Студент: Назад в 90ые - LikanTrop

- Так точно, – поднялся Рядно и отдал честь, – разрешите исполнять?

- Дверь закрыть за собой не забудь, – махнул рукой Вова, поднялся, выйдя с другом в зал, лег на лавку под штангу и поднял снаряд с подставки, – а то не дай Бог кого нелегкая сюда занесет.

Июнь 1988 года Бутырская тюрьма г. Москва. Святослав Степанович Григорьев

Как говорил какой-то умный человек если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят. Такое было у писателя Хемингуэя, которой на старости лет пару раз даже оказался в психушке. Ему мерещилось, что за ним следит ФБР. Через десять лет после смерти великого писателя ФБР рассекретили некоторые документы и оказалось, что за Хемингуэем и правда следили, и паранойя его была отнюдь не беспочвенной. Короче, не был мужик больным.

Или был?

Как бы там ни было, речь не о том. После несросшейся подставы от Губы, я был особенно собран и ждал чего угодно. Трюк с мундштуком уже выглядел как акт отчаяния. Потому как застань кто Губу за тем, как он подкидывает мне раритет отца нашего сокамерника – кончилось бы для него все это очень плохо. И пиздюли в списке проблем у моего земели были бы далеко не на первом месте. Клеймо суки не сошло бы с него до конца жизни. Ни в тюрьме, ни на воле.

Парню было ооочень надо меня раскрутить на информацию. И что придумает его извращенный ум в следующий раз - представить было сложно и страшно. Причем, прежде всего страшно за хозяина этого «ума». На следующей день в камере все уже забили о случившемся инциденте. Однако история довольно быстро получила свое продолжение. Случилось это через пару дней во время прогулки, где в связи с тем, что на смене были честные вертухаи, мы с Футболистом были лишены тренировки и ходили по кругу, пытаясь хоть так разогнать молодую кровь.

- Футболист. Ты тут? - голос Ржавого я уже знал. Потому сразу понял, кто зовет моего кореша на разговор. Тот кивнул мне и пошел к стенке. Говорили ребята не долго – беседу быстро прервал ходящий по стене вертухай. Но, очевидно, самое важное Ржавый рассказать Вовану успел, поскольку вернулся тот непривычно мрачным и задумчивым

- Ты чего? – ткнул я друга в ребра плечом.

- Вот ведь сука! – сплюнул Вова на пол отмерев, – вот ведь сука! А говорил ментовской беспредел! Ты знаешь, за что Губа тут суда ждет?

- Дай угадаю – либо стукач, либо насильник? – предположил я. Информация от Ржавого совсем меня не удивила, - а ты уверен?

- Наши прогон по тюрьме пустили. У одного из наших старших, Хавчиком кличут, увезли и изнасиловали сестру. Недавно узнал. Та заяву написала. А похитил ее этот чмошник Губанов. Его в дыру в бане Ржавый срисовал.

- Так у него не из-за губы погоняло такое? Из-за фамилии? – не столько спросил, сколько констатировал я вслух.

- Пизда ему, братан, – покачал головой Вован, – убью гандона!

- Ну, убивать не вариант, – положил я ладонь на плечо Вовке. Тот было дернулся, но я удержал парня, – не шуми. У меня на эту суку тоже зуб, забыл? Так что объявим насильником и отпиздим, даже не сомневайся! Но, чтобы гасить, ты не лучшее место выбрал, не находишь? – я кивнул в сторону стен и решетки над головой, Вовка, подняв голову вверх, со злобой сжал кулаки, - к тому же раз прогон прошел – ему так и так хана!

- Прогулка окончена! Заходим, – вышел к нам вертухай, и мы с Футболистом первыми провалились внутрь темного зева двери. Внутри меня разгоралось яркое пламя азарта. С момента переселения в это тело любое предвкушение какого то движняка разгоняло адреналин по венам так, что на лице невольно появлялась улыбка. Боги, как же мне этого не хватало в той жизни! Здесь и сейчас я был заперт за сотней замков, но чувствовал, что живу по настоящему. Нет той монотонности. Нет тоскливой размеренности и унылого спокойствия. Последние лет 20 прошлой жизни казались мне откровенно ущербными

-Присядь, поговорим! – начал с места в карьера Вовка, когда мы вашли в камеру и за нашими спинами закрыли тормоза (дверь). По дороге я смог таки немного успокоить балашихенского опгшника, и тот чутка выдохнул.

- Ты чо, Футболист? Случилось чо? – Губа будто почувствовал, что происходящее не сулит ему ничего хорошего, и его щека заходила ходуном от тика.

- Сядь говорю, – грубо толкнул Вован сокамерника в грудь, и тот упал задницей на нары, - за что ты говоришь тебя приняли?

- Во ты даешь. Сам со Студентом рычишь, как Губа об этом тебя спрашивает, а тут… - решил влезть в происходящее Суслик, но ему не дали.

- ЗавалИ, - внимательные глаза балашихинского в которых бушевало пламя посмотрели на кента Губы и тот осекся, - Губин Андрей Сергеевич, верно? – перевел взгляд Вова на Губу.

- Пацаны, - повернулся я к остальным сокамерникам, - старшему Вована Ржавому прошел прогон! Что некто Губин Андрей Сергеевич сидит здесь не просто так, честь по чести, а за то что похитил и изнасиловал девушку. Троюродную сестру их товарища Хавчика. Верно я говорю Футболист?

- Верно, – Вова подошел к дернувшемуся к двери Губе и сжал здоровенную лапу на его шее, - что ответишь пацанам?

- Не насиловал я еее. Кхееее, – засипел Долгопрудненский, когда Вован сжал ему шею, – насиловали, но не я. Я просто в машине. Отвееез. Отвечаю!

- Ага! А чтобы не узнали об этом в тюрьме, стучал куму на сокамерников. Ты, сука, мне мундштук подкинул? – спросил я и для убедительности пробил тому в живот. От чего у Губы напрочь вышибло дыхание, и он как рыба на берегу начал пытаться ловить ртом воздух, - я тебе вопрос задал!

- Да! А что мне было делать? – сипло зачастил Губин, едва вернув дыхание, – никто