Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - Борис Борисович Батыршин

за другой выпрямил несколько проволочек. Потом, присмотревшись, поймал плоскогубцами ещё одну и согнул её под углом в сорок пять градусов.

– Кажется, всё в порядке. – он сунул приспособление в руки Алисе. – Действуй, племянница!

Девушка с сомнением посмотрела на «отремонтированное» устройство.

– Дядь Юля, а вы уверены что она…

– Пока не попробуем – не узнаем. Всё, хватит болтать!

Алиса подняла «искалку», глубоко вдохнула, медленно сосчитала до десяти – и вновь ощутила волну микроскопических уколов, растёкшуюся по её ладоням, а из них – по всему телу. И испытала мгновенный приступ радости, когда на кирпичной кладке вновь возникла и расплылась блямба портала-червоточины – на этот раз без всяких подозрительных пульсаций.

…Пепербокс кашлял, посылая навстречу туманным фигурам пулю за пулей из своих шести стволов. Но четырёхпалые словно отказывались их замечать – по-прежнему неторопливо двигались вперёд, не шли, а как бы переливались, наползали на людей, гоня перед собой волну леденящего страха. Ромка услышал, как за его спиной кто-то тонко, по-детски, заскулил. Олежек? Колян? Может, Шурик? Да нет, на реконструктора это не похоже…

Курок пепербокса щёлкнул вхолостую – всё, патроны вышли. Ромка отбросил ставший бесполезным пистолетик и попятился, нащупывая в кармане последний резерв, пружинный нож.

Шурик ахнул. Ромка бросил назад быстрый взгляд – и замер, поражённый. В воздухе, на высоте груди, вспыхнула фиолетовая точка – вспыхнула и развернулась в прямоугольное, в рост человека светящееся полотнище.

«…это же?..»

– Портал! – истошно заорал Ромка. – Портал открылся! Все туда, скорее! Шурик, хватай доцента!

Реконструктор не подвёл – сграбастал Евсеина в охапку, и, словно мешок, швырнул в червоточину. Следом рыбкой, будто с трамплина в бассейн, прыгнул Олежик. Колян же не сдвинулся с места. Травмат он держал в двух руках и раз за разом давил на спуск, но «Макарыч» отзывался только сухими щелчками – обойма была пуста.

– Пошёл, пошёл! – Ромка схватил эксперта за плечо и толкнул к порталу. И в этот момент другой четырёхпалый вскинул левую руку. Тонкий ярко-голубой луч ударил Ромку в грудь. Он замер, покачнулся – и упал бы навзничь, но Шурик в прыжке подхватил его в охапку и последним, отчаянным усилием метнулся в лиловое сияние.

X

Москва,

ул. Варварка.

Апрель 1888 г.

– Ну-ка, давай я…

Гиляровский подхватил обмякшее тело. Шурик, избавившись от ноши, облегчённо выдохнул и прислонился к стене тоннеля. Его спутники стояли рядом, а позади, на кирпичной осклизлой стене догорала искорка – всё, что осталось от спасительного портала. После его лилового сияния бледно-зелёный свет, испускаемый палочками ХИСов, казался гнилостно-тусклым, каким-то болотным.

– Фу ты… – Шурик помотал головой и сгорбился, засунув ладони под мышки. Его трясло. – Что это было, а? Ну, те, четырёхпалые?

– Погоди ты!..

Алиса торопливо обмахнула перчаткой от ОЗК низкую, в три кирпича, приступку у стены тоннеля.

– Владимир Алексеевич, кладите его сюда, только осторожно.

Репортёр осторожно опустил Ромку на импровизированное ложе.

– Он хоть дышит? – Шурик взял пострадавшего за запястье. – Чёрт, пульса нет…

Алиса склонилась к лежащему. Выглядел тот неважно: белый, как бумага, глаза закрыты, из уголка полуоткрытого рта тянется блестящая нитка слюны.

Дыхание, вроде, угадывалось – или нет? «Сейчас бы зеркальце, – продумала она, – поднести к губам, как в кино… Только где ж его взять?..»

– Что с ним, жив? Олежек, посмотри, ты же медик…

Будущее светило смотрелось бледно: руки дрожат, лицо в крупных каплях пота, глаза дикие, ошалелые, бегают из стороны в сторону.

