Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - Борис Борисович Батыршин

но сейчас, согласно моим сведениям, бельгиец снова начал нащупывать подходы к Войтюку. Возможно, не без успеха. Правда, самого Стрейкера в России сейчас нет, но подручных в том же Петербурге у него хватает. Да и в Москве найдётся, если хорошенько поискать.

– Вот вы, Яков Моисеевич, и поищете. – ответил барон. – А меня пока вот что интересует: скажите-ка, Вильгельм Евгарфыч: надежду оживить порталы, пока следует оставить?

Евсеин вместо ответа сокрушённо развёл руками.

Что ж, ничего не поделаешь. Дождёмся возвращения экспедиции господина Семёнова – может он, и в самом деле, привезёт из Африки что-нибудь полезное? Что до портала…

Голос барона сделался задумчивым.

– Что до портала – возможно, то, что он пока закрыт, не так уж и плохо. В своё время я имел беседу с господином Каретниковым, так он, помнится, высказал тогда любопытную мысль. Мы-де чересчур рьяно накинулись на знания из будущего, и это грозит нам тем, что наши учёные – наши в широком смысле, не только российские, но и все прочие тоже, – лишатся стимула исследовать, познавать мир самим. Вместо этого они превратятся в архивариусов, раскладывающих по полочкам добытые не ими знания, а когда придёт время создавать что-то своё – извините-с, разучились!

– Вы хотите сказать… – дядя Юля, сидящий напротив барона, нахмурился, – вы хотите сказать, что всё то, что мы притащили оттуда здесь никому не нужно?

– Ну что вы, Юлий Алексеич, – барон широко улыбнулся. – Как вы могли такое подумать? Нужно, конечно, даже необходимо – как и вы с вашими знаниями и талантами. Просто нужно соблюдать в этом деле меру: не вываливать всё и сразу, а понемногу, потихонечку…

– Ну, так это само собой получится. – сказал дядя Юля. – Прежде чем «вывалить», как вы изволили выразиться, такой объём знаний, надо для начала, привести его в соответствующий вид. Прежде всего – подготовить специалистов, обладающих соответствующим способом мышления, ваши попросту не обладают необходимым понятийным аппаратом. Затем…

– Стоп-стоп, господин Лерх, пощадите! – барон вздел руки в шутливом жесте. – Вот вы всем этим и займётесь – не в одиночку, разумеется. А пока, как только прибудем в столицу, я бы попросил вас принять участие в одном злободневном проекте. Вам у себя, в будущем, не приходилось слышать о сербском инженере и изобретателе Огнеславе Костовиче?

– Хм… – дядя Юля потёр переносицу. – Кажется, воздухоплаватель и создатель оригинального двигателя внутреннего сгорания? Как же, как же, было что-то…

– Костович строит воздухоплавательный аппарат, аэроскаф. – сказал Яша. – Захаживал я к нему в мастерскую – грандиозная, доложу вам, задумка, куда там паровому аэростату француза Жиффара!

– Сам государь осматривали и одобрить изволили. – добавил барон. – А цесаревич, Великий князь Георгий Александрович, этим проектом так загорелся, что собирается стать первым капитаном воздушного корабля. Так может, вы подключитесь к этой работе? У них там какие-то неполадки с газовой машиной – вот вы им и поможете. А там посмотрим, чем вам заняться дальше.

– Аэроскаф, говорите? – дядя Юля озадаченно нахмурился. – Это, как я понимаю, вариант дирижабля жёсткого типа? Очень, очень любопытно… А знаете, я, пожалуй, соглашусь!

– Вот и чудесно! Что касается вас, молодые люди – н думали, чем бы вы хотели заняться? У нас тут масса интереснейших дел, любому найдётся что-нибудь по душе.

И он по очереди посмотрел на «новоприбывших». Алиса, встретившись с глазами с Корфом, ощутила, как жарко запылали её щёки. Барон, от которого это явно не укрылось, кивнул ей ободряюще – в его серых глазах плясали весёлые чёртики. Сердце забилось часточасто, и она несмело улыбнулась в ответ.

