Философия крутых ступеней, или Детство и юность Насти Чугуновой - Альберт Карышев

Его пианистка с напудренным лицом и яркими губами, придерживая длинное концертное платье, села перед фортепьяно и поставила на педаль ногу в лакированной туфле. Глядя в ноты, она проиграла небольшое вступление, и мальчик ловко исполнил вводную пьеску, из тех, что каждому из участников назначили за неделю до конкурса. Председатель посовещался с членами жюри и кивнул ведущей. Она заглянула в программу и объявила крупную вещь, разученную мальчиком для исполнения в первом туре. Ребёнок умело сыграл и пьесу, отвесил в зал поклон и под хлопки быстро спустился со сцены…

Один за другим выходили состязаться нарядные мальчики и девочки. Все играли очень хорошо. Прекрасно выступала Света. Настя, подвинувшись со скрипкой на край ряда, чтобы потом облегчить себе путь к сцене, не спускала глаз с соученицы и ловила каждый штрих её исполнения. Андрей Иванович замечал на лице внучки отражение сложного чувства, в котором совмещались признание достоинств соперницы с пожеланием победы только себе.

Ведущая объявила:

– Номер одиннадцатый! Настя Чугунова! Возраст – шесть лет! Город Григорьевск, специализированная школа, класс педагога Корниловой!

У деда с бабушкой ёкнули их старые чуткие сердца. Лариса села удобнее и стала наблюдать за ученицей. Настя, идя по залу, от волнения немного частила ногами, но по ступенькам сцены пошла медленнее, высоко поднимая ноги. Концертмейстер Бардинская держала руки наготове, над клавишами и, обернувшись, глядела на скрипачку. Перехватив скрипку правой рукой, в которой держала смычок, девочка левую потёрла о фиолетовое бархатное платьице с опушкой из голубого песца по круглому воротнику и манжетам рукавов. Бабушка сшила его внучке для конкурса, порезав своё давнее платье и старую горжетку. Взяв опять скрипку в левую руку, Настя кивком подала знак пианистке и легко справилась с первоначальной пьеской, мазуркой малоизвестного автора.

Начиная «Прялку» Артура Рубинштейна, она перестала казаться строгой и очаровательно улыбнулась. И тут случилось непредвиденное. С первых нот Бардинская нервно ускорила темп произведения и сбить его уже не смогла, так что «Прялка», без того быстрая, сделалась стремительной, вихревой. Настя отважно играла в заданном ей темпе, а концертмейстер молотила по клавишам худыми пальцами и уже сама едва поспевала за скрипачкой. Наверно, никто никогда не играл эту музыку так, как её играла на конкурсе Настя Чугунова. Члены жюри уставились на конкурсантку, изумлённые необычным исполнением пьесы. Публика замерла.

– Господи, помилуй! – прошептала бабушка.

«Всё! – подумал дед. – Конец! Сейчас сорвётся! Невозможно играть с такой бешеной скоростью!»

Она не сорвалась, не сфальшивила, не сбилась со счёта и, закончив своё фантастическое исполнение, сделала лихую отмашку смычком вверх и в сторону. Взмыленная пианистка сбросила руки с клавиш и бессильно откинулась на спинку стула. В зале бомба разорвалась. Многие хлопали стоя. В публике слышались восхищённые голоса: «Что за девочка? Такая талантливая да ещё красивая!»

Скрипачка с концертмейстером раскланивались, взявшись за руки. Настя светилась, как именинница. У Бардинской был испуг в глазах, а губы растягивались в улыбке.

– Поздравляю! – говорила Лариса Корнилова Чугуновым и усердно хлопала. – Я знала, что ваша внучка может преподнести сюрприз, но такого фокуса не ждала! Свету она явно переплюнула! Берегись, Света!..

В состязаниях наступил перерыв. Чугуновы с педагогом ушли пообедать и отдохнуть у себя в номере, а когда под вечер возвратились в филармонию, первый тур у самых юных уже заканчивался.

22

Прежде чем слушать конкурс дальше, комиссия обсудила выступления малышей в первом туре. Ведущая встала на сцене с запиской жюри и прочла фамилии ребят, допущенных до второго тура. Свету она назвала, а Насти среди отличившихся не оказалось. Чугуновы подумали, что ослышались, и Лариса убеждённо произнесла:

– Тут недоразумение! Пойду разыщу Круглякова! Пусть сходит в жюри и скажет, что фамилия Насти выпала из списка! Надо исправить ошибку!

Кругляков помаячил в отдалении, о чём-то размышляя, и направился к жюри, склонился над председателем, пожал ему руку и о чём-то с ним недолго потолковал. Он подошёл к Чугуновым и Ларисе, стоявшим сбоку кресел, и грустно доложил:

– Председатель говорит, таково решение комиссии. Слишком быстрый темп игры сочли серьёзной ошибкой. Уровень конкурса очень высок, а участников много, и во внимание берётся всякое отступление от правил. Настю они, конечно, для себя отметили, как девочку перспективную. Будут следить за её развитием…

Вошла в зал Бардинская и, заметив Чугуновых, поторопилась к ним.

