Путешествие в Московию 1664-1665 - Николаас Витсен

каким путем захочет послать вас обратно". Я, разгорячившись, рассказал им, как у нас встречают русских послов, показывают им все, вплоть до военного снаряжения и т.п. Спросил, почему они нас держат как в заточении и не пускают ни к валу, ни даже в город. "Без сомнения, — сказал я, — этот ваш город, как один из важнейших, наверное, всем снабжен, великолепен и достоин, чтобы показать его иноземцу". В ответ я услышал только: "Такова воля Великого Государя". Посол велел спросить, позволено ли послать кого-либо к воеводе, чтобы соблюсти надлежащую вежливость, на что получил отказ: "В этом, — сказали ему, — было отказано и английскому и другим послам", — на что был ответ: вы отклоняете визит вежливости, но не можете подозревать нас в распутстве, ведь около наших спален поставили охрану, которая, если что пропадет, будет наказана.

28 декабря.

В воскресенье после проповеди наш пастор крестил здесь двух детей лютеранских родителей по нашему обычаю, с той лишь разницей, что ему пришлось опустить слова "здесь исповедуемое"[111]. Капитан Юриан Григорьевич, который нас провожал до города со своими подчиненными, теперь нас покинул.

Наш дом охраняли 15—16 человек из гвардии воеводы, они же сопровождали нас, когда мы выходили. Место, где находится наш дом, это пригород за рекой, он окружен деревянным валом; но нам не разрешают выходить отсюда или рассматривать это деревянное сооружение. Нас отстраняют от реки, которая течет вдоль города, а также от моста, ведущего к замку[112] и к городу. Да, они не позволяют немцам, встречающимся на улице, обращаться к нам, тем более не разрешают нам ходить в их двор. Таковы обычаи этой страны. Несмотря на это, я хорошо осмотрел город: он лежит вдоль реки, по расположению несколько схож с Лондоном; мост деревянный, по величине не уступает мосту через Темзу, течение реки здесь быстрее[113]. Город окружен деревянным валом, на нем кое-где неуклюжие башни; в них сверху и снизу есть амбразуры для мушкетов и луков, вал состоит из бревен, лежащих вдоль одно на другом; внутрь входят по лестницам и террасам; кое-где есть и каменные башни; ворот много — большинство из дерева, простого строения. У моста находятся каменные ворота в середине каменного вала; за его стенами живет воевода и находятся все приказы, но и не только они: рядом с ними там еще сотни домов. Эта каменная стена, высокая, белая, простирается вдоль реки на 8—10 минут ходьбы, это они называют замок [кремль]. Над воротами большие часы. В городе виднеется много [70] церковных глав, у одной из главных церквей пять глав, средняя — позолочена. В другой хранится большой жерновой камень, на котором нарисован Св. Антоний; этот камень вместе со святым приплыл сюда из Рима[114]. Эта церковь — на окраине города, за рекой. В другой хранится изображение древнего языческого божества, которому люди прежде поклонялись и приносили в жертву живых детей, откуда она еще сохраняет свое название[115].

Пригород около реки можно справедливо сравнить с Лондоном хорошими базарами, лавками, изобилием всяких товаров. Шведский и любекский дворы находятся на одной улице, один против другого, между ними караульная будка. Как в городе, так и здесь излишек церквей. Окружность города я считаю 3 часа ходьбы. Здесь очень много рыбы.

Микита, наш пристав, однажды очень обиделся, потому что мы не проводили его как требует обычай. Он сказал, что это неуважительно по отношению к царю, а он должен соблюдать честь царя. Он хотел бросить в башню своего толмача за то, что тот сказал нам, будто среди русских не принято из вежливости провожать кого-либо, и запретил ему входить в наш дом.

Один из митрополитов имеет здесь свою резиденцию, а в России их четверо[116]; из них выбирают патриархов.

Река около города редко замерзает в середине; русские рассказывают, что это потому, что царь Иван Васильевич погубил здесь много людей: их привозили к мосту сотнями, отрубали головы, и от этого вода окрашивалась[117]. Монастырь Св. Антония хранит большой камень в маленькой часовенке у входа; на нем нарисован Антоний, стариком, с белой бородой; его тело хранится в подвале ближайшей церквушки, под медной крышкой гроба; об этом мне рассказал человек, который видел это под камышовым покрывалом[118].

31 декабря.

В последний день года мы выехали из Новгорода. Проехали в первый день четыре мили до деревни (Броница) на реке Мета. Мы продвинулись бы еще на две мили, но там сгорела деревня. Мы проехали через две деревни, одну реку и довольно большое расстояние по равнине, местами с ивами и вязами.

Наш выезд из Новгорода произошел также торжественно: два полка стрельцов заняли улицу. Мы сидели в своих санях.

1 января 1665 г.

В Новый год мы прибыли в деревню Вина, 8 миль от Броницы. Проехали четыре деревни, в четвертой — ям, где мы меняли лошадей. Дороги были очень скользкие, что весьма неудобно при спуске с гор.

2 января.

Мы приехали в Рахиномост, продвинувшись на 8 миль. Здесь тоже был ям. Ехали вдоль реки Холово, в Крестцах, за три мили до ночного пристанища, меняли лошадей. На этой реке лежат вместе три деревни, числящиеся за патриархом, как и все лучшие деревни вплоть до Москвы и дальше.

3 января.

Ехали до Валдая 6 1/2 миль. Здесь на острове находится хороший монастырь по названию Иверский[119], принадлежащий патриарху. Приор монастыря сразу прислал нам в дар рыбу, хлеб, квас. Мы проезжали по многим тяжелым дорогам, так что ближайший ям, наверно, потому и носит свое название[120]. Нам встречалось много курганов, под ними, говорят, похоронены кости погибших еще с польской войны[121].

Я видел здесь несколько домиков на сваях, из них ловят волков и медведей, и еще видел, как цедят из деревьев смолу. Сюда в монастырь пригласили нашего доктора и хирурга[122] для нескольких больных; там был монах, которому далеко за сто лет, перекрещенный немец. В монастыре живут 200 человек братии. Валдай мог бы сойти за городок; в нем две церкви, а также хороший базар и большие лавки.

Так как у них было время Рождества и одновременно — пьянки, то мы должны были задержаться здесь до следующего полудня. Наш хирург перевязал ребенку грыжу, которая, как они воображают, происходит от колдовства; они обещали ему зажечь свечу перед Св. Николаем. Между тем богомольцы и священники пришли почтить посла своим