равен". Были отмечены и такие его слова:" "Я не являюсь и никогда не являлся сторонником внедрения каким-либо способом ни социального, ни политического равенства белой и черной расы. Ибо существует психологическая разница между белой и черной расой, которая, как я верю, не позволит этим расам жить на основе социального и политического равенства (...) Как и всякий иной человек, я сторонник того, чтобы приписывать белой расе более высокой позиции". Я процитировал это, чтобы щелкнуть по носу тем, кто хвалит Линкольна и рекламирует в качестве великого гуманиста, "честного Эйба", образца всяческих добродетелей. На самом же деле этот сифилитик был заядлым расистом и был знаменит тем, что охотно рассказывал направленные против негров анекдоты, которых называл "отвратительными черномазыми". Его сексуальную развращенность (буквально как у выродка) я описал в фельетоне "Динкольн без маски" ("К делу" 26/2013), перепечатка в сборнике "Лысяк на печатных страницах 8", 2019). Биограф Линкольна, Лероун Беннет, очень верно заключал: "История ни одного иного американца не была подделана столь обширно" (2000).

После этого линкольновского отступления давайте вернемся к сути дела, то есть к несправедливости, которой и сейчас бывает неравенство. Наш мир стоит на голове, что видно, хотя бы, по тому, что по сравнению с биржевым спекулянтом врач и медсестра – это беднота (спасающая жизни другим людям), точно так же как обучающие молодежь преподаватели и учителя – по сравнению с молодыми людьми, собирающими миллионы за то, что пинают мячик. Однако, эти неравенства являются слишком слабыми аргументами в пользу введение тотального эгалитаризма, поскольку, как таковой он стал бы тоталитарной практикой. Человечество упражнялась в этом уже много раз (от якобинства до коммунизма, к чему я еще вернусь), и, тем не менее, лозунг равенства до сих пор жив и все так же нагло применяется политическими демагогами, равно ка массой бездельников и наглецов всего мира, которые интерпретируют его как "каждому поровну", не обращая внимания на заслуги, труд, добрую или злую волю и т.д. Выдающийся австрийский этолог, лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц: "Первостепенную вину за это положение вещей несет идеология эгалитаризма. Я считаю, что всегда опасно выстраивать какую-либо систему на лжи. Ведь это же неправда, будто бв все мы являемся равными. Неравенство людей – это один из фундаментов и условий культурного развития. У основ этого неравенства лежит различие в способностях. Эгалитаристская точка зрения совершенно противоречит биологии. Она (биология) указывает на то, что люди неравны себе с момента зачатия" (1963).

Первое, на что биология указывает при зачатии, это промежность новорожденного. Промежности эти всегда различаются – они или мужские, или женские. Этот факт всегда чудовищно бесил феминисток, а сегодня бесит, прежде