– Бедная малышка! Прости меня! – заговорила она, протягивая к Насте руки и всем видом своим выражая страдание. – Ненавидь! Ругай! Я перед тобой виновата, хотя навредила не по злому умыслу! Как будто кто под руки толкнул!.. Хочешь, спрошу разрешения нам с тобой переиграть?

– Не дадут, – сказал Кругляков. – Я спрашивал. Тур закончился, и задним числом жюри никого не станет слушать. Не расстраивайся, Настя. Я до конкурса говорил и сейчас повторю: ты молодец! Без экзамена получишь за год пятёрку. А потом я тебе куплю торт. Возвращайся домой. Отдохни, успокойся. Но, если хочешь, останься послушать второй тур.

– Это вопиющая несправедливость! – сказала Лариса. – Безобразие! И взрослого человека нетрудно сломать вот так, через колено, а тут малый ребёнок!

– А почему вы не взяли моего концертмейстера Виктора Александровича? – спросила Настя, подступив к заву струнно-смычковым отделением и задрав перед ним голову. – Ответьте мне, пожалуйста. Мы просили. Мы его любим. А вы не взяли.

– Он не смог поехать. У него занятия со студентами, – сказал Кругляков.

Дед с бабушкой вздыхали. Настя, пошмыгав носом и покусав губы, быстро пошла из зала. Старики поспешили за ней. Корнилова осталась на второй тур конкурса. Вслед уходящим скоро грянули со сцены звуки скрипки и фортепьяно.

За дверями филармонии девочка расплакалась. Не вся публика после первого тура сразу вернулась в зал. Кто-то, выйдя на улицу, продолжал стоять у колонного подъезда, наслаждаясь весенней прохладой и делясь впечатлениями о конкурсе. Плачущую звёздочку, ярко блеснувшую в первом туре, все тут заметили. Одна женщина, с внешностью изнурённой творческой интеллигентки, бросила окурок сигареты в урну и подошла к Чугуновым.

– Ваша малютка?

– Да, внучка, – ответил Андрей Иванович.

– Чудесный ребёнок, – сказала женщина. – Жаль, слишком рано познаёт удары судьбы, жестокость и несправедливость. Не вешай нос, детка! В искусстве нужны крепкие нервы! Ты станешь великой! Предсказываю тебе счастливое будущее! Я колдунья…

Настя плакала уже навзрыд. Бабушка вытирала ей платочком слёзы, шепча жалостливые слова.

– Перестань, Настасья, реветь! – строго произнёс Андрей Иванович. – Хватит сырость разводить!

– Не давай противнику радоваться, – опять сказала незнакомая женщина.

– А где мои папа с мамой? Почему не пришли? – выговаривала Настя, растягивая слова. – Я хорошо играла, а они не слышали!

И разрыдалась с новой силой.

Книга вторая

1

Сегодня она красовалась в школьной форме: коричневом штапельном платье с белым кружевным воротником и белом переднике с карманом и крылышками. Дед с бабушкой и туфли ей новые купили, с ремешками на пуговках, и носочки белые. Андрей Иванович напускал на лицо важность, ведя Настю за руку. Рядом шла Вера Валерьяновна, прижимая к груди букетик георгинов. Настя уцепилась и за её свободную руку. Она повисла на руках стариков, и они, сколько хватило сил, покачали её, как на качелях.

– В другой раз предупреждай, что хочешь повиснуть, – сказал Андрей Иванович. – А то ведь подросла, стала тяжёлая, можем невзначай уронить.

Над городом раскинулось небо летней выгоревшей синевы. В воздухе держалось тепло с острой осенней свежинкой. Молодые клёны, росшие вдоль тротуара, сбрасывали под ноги прохожим красно-жёлтые листья. Новая школа, куда дед с бабушкой определили внучку, стояла недалеко от их шлакоблочной девятиэтажки. Школу сделали в два этажа. У неё были пристройки, и она заняла с ними немало места. Когда Чугуновы к ней приблизились, Вера Валерьяновна сказала:

– Здесь наша внученька будет учиться грамоте. Время дурное, тяжёлое, а гляди-ка, школа пригожая! Говорят, даже с плавательным бассейном.

– Эту школу строили ещё в советское время, – сказал Андрей Иванович, – потом заморозили стройку, а теперь как-то закончили. Детям хороший подарок.

– Разве школа – подарок? – спросила Настя.

– Подарок! – ответил дед. – Только очень большой. Хватит многим ребятам.

Одни ребята уже толпились у парадного крыльца, а другие шли со всех сторон к неогороженной школе; малышей сопровождали взрослые. Школьники постарше не придержались одинаковых костюмов, первоклассники же были одеты по форме: девочки – так же, как Настя Чугунова, а мальчики – в чёрные костюмы с узкими чёрными галстуками. Учителя разбирали учеников по классам и колоннами выстраивали перед входом. К приподнятой крылечной площадке вела широкая мраморная лестница с низкими ступеньками. Настя отыскала свою малышовую колонну. Дед с бабушкой понаблюдали за внучкой со стороны и увидели, что она не дичится, не теряется, но смело заговаривает с незнакомыми детьми. Было много цветов, и в руках Насти тоже красовался букет, переданный ей бабушкой, а в русые внучкины косицы Вера Валерьяновна вплела розовые ленты, которые завязала крупными бантами, похожими на цветы.