Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев

над Японией, а затем Гоминьданом была одержана исключительно благодаря «опоре на собственные силы». Нисколько не умаляя значения борьбы китайского народа над японским империализмом, следует всё же подчеркнуть, что поражение Японии было предопределено вступлением в войну против неё Советского Союза. Линь Бяо «забывает» о такой «мелочи», как обусловленность победы «народной войны» в Китае общим разгромом японского империализма.

Сам Мао Цзэдун в своё время признавал: «Нам говорят: „Победа возможна и без международной помощи“. Это ошибочное мнение. В эпоху существования империализма подлинно народная революция в любой стране не может победить без всякого рода помощи со стороны международных революционных сил, предоставляемой в различной форме, а если победа будет одержана, то её при отсутствии такой помощи не удастся закрепить»[74]. Аналогичные заявления делали и другие китайские руководители, подчёркивавшие, что без помощи Советского Союза победа Китая над Японией потребовала бы долгого времени. Теперь же они стремятся всячески изолировать национально-освободительное движение от международного рабочего движения и его детища — мировой системы социализма, навязать этому движению политику «опоры на собственные силы».

Перейдём теперь к вопросу о якобы универсальном, всемирном характере китайского военного опыта. Можно ли говорить о том, что в настоящее время народы Азии, Африки и Латинской Америки стоят перед необходимостью «народной войны», как это пытаются утверждать китайские руководители? На наш взгляд, нет. «Марксова диалектика,— писал В. И. Ленин,— требует конкретного анализа каждой особой исторической ситуации»[75]. Мы являемся свидетелями крушения колониальной системы империализма — не более 30 млн человек проживает сейчас в колониальных странах по сравнению с полутора миллиардами человек 20 лет назад. Подавляющее большинство колоний обрело независимость зачастую в ходе вооружённой борьбы. Перед бывшими колониальными и полуколониальными странами в настоящее время стоят задачи укрепления политической независимости, завоевания экономической независимости, ликвидации экономической и культурной отсталости.

Как подчёркивается в Документе международного Совещания коммунистических и рабочих партий, «решение этих проблем предполагает глубокие социально-экономические преобразования, проведение демократических аграрных реформ в интересах трудового крестьянства и при его участии, уничтожение отживших феодальных и дофеодальных отношений, ликвидацию засилья иностранных монополий, радикальную демократизацию общественной и политической жизни, государственного аппарата, возрождение национальной культуры и развитие её прогрессивных традиций, укрепление революционных партий и создание таких партий там, где их нет»[76]. Естественно, что перечисленные выше социально-экономические преобразования не могут быть осуществлены военным путём. Такова особая историческая ситуация, существующая сейчас в странах Азии, Африки, Латинской Америки.

Как известно, в целом ряде этих стран существуют марионеточные режимы. Кроме того, империализм, действуя с помощью неоколониалистских методов, одновременно не гнушается прямым вооружённым вмешательством во внутренние дела освободившихся стран. Мы уже говорили о том, что ряд народов ещё продолжает жить под игом колониализма. Поэтому национально-колониальные войны в наше время возможны и, более того, неизбежны. Однако они являются лишь одним из методов борьбы против империализма и отнюдь не главным, как это было двадцать лет назад.

В настоящее время в странах Азии, Африки и Латинской Америки на передний план выдвигаются политические и экономические методы борьбы с империализмом и его местной агентурой, являющиеся не менее, если не более, сложными, чем методы вооружённой борьбы. Поэтому совершенно неправомерно сегодня абсолютизировать вооружённую борьбу, выдвигать её как центральную задачу, стоящую перед народами этих континентов.

Возникает вопрос: к чему же стремятся китайские руководители, всячески пропагандируя «народную войну»? Ответ может быть только один: провоцирование вооружённых конфликтов в различных частях земного шара, подстрекательство к гражданским войнам внутри освободившихся стран, втягивание в эти конфликты и войны США и СССР, с тем чтобы разжечь мировую войну, а самим остаться в стороне. За примерами ходить недалеко. Достаточно вспомнить поджигательскую политику китайских руководителей во время индийско-пакистанского вооружённого конфликта в 1965 г., усиленную поддержку им экстремистских элементов в Индонезии, Бирме, Конго, Таиланде, Малайе и т. д. В настоящее время в период агрессии Израиля против арабских стран они неустанно твердят о том, что Советский Союз якобы предал арабов. Они хотели спровоцировать прямое вооружённое вмешательство Советского Союза в конфликт на Ближнем Востоке и, вызвав ответные действия империалистических друзей Израиля, поставить мир на грань ядерной войны.

В 1946 г. Мао Цзэдун, выступая с анализом международной обстановки после второй мировой войны, выдвинул «теорию промежуточной зоны», якобы лежащей между Советским Союзом и США. Существо этой «теории» сводилось к утверждению, что основное противоречие эпохи — это противоречие не между социалистическими странами и капиталистическим миром (в данном случае представленным США), а между США и промежуточной зоной. В последние годы «теория промежуточной зоны» претерпела существенные изменения в сторону усиления в ней шовинистического момента. В частности, Советский Союз оказался поставленным в один ряд с США, а Китай был выдвинут на первое место в качестве лидера стран «промежуточной зоны».

Великоханьский шовинизм китайских руководителей обнаруживает себя не только в их теоретическом подходе к проблемам современности, но главным образом в практической деятельности, в которой они охотно используют в своих интересах различные националистические концепции вроде панафриканизма, панарабизма, паназиатизма, «молодых развивающихся сил» и т. п. Они сознательно разжигают националистические и расистские страсти, противопоставляют Восток и Запад.

Поддерживая на словах солидарность стран Азии и Африки, Мао Цзэдун и его единомышленники в действительности готовы признать только такую солидарность, которая соответствовала бы их собственным планам, т. е. солидарность на их идейно-политической платформе. С началом «культурной революции» в Китае заметно активизировались попытки любой ценой заставить народы Азии и Африки признать идейное руководство Пекина, «принести народам Африки ясное понимание гения Мао Цзэдуна и великой пролетарской культурной революции», привить «воинствующий дух Мао Цзэдуна новым африканским национальным организациям». Поскольку, однако, народы этих стран хотят развивать отношения между собой на основании принципов, выработанных ими совместно в 1955 г. в Бандунге, и идти к целям, отвечающим их национальным интересам, китайские руководители по мере возможности стараются подорвать солидарность афро-азиатских стран. Наиболее яркий факт такой политики — грубый срыв ими второй конференции глав правительств и государств стран Азии и Африки, которая должна была состояться в Алжире в 1965 г.

Никакой другой солидарности стран и народов Азии и Африки, кроме как на основе «идей Мао Цзэдуна», в Пекине признавать не хотят. Всякая иная солидарность считается незаконной и предаётся анафеме как происки «современного ревизионизма».

Во внешней политике КНР по отношению к развивающимся странам всё более возрастающее значение приобретает экономическая дипломатия, намерение воспользоваться заинтересованностью молодых национальных государств в развитии своей экономики и в сотрудничестве с этой целью с другими странами. Разумеется, главная задача этой дипломатии — подчинение стран Азии и Африки китайскому влиянию. Руководство КПК пытается использовать деятельность Афро-азиатской организации экономического сотрудничества и развития для навязывания странам Азии и Африки своих рецептов