Сестры. Очерк жизни сестер-подвижниц Анисии, Матроны и Агафии, подвизавшихся и почивших в селе Ялтуново Шацкого района Рязанской епархии. - Иаков Тупиков

— Ну, вот видишь, Царица Небесная явилась преподобному, а он ей сказал: «Легче мне с двенадцатью девами управиться, нежели с одной вдовой, их я на молитву поставлю, а у вдовы в голове муж, дети…» Так вот, если ты свое вдовство сохранишь, себя сохранишь, то вдовство твое превысит девство.

Я так обрадовалась и утешилась, что летела домой, как на крыльях. На прощание бабушка Анна мне сказала:

— Ну, каменьев еще наберешь, грехов еще наберешь — приходи опять.

Так стала я посещать Ванькину гору».

Подобным образом помогала ближним мать Анна. Этой же вдове она однажды пропела кант, который по смыслу соответствовал ее жизни и был пророческим. Удивительно, что из всех слышанных кантов, так часто звучавших в доме Петриных, женщина эта не могла запомнить и двух строк, а этот сразу же лег на сердце и запомнился полностью на всю жизнь.

Другой женщине, переносившей очень тяжелые испытания и безмерно скорбевшей, мать Анна сказала:

— Здесь, на земле, можно терпеть все. Ты теперь стоишь одной ногой на земле, а одной — в огне, а там те, кто в огне, нестерпимо мучаются и страдают.

Слова старицы были очень действенны, так как ее мудрость соединялась с даром прозорливости, поэтому никто не уходил от нее неутешенным. Часто она говорила «стишками». Так верующие люди называли ее выражения, сказанные в рифму. Например, утешая терпящих поношения, мать Анна могла сказать: «Когда ругают — грехи снимают, а если бьют — на Небе венцы льют». Или тем, кто шел узким путем, неся свой крест: «Вы в миру низки, а у Бога близки». Приучая своих близких к терпению скорбей, Анна Дмитриевна всегда подчеркивала, что главное, к чему должен стремиться человек в своей жизни, — это к сердечному смирению и покорности воле Божией.

Для очень многих мать Анна была руководителем и наставницей, но с возрастом силы ее истощались, сказывались годы напряженного подвига. Как-то она сказала доброй и благочестивой вдове, жившей после смерти своего мужа в селе Токареве, которое вплотную примыкает к Польному Ялтуново:

— Марья, Марья, ведь у меня хвост тянется на восемьдесят верст, но он мне стал уже тяжел, давай я тебе половину отрублю.

Говоря так, старица имела в виду людей, к ней приходящих со всей округи, в том числе странных и нищих, во множестве стекавшихся в дом Петриных. С тех пор эта Мария стала принимать к себе юродивых и блаженных. У нее многие жили и умирали, многих Мария кормила и утешала. Фамилия этой женщины была Селиванова. Очень добрая и благоговейная, она за свое милостивое сердце сподобилась от Господа дара рассуждения. Как-то одной девице, поступавшей на работу в Вышенскую больницу для умалишенных, тетя Маша сказала:

— Работай — не гордись, а будут наваливать — горбись. Про работающих в этой больнице она говорила:

— У тех, кто хорошо ухаживает за больными, — венцы на голове, а у тех, кто плохо, — на шее.

У этой тети Маши жила некоторое время блаженная Агриппина — девица-праведница, не имевшая своего дома и странствовавшая по окрестным селам. Звали ее все Груня. Сохраняя свое девство, она с юности подвизалась, возлагая на себя разные неудобоносимые подвиги. Ходила Груня, сколько ее помнят, всегда с двумя костылями. Поначалу она носила с собой двухведерную бадью с золой, в которую время от времени опускала лицо и «бурчала» так, что вся зола разлеталась и пачкала ее одежду и голову. Через какое-то время блаженная стала подвязывать к телу мешочки с солью. Эти мешочки находились у нее, где только можно. Они разъедали кожу и все время причиняли подвижнице боль и неудобство. Вдобавок Груня носила с собой и сосала большую соску, также наполненную солью. Ела сырую тертую картошку. Родом она была из села Колтырино. Всю жизнь девица странствовала, не имея своего угла. По свидетельству верующих, Господь наградил ее даром прозорливости и предвидения. Эта подвижница, как и другие блаженные, часто бывала у сестёр Петриных. До знакомства с матушками о ней никто не знал, и подвиг ее был сокрыт от окружающих. Они ее отыскали, они ее и похоронили в 1964 году на своем родовом месте Ялтуновского кладбища.

Мать Анна часто говорила верующим:

— Ходите к Груне…

Сама же блаженная на сороковой день по кончине Анны Дмитриевны сказала:

— Такой Анны больше не найдете, такой больше нет… — имея в виду величие подвига и высоту духовной жизни старицы.

Скончалась Груня у тети Маши, в доме которой жила в последние годы. Было ей в то время восемьдесят восемь лет. Верующие и по сей день часто вспоминают ее с большой любовью, почитая как праведницу. Про дом, в котором доживала блаженная свои последние дни, она говорила:

— У Марьи — «богадельня», а у Аниськи — «монастырь». Но Аниськиных делов больше, Аниська идет иным фронтом.

«Монастырем» в шутку и всерьез называли стадо девиц матери Анисии, о котором будет идти речь ниже, а пока вернемся к самим сестрам.

Внешне жизнь девиц в то время мало чем отличалась от их жизни в годы юности. Как и прежде, с ними жила Ксения — жена брата Михаила. Но дома она к тому времени стала бывать редко. Еще в войну ее постоянно принудительно забирали на разработку торфа. Подолгу находясь на этих работах, Ксения сильно уставала. Мать Анна сказала ей однажды:

— Тебя из-за нас не оставят в покое, езжай в Шацк, устраивайся в больницу.

Так и случилось. По молитвам старицы Ксению взяли работницей в больничное отделение. Там она, главным образом, и жила, лишь в выходные дни приезжая к Петриным.

Ксения была маленького роста, имела очень простой, кроткий и смиренный нрав. Когда в 1931 году Михаил попросил благословения у родителей жениться на ней, отец, улыбнувшись, сказал:

— Уж очень она маленькая и невзрачная.

Петрины были рослые и крепкие, поэтому внешне Оке я, как звали ее люди, не подходила Мише. Михаилу тогда исполнилось восемнадцать лет. Он вырос в обстановке строгой подвижнической жизни