Инвестор. Железо войны (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит

— Не бойтесь задач, если из них вычесть страх, останется только решение.

Работяги с въевшейся в лица пылью, благоговейно слушали ее, сжимая в натруженных руках карандаши и ручки.

Ее бедра качнулись из стороны в сторону, когда она сделала два шага вдоль доски. Мое горло пересохло, я взмолился, чтобы на лицо она оказалась не хуже, чем со спины, и сглотнул.

Видимо, слишком гулко — она обернулась

— Сеньор Грандер? — удивилась она, не опуская мела.

Светлая кожа, темные глаза, лет двадцать, не больше…

— Меня зовут Габриэла Уберно.

— Мои извинения, сеньорита Уберно, продолжайте урок.

— Сеньора Уберно.

Я поклонился, чтобы скрыть разочарование — она замужем! Но как только прозвенел звонок, ноги сами принесли меня в опустевший класс:

— Расскажите, почему вы согласились работать в заводской школе?

— Потому что ваши инженеры учат их считать гайки, а не мечтать, — она гордо вскинула голову.

— Мечты не накормят.

— Разве? Неужели вы сами не мечтали построить завод? — она вытерла доску и небрежно повесила тряпку на бортик ведерка в углу. — Без мечты нет жизни.

Я шагнул ближе и уловил запах — нет, не духи, просто чистое тело и вездесущий мел.

— Вы хотите, чтобы я построил мечту?

— Я хочу, чтобы вы смотрели им в глаза, — она не отступила. — Как сейчас смотрите в мои.

Идеалистка. А кем еще быть в двадцать лет?

— Людям нужна мечта, а не место винтика на заводе.

Я машинально разворошил стопку исписанных листов на ее столе — задачи, решения, отмеченные красным ошибки, кривые строчки и вдруг рисунок в уголке: автомобиль с крыльями!

Референт деликатно кашлянул: поставки, графики, профсоюзы, неожиданный конфликт конструкторов… Я сунул рисунок в карман.

— Зайдите ко мне в управление, завтра.

— Я занята. У нас сложная тема.

— Тогда я приду к вам.

Она замерла и, словно вычислив время, ответила:

— В восемь. После уроков.

Когда я вышел, накрапывал легкий дождик, прибивая пыль. Я потрогал рисунок в кармане — крылья, блин! Крылья! Здесь есть люди, которые мечтают! Неужели мы с ними не свернем горы?

До заводоуправления наконец-то дотянули телеграфную линию, и если бы не мысли о Габриэле, я бы смог отдаться процессу переговоров с Нью-Йорком и Парижем целиком и полностью.

Кое-как совладав с возбуждением (блин, всю жизнь считал, что предпочитаю блондинок и рыженьких, а тут на тебе!), просмотрел последние отчеты по авиационному направлению.

Небольшая компания Seversky Aero Corp, производитель деталей и приборов, испытывала очень большие сложности и ее можно прикупить со всеми наработками и персоналом. Особенно если это Северский кого надо Северский — лет через десять его фирма под названием Republic Aviation прославится истребителем P-47 Thunderbolt, а позже и реактивным F-84 Thunderjet. Причем конструировал их тоже эмигрант, Картвели. По моей просьбе Лавров навел справки — да, есть там такой, и вообще, у Северского много сотрудников из числа бывших подданных Российской империи.

Вот тут я зачесал репу: одно дело нанимать поодиночке, и совсем другое — сразу коллективом. У каждого есть свои тараканы в голове, с индивидуальными заскоками справиться-то можно, но что делать, если воззрения спаянной группы пойдут вразрез с воззрениями нанимателя? Например, они зачислят республиканцев в «большевики» и наотрез откажутся помогать? Тему оставили на подумать, а пока выкупить у Северского по максимуму патентов и разработок.

Еще Лавров нашел того самого Роберто Лонги, создателя Regiane2000 — итальянец ухитрился вбухать все свои сбережения в покупку маленькой авиакомпании в Нью-Джерси как раз перед биржевым крахом. Сейчас он ожидаемо сосал лапу и на предложение поработать на «самого Грандера» отозвался с восторгом.