«…кажется, проку от него сейчас не будет, как бы самого тащить не пришлось…»

– Наверху разберёмся. – Шурик тоже оценил ситуацию. – Надо куртки связать рукавами на манер носилок…

Гиляровский помотал головой.

– Незачем, я и так донесу. И давайте-ка, в самом деле, выбираться из этой зад… хм, простите, великодушно, Алиса Николаевна, из этой дыры. Ярослав, друг мой, идите первым. Не приведи Бог, провалюсь в какую-нибудь яму, выроню…

Они двинулись в обратный путь. Первым шёл Ярослав с палочкой ХИСа в одной руке и «Смит-Вессоном» в другой – перед тоем, как сделать шаг, он ощупывал дно тоннеля ногой. Алиса шла вслед за Олежиком и Гиляровским, тащившим на закорках бесчувственного Ромку. Она считала повороты и гадала: закончились на сегодня их приключения или следует ещё ждать продолжения?

Продолжения не последовало. Выбравшись наверх, путешественники обнаружили, что обстановка там разительно изменилась. Во дворике стало тесно. Возле провонявших рыбой бочек, застыли лицом к стене двое: один в потёртой студенческой шинели, второй – в кургузом пиджачишке. Руки у обоих сложены на затылке, что недвусмысленно указывало на их статус. Пленников караулил один из давешних сотрудников «сыскного бюро» – в руках у него Алиса увидела маленький чёрный автомат с навёрнутым на ствол цилиндром глушителя. Рядом двое других «сыкарей» обшаривали четыре распростёршиеся на брусчатке тела – под ними расплывались тёмнокрасные, распространяющие сладковатый запах крови, лужи. Чуть в стороне лежали ещё двое, в серых солдатских шинелях.

«Сыскной», беседовавший посреди двора с двумя жандармами (а эти-то здесь откуда взялись?) первым обнаружил выбирающихся из подвала людей. Он радостно всплеснул руками, воскликнул: «ну, наконец-то, господа!» – и кинулся распоряжаться. Вслед за ним метнулся Сёмка – на бегу он засовывал за пояс так и не пригодившийся «бульдог».

Гиляровский отозвал в сторону одного из «сыскных» и принялся его расспрашивать.

– Так что, Владимир Лексеич, – докладывал молодой человек, вытянувшись чуть ли не по стойке «смирно», – мы, как было приказано, дождались, когда вы спуститесь под землю, и оцепили квартал. Жандармы и пехоцкие подтянулись заранее и ждали сигнала – они мигом перекрыли все переулки и стали прочёсывать дворы. Ну и нашли, конечно.

– Много было супостатов-то? – осведомился репортёр.

– Шестеро вместе с ихним старшим. Они, как увидели солдат, сразу стали стрелять – да только куда им, болезным против цельной роты? Четверых положили насмерть, ещё двоих взяли живыми. Старшего, значит, тоже. Троих солдатиков поранили, ироды, да ещё двоих насмерть убили.

– Старшего, говорите, взяли? – Гиляровский недоверчиво хмыкнул. – Ну-ка, предъяви…

Они подошли к пленникам. Те стояли, понуро уткнув взгляды в землю.

– Вот этот у них за старшего. – «сыскной» ткнул пальцем в того, что стоял справа.

Репортёр покачал головой.

– Этот, говоришь? Обмишулился ты, мил человек. Разве вам их фотокарточки не дали? Не ожидал от уважаемой Натальи Георгиевны такой промашки…

Алиса встрепенулась.

«…так это она у них всем заправляет? Вот вам и серая мышка…»

– Дали, а как же-с… – засуетился сыскной. – Вот они, все, как один, голубчики!

И вытащил из-за пазухи пачку фотоснимков.

– Тогда где Войтюк? – осведомился Гиляровский. – Вот он, смотри сам…

Он выбрал из пачки карточку и продемонстрировал её собеседнику.

– Так не было же его! – развёл руками «сыскной». – Мы все дворы трижды прочесали, обыскали подъезды с чердаками, а за оцепление и мышь не проскочит! Командовал точно, этот самый…

Он снова указал на пленника и протянул Гиляровскому другой снимок.

– Егор Колыванов его звать, можете сверить с личностью. А Войтюка не было, как Бог свят!

«…Войтюк?..»

Фамилия Алисе была знакома –