Гагарин: дорога на Марс - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— Только предварительная. При входе в плотные слои атмосферы разрушились плитки тепловой защиты в районе центроплана. Дальше можно представить, как бурлило пламя, фрагменты корпуса при температуре в три-четыре тысячи градусов посыпались внутрь. Остатки ракетоплана разметало на десяток штатов.

— Я же предупреждал! Чёрт побери, я говорил в отчёте, что в малой гравитации Луны камни, поднятые струёй из сопла, летают как дурные, колотят по корпусу ракеты. Так у меня всего-навсего МОК была, а не та американская дурища в десятки тонн! И моя без термозащиты, ей не надо приземляться!

— Да, — грустно согласился Гагарин. — Двое астронавтов тоже высказывали сомнения по состоянию оболочки. Мы предлагали опустить их на Землю в «сапсане», да те и сами имели полную возможность высадиться на «Скайлэб-2», там ждать рейса другого челнока, они редко летают полные под завязку, а стрёмную «Колумбию» вести домой на автоматическом управлении. Бляха муха, сблизились с нами и понадеялись на русское «авось», а теперь им даже хоронить некого. Ты её знал? Американку.

— Мисс Виттенберг? Мало. Общались часа три. Очень упрямая женщина. Сочла, что оставаться с нами в марсианской ракете более рискованно, чем возвращаться на шаттл. Всё равно — жаль её. И того парня, которого не видел, тоже жаль.

— Конечно. Берегите себя.

Как только прервался разговор, Эльвира клещом вцепилась: что случилось с «Коламбией»? Лариса рассказала про пострадавшие плитки термозащиты. Не стала скрывать, что обоих погибших предлагалось вернуть на Землю без риска для их жизни, но кто-то решил иначе.

Какие-то развлечения после этого были неуместны. А вот Кнут спросил по деловому:

— Я понимай, новая антенна не включена?

— К сожалению — да. Не успел присоединить разъём, пришлось срочно вернуться. У вас есть идея?

— Есть идея. Я прошу выход в космос. Вы — сопровождать. Заодно присоединить. Яволь?

Андрей обменялся с Ларисой взглядом. Тур за борт обойдётся пассажиру в миллионы марок. А он, похоже, знает больше, чем говорит. И готов пожертвовать целым состоянием, чтоб их выручить? Капиталист, но какой хороший человек!

Через полтора часа они уже открыли внешний люк шлюза. Андрей обрезал ножом болтающийся ларисин шланг, кроме зажатой под кронштейном части, и смотал его. Вставил кабель в разъём.

— Чайка-1, проверь, антенна ожила?

— Да, сигнал есть, — прошелестело в наушниках.

Немец не присматривался к его манипуляциям, просто стоял на корпусе, уцепившись ботинком скафандра за трос.

— Уберлойтнант! Я немного летать. Не волновайтесь.

Он оттолкнулся от стенки и плавно поплыл в пустоту, пока шланги и трос не размотались на всю длину, раскинул руки. Потом вернулся и снова прыгнул, уже в другую сторону.

— Чайка-1! — прошептал Андрей. — Посмотри в иллюминатор. Вот что мы могли сделать, а не стали.

Возможно, это было просто ребячество — кувыркаться в вечной пустоте в трёхстах километрах над Землёй на фоне синевы и белых облаков, под ослепительным солнечным светом, выбрасывая на это совершенно больные деньги… Но Андрей его не осуждал. Скорее — завидовал. Даже не богатству, хотя миллионы дойчмарок никому бы не помешали. Этот человек в пожилом возрасте сохранил молодую душу, способную мечтать и радоваться.

Его экскурсия имела побочный эффект. По возвращении к Андрею подплыла Лаура и попросила выход в космос на завтра. Что любопытно, после ужина в компанию звездоплавателей запросилась и миссис Хильштейн. Разве она — нищеброд по сравнению с остальными, откажет себе в столь экзотическом развлечении? Хоть оно, ой вей, не стоит таких денег.

Ларису в космос «уберлойтнант» больше не выпустил. Шепнул: всё, хватит, ты мне слишком дорога, чтоб рисковать ещё раз. Она не настаивала.

Англичанка и американка остались в полном восторге от забортного променада, Эльвира лишь сожалела о привязи.

— Мистер Андре, передайте своим боссам, что я была бы готова просить мужа доплатить ещё, лишь бы была возможность плавать свободно. С какой-то маленькой ракеткой, чтоб потом вернуться на станцию. О’кей?

— Конечно! — пообещала за него Лариса, переводившая просьбу. Оба других туриста охотно поддержали Эльвиру.

В день перед отлётным снова играли в теннис, почти все уже на равных, приноровившись к невесомости, предавались иным забавам. Но настроение было чуть грустное. Британка, самая сдержанная в плане выражения эмоций, и то посетовала: расставаться грустно, они все очень разные люди, но отлично ужились вместе. Немец радостно насвистывал, изучая результаты своего эксперимента, Лариса предупредила о примете, у русских считающихся плохой: если свистеть в помещении, денег не будет. Кнут осклабился и заверил: будут, много.

Когда улеглись на ночь, Андрей, словно по неотложному делу, нырнул в спускаемый аппарат своего «сапсана», Лариса через минуту присоединилась и оставалась долго, плюнув на необходимость конспирации. Они просто не могли оторваться друг от друга.

Когда на следующий день корабль с ней и с тремя туристами отвалил от станции, оставшийся космонавт почувствовал себя здесь одиноким как никогда. Мечтал о космосе? Теперь считал дни до окончания орбитальной командировки.

Скучать ему не дали. Через десять дней пристыковался новый корабль, пилотируемый Димой Мысковым, старым приятелем по Саратову. Тот вручил однокурснику трёх новых бездельников — канадца и двух американских миллионеров, все мужики, а сам полетел на ЕКС выручать астронавтов Европейского космического агентства, которым пора чем-то добраться на Землю, пока на шаттле спуск запрещён.

Мужики донимали капризами хуже женщин, и к исходу десятых суток Андрей считал уже не дни, а часы. Монотонные и утомительные процедуры по консервации станции, которой выпало некоторое время крутиться около Земли в автономке, принесли облегчение — он получил законное право не отвечать на дурацкие вопросы и выслушивать не менее дурацкие претензии. Хуже всего, что эти трое испортили отдых самим себе, нагоняя негативное настроение.

Наконец — отлёт. Дикая, неимоверная тяжесть перегрузки аж в три «жэ», и ни за что в жизни не поверишь, что полгода назад выдерживал десятку в центрифуге. Лёгкое злорадство, когда трое платных космонавтов впали в панику от вибрации при входе в плотные слои атмосферы, хотелось им крикнуть для «поднятия настроения»: молитесь, всё кончено, мы погибаем! Но Андрей сдерживался, понимая, что он и без этого хулиганства огребёт жалобы. Стюард-бармен-аниматор-сиделка из него не очень.

Проведя многократно больше времени в расслабляющей невесомости, чем троица туристов, чисто на волевых первым отстегнулся, выкинул наружу крышку люка и перевалился через борт.

Казахстан принял его несусветной августовской жарой, ударившей как кувалда. Дома хорошо… но очень тяжело.

Подхватили, понесли. В вертолёте дали отхлебнуть из фляги. Трёх пассажиров разместили в фюзеляже Ми-8 как двухсотый груз