…хорошо! Теперь всё-всё будет хорошо!..

Конец первой части

Часть вторая

Хлопоты в казённом доме

I

Где-то между Москвой и Санкт-Петербургом.

Май 1888 г.

Собираясь в Москву, барон основательно подошёл к подготовке своего визита. Не пожелав обойтись обычным вагоном первого класса, он какими-то правдами и неправдами заполучил личный салон-вагон Великого князя. Настоящий дворец на колёсах: повсюду бархат, позолоченная бронза, палисандр, вышколенные, придворной выучки, лакеи, ресторан-буфет, где подают исключительно на серебре и хрустале. Удобнейшие, вдвое больше стандартных, купе для сопровождающих лиц, и ещё одно, самое просторное и роскошное – для августейшего пассажира.

Именно в нём находился сейчас Корф в компании своего доверенного помощника. Их спутники, Евсеин и гости из двадцать первого века (Гиляровский, сославшись на срочные дела, остался в Первопрестольной) устроились в помещениях для великокняжеской свиты и сейчас мирно дремали под стук колёс. За вагонными окнами сгущался сумрак – апрель на календаре успел смениться маем, и солнце на широте столицы Империи, куда и катил поезд, исчезало за горизонтом около девяти пополудни. Барон велел принести из буфета крепкого чаю и извлёк из саквояжа бутылку рябиновой настойки. Разговор предстоял долгий.

– Так вы говорите, Яков Моисеевич, просвещённые джентльмены стали проявлять повышенный интерес к нашим делам?

– Именно так, Евгений Петрович. Ещё как проявляют…

Яша опорожнил стопку и навис над разложенными на блюде пирожками, с вожделением пальцами. Барон спрятал усмешку: вот они, муки выбора… Буфет – буфетом, а во время стоянки на станции Бологое они не отказали себе в удовольствии прогуляться по перрону и накупить у торговок-лотошниц румяных, с пылу, с жару пирожков. Исконно российская дорожная снедь отлично шла под приправу в виде стука колёс на рельсовых стыках и угольную копоть, нет-нет, да и врывавшуюся в щель приоткрытого окошка.

Яша, наконец, сделал выбор. Откусил сразу половину, ловко, что свидетельствовало о немалой практике, опрокинул свою рюмку. Крякнул, откусил сразу половину пирожка с грибами.

Англичане избегают задействовать в своих операциях сотрудников посольства. Знают, прохвосты, что мы с них глаз не спускаем и, если что – немедленно прихватим на горячем. Так что они предпочитают действовать через совсем других лиц.

– Спиритуалы, медиумы и прочие птенцы гнезда мадам Блаватской? – понимающе усмехнулся Корф. – Выходит, не зря я нацелил вас на эту публику?

– Не зря, Евгений Петрович, ох, не зря. И особенно интересен оказался вот этот господин…

Он бросил на стол фотографическую карточку

– Капитан второго ранга Дробязгин Леонид Аркадьевич. В свободное от службы время увлёкся спиритизмом и даже состоял в одном из теософских кружков Петербурга.

– Теософский кружок? – Корф поморщился. – Последователи мадам Блаватской?

– Они самые. Поначалу Леонид Аркадьевич просто посещал спиритические сеансы на квартире некоего господина Прибыткова – тоже, кстати, в прошлом морского офицера, а ныне журналиста и издателя журнала «Ребус» – но после визита в столицу известного вам мистера Уэскотта интересы господина Дробязгина претерпели изменения.

– Уэскотт? – Корф нахмурился. – Уильям Уэскотт? Один из основателей и руководителей некоего «братства Золотой Зари?»

– Так и есть, барон. – подтвердил Яша. – Мало того: мистер Уэскотт знаком с лордом Рэндольфом Черчиллем, а он…

– Бывший министр по делам Индии, убеждённый консерватор и, по слухам, человек порядочный. – барон покачал головой. – Ныне по просьбе первого лорда Адмиралтейства негласно курирует военно-морскую разведку.

– Так и есть. И