Путешествие в Московию 1664-1665 - Николаас Витсен

обычным рождественским пением; пели как попало, без размера и порядка. При входе они поворачиваются к домашнему боженьке [иконе] и после обычных поклонов поют о рождении Христа; во время пения все били земные поклоны, а к концу пожелали царю, царевичу и царице, называя их по имени, счастливого года и долгой жизни; того же пожелали затем и слушателям. Медный крест, сделанный по их обычаю, священники держат перед собой; спереди на рясе вышит большой крест красного цвета.

4 января.

Отсюда мы отправились в назначенное время и пришли в деревню Едрово вечером.

5 января.

Отправились в 4 часа до рассвета и к заходу солнца продвинулись на 10 миль до Коломны, на красивом озере. Миновали 3-4 деревни, в одной мы обедали и меняли лошадей.

Наш пристав сегодня отобрал сани с табаком, велел бить возчика и сжечь товар. Эта торговля здесь запрещена под страхом наказания кнутом и даже повешения. Я видел здесь, как русские оттирают пьяных снегом до трезвости, они трут снегом лицо, шею и грудь и заставляют их жевать снег.

Каждая деревня, которую мы проезжали и где останавливались, должна была доставлять нам кур, гусей, яйца; баранину и говядину покупаем по установленной цене, хотя и в убыток крестьянину.

Проехали 4 мили до Вышнего Волочка. Это хорошая деревня. Ночью на небе показалась большая кометная звезда[123] с громадным хвостом, который закрыл несколько звезд, вокруг луны мы видели большое кольцо; за этим последовала сильная гроза. В нашей кухне по небрежности поваров возник пожар. Русские очень волновались за свои деревянные дома, однако все окончилось благополучно.

7 января.

Мы снова проехали 6 миль до Выдропужска, где находится большой деревянный двор — собственность патриарха, у реки Тверцы. Здесь я видел, как одна пара танцевала по-польски.

8 января.

Отсюда проехали 7 миль до Торжка. Мы должны были ехать так медленно потому, что царь не желал приезда посла раньше предопределенного времени. Как только мы прибыли, некий старец, который был очень пьян, приветствовал нас от имени воеводы — Михаила Семеновича.

Торжок — просторный город, редко застроенный домами; у подножия горы, в небольшой долине, кое-где стоят группы домов, окруженные деревьями. На той стороне реки Тверцы, на высоком берегу, находится мужской монастырь, построенный из дерева. Рядом с ним стоит еще несколько простых домов, образуя как бы пригород. То, что они называют городом или замком, это местечко размером в половину нашего города Вееспа [в Голландии]; город окружен деревянным валом высотой в 14 сосен[124], бойницы такие, что едва проходит жерло пушки. И этот, и вышеупомянутый монастырь я зарисовал с натуры[125]: этот лежит в долине, но на некотором возвышении, у него 17—18 деревянных башен; с одной стороны его омывает река, а с другой — ров; спереди и позади — сухо. В городке живут воевода, дьяк и писцы, имеется 1 или 2 часовни, больше ничего особенного нет; почти все церкви деревянные. Там видна башня странного строения [это церковь], которую я зарисовал; есть здесь и женский монастырь.

8—11 января.

Любопытство привело меня в дом купца, куда я был приглашен на обед. Хозяйка приветствовала меня кубком пива, зачерпнув его из большого ковша, причем остатки из кубков выливались обратно в ковш, что было весьма неаппетитно. Стол накрыли грязноватой скатертью сами хозяин и его сын, хотя это важные люди, у которых в изобилии были холопы и слуги. Для каждого из нас была положена груда толстых ломтей хлеба всех сортов и деревянная ложка. Первым блюдом были засахаренные сливы и огурцы, на второе подали курицу в бачке, на третье — кусок свинины с уксусным соусом, который они ели ложками. Четвертое — какая-то странная жидкость, которую тоже едят ложками. Пятое — паштет из мяса, с луком, чесноком и т.д. Как мы сели, так нас и оставили сидеть. Очень просты были они со своими слугами. Кроме нас было еще двое русских гостей; ох, как же некрасиво они едят! Не молятся, а только крестятся; сидят хуже, чем самый неотесанный наш крестьянин. Во время обеда пришел сынок хозяина и приветствовал нас рукопожатием и поклоном; чем крепче ударяют по рукам, тем, значит, серьезнее. Этот поднес каждому из нас по чарке водки и продолжал стоять, склонясь до земли, пока они не опорожнились. Затем хозяин вызвал жену, которая также поклонилась каждому из нас и поднесла по кубку водки, после чего сразу, не говоря ни слова, опять ушла. При первом выходе хозяйка сказала: "Приглашаю вас на хлеб-соль". Одета она была богато: шапка вышита золотом и жемчугом. Привезли нас домой в санях купца, а на следующий день я также угостил их.

Сегодня у них святой день или, точнее, пьяный день: определенно весь город был пьян — все, кого мы ни встречали, даже многих женщин пришлось увозить домой в санях. В этот день поэтому мы услышали на наш счет некоторые грязные поговорки, и нас посылали к местожительству немцев в Москве, что является оскорблением[126]. Из всех домов показывались молодые женщины, они были разодеты и некрасиво напудрены, но, когда мы подходили, — убегали и не хотели появляться. Когда мы как-то раз направились к ним, они убежали; вышла старуха, клянясь Богом, что у них нет девушек, умоляя нас пройти дальше. Другая, видя из окна, что мы наблюдаем за ней, крикнула: "Почему вы смотрите на меня? Я уже стара, со мной ничего не получится, вам нужна помоложе!" Казалось, они здесь пугливее, чем в других местах, не привыкли к чужим. Еще по пути мы часто видели, что там, где на постоялых дворах были девушки брачного возраста, родители их сразу запирали. У девушек в ушах и через плечи висят серебряные цепочки, на голове позолоченная бахрома. Я видел здесь попа, выходящего из церкви, с крестом и еще во всем облачении, с кропилом и т.п. прямо со службы, он был пьян, приставал, как это делают пьяницы, выкрикивал множество глупых слов и чуть не подрался с нами. Я видел также, как дети слетали с высоких, крутых гор на длинных дощечках быстрее стрелы из лука, ужас! Здесь довольно большой базар, где продаются мясо, хлеб, пиво и много мелочей.

12 января.

Из Торжка мы уехали 12-го, проехали в этот день 6 миль до Медного Яма на реке Тверце. Здесь деревенский поп, будучи очень пьяным, поднес послу по их обычаю хлеб-соль.

13 января.

Отсюда мы уехали в 4 часа до рассвета