После расширенной разработки установили нужного инженера — из трех кандидатов в авиаконструкторы остался только Лоуренс Дейл Белл, которого все именовали Ларри, как моего охранника. А дальше все пошло не слишком гладко — первое предложение Белл сразу отмел, второе тоже, третье притормозили, чтобы выяснить, почему он так он держится за пост генерального директора полудохлой Consolidated Aircraft. Оказалось, ему гарантировали долю в капитале. Я намекнул Владимиру Николаевичу, что тут подходы должны быть такие же, как и при вербовке, человеку нужно предложить то, чего он сам страстно хочет.

Через некоторое время Лавров доложил, что Белл мечтает о собственной авиафирме и, несмотря на возросшие ставки, по-прежнему кряхтит и мнется, мнется и кряхтит. В принципе, можно обойтись и Лонги, особенно с перспективой прихода под мое крыло Северского с компанией, но я уже закусил удила и вызвал Белла к «прямому проводу», хотя такового еще не существовало физически, межконтинентальные телефонные переговоры велись по радиоканалу.

— Мистер Белл, здесь Джон Грандер.

— Добрый день!

— Вы бы не согласились возглавить наш новый авиазавод в Барселоне и разработать для него несколько моделей самолетов?

— На каких условиях?

— Все прежние, плюс как только мы достигнем продаж в двести единиц по всему миру, вы получите долю в двадцать процентов и в дальнейшем завод будет работать под вашим именем.

— Двести??? Это слишком много.

Ну да, Consolidated выпускала самолеты мелкими сериями: Commodore — четырнадцать штук, Fleetster — двадцать шесть… Впрочем, у остальных компаний дела тоже обстояли не лучше — войны нет, государственных заказов кот наплакал, да еще депрессия с падением спроса. Вот лет через пять они забабахают знаменитую летающую лодку «Каталина», вот там счет пойдет на тысячи…

— Двести, мистер Белл, это начало. Я рассчитываю на тысячные тиражи, иначе бы не вкладывался в строительство. Но если вы настаиваете, пусть будет сто единиц.

— Я могу подумать до завтра?

— Конечно, жду ответа.

Обмен сообщениями с Нью-Йорком в силу разницы во времени обычно тянулся допоздна, в этот раз я спохватился только без пяти восемь. Ехать переодеваться уже поздно, за пять минут до школы не добежать, остается «Испано-Сюиза». Да, понты наше все — местное общество просто не поняло бы американского миллионера за рулем какого-нибудь «Форда-А» или, прости господи, «Пежо».

Ларри ловко остановил машину у самого крыльца и я, прыгая через ступеньки, поднялся вверх.

— Сеньора Уберно, я приглашаю вас в ресторан гостиницы «Палас»… — ляпнул я первое название, пришедшее мне в голову и только секунду спустя сообразил, что промахнулся с выбором.

Она посмотрела на меня, как на малолетнего недоумка — ну да, стоит только представить, как мы войдем в самый распальцованный ресторан Астурии, круче которого только Кантабрийские горы*… Она в обсыпанном мелом платье, я в мятом и пыльном костюме — это же пересудов для публики во фраках и вечерних туалетах месяца на два. Да какие два, в спину шептаться еще полгода будут, пока я не отчебучу еще что-нибудь в тот же духе.

Кантабрийские горы — горная цепь вдоль Бискайского залива от Галисии до Страны Басков.

— Да, не подумал… может, вы знаете место, где можно спокойно поужинать? Я целый день ничего не ел, заработался…

— Таверна дядюшки Рауля. Это недалеко, тихо и очень вкусно.

Насчет тихо она оказалась права — после того, как мы заняли столик перед входом, две шумные компании замолкли, а три человека предпочли пересесть подальше. Честно говоря, не знал, что произвожу такое впечатление на простых людей… или это они так боятся учительниц? Хотя не исключаю, что так подействовал взгляд Ларри, севшего по соседству.

Насчет вкусно она тоже не ошиблась, здоровенную миску астурийского супа с фасолью и колбасой я смолотил в один момент и довольно откинулся на спинку. Дядюшка Рауль тут же ловко разлил по стаканам сидр — красиво, с высоты, а кувшин водрузил на середину стола.

Утолив голод, я вдруг заметил, что у сеньоры ни на левой, ни на правой руке нет ни единого кольца. Она перехватила мой взгляд и оторвалась от «карне гобернадо» — томленой в овощах и белом вине постной говядины золотистого оттенка: