Вендетта, или История одного отверженного - Мария Корелли

Я не мог подавить разгоревшееся удивление. Какой каприз Судьбы связал меня с этим известным бандитом? Я фактически курил его табак и был обязан всем своим нынешним богатствам его украденным сокровищам, спрятанным в моем семейном склепе!

«Так вы его знаете?» – поинтересовался я с любопытством.

«Знаю его? Так же хорошо, как самого себя. Дайте вспомнить, ровно два месяца назад, да, два месяца прошло с тех пор, как он стоял со мной вот на этом самом корабле. Вот как все было: я шел на Гаэту, а он пришел ко мне и сказал, что его преследуют жандармы. Он предложил мне больше золота, чем я когда-либо видел в жизни за то, чтобы я отвез его в Термини, откуда он смог бы пробраться к одному из своих убежищ на Монтемаджорре. И с ним была Тереза. Он нашел меня одиноко стоящим на бриге, когда мои люди сошли на берег. Он сказал: „Отвези нас на Термини и я дам тебе кучу денег, а если откажешься, то я перережу твою глотку“. Ха, ха, ха! Это было здорово! Я рассмеялся над ним. Я поставил стул для Терезы на палубе и дал ей несколько больших персиков. Я сказал: „Да, мой Кармело! Не нужно никаких угроз! Вы не убьете меня, а я не предам вас. Вы вор, и очень плохой вор, клянусь всеми святыми! Но, смею сказать, что вы будете не более опасным, чем владелец гостиницы, если уберете руку с ножа“. (Как вы уже знаете, синьор, однажды войдя в гостиницу, вам придется заплатить чуть ли не выкуп, чтобы оттуда выйти!) Да, я говорил с Кармело на его языке. Я сказал ему: „Я не возьму большой платы за вашу с Терезой поездку до Термини. Дайте мне обычную плату за проезд, и мы расстанемся друзьями, я сделаю это ради Терезы“. Он был удивлен и улыбнулся своей мрачной улыбкой, которая могла означать как расположение, так и смертный приговор. Он взглянул на Терезу. А она подпрыгнула со своего стула, рассыпав персики по палубе, затем положила свои маленькие ручки на мои ладони, и слезы выступили на ее прелестных голубых глазах. „Вы добрый человек, – сказала она. – Должно быть, у вас есть женщина, которая вас очень любит!“ Да, так она и сказала. И она была права, да благословит ее Пресвятая Мария!»

И его темные глаза поднялись к небу с набожным благодарственным выражением. Я смотрел на него со своего рода ревнивым голодом, грызущим мое сердце. Передо мной стоял еще один заблуждающийся глупец, самодовольный дурак, упивающийся несбыточной мечтой, бедный простофиля, который поверил в искренность женщины!

«Вы счастливчик, – сказал я с вымученной улыбкой, – вы обладаете путеводной звездой своей жизни, подобной той, что светит вашему кораблю, женщиной, которая любит вас и верна вам! Не правда ли?»

Он ответил мне прямо и просто, как обычно немного приподняв шляпу.

«Да, синьор, это моя мать».

Я был глубоко тронут его наивным и неожиданным ответом – намного глубже, чем старался это показать. Горькое сожаление поднялось в моей душе: почему, ну почему моя мать умерла такой молодой! Отчего я никогда не знал священной радости, которая, казалось, исходила от всей фигуры и искрилась в глазах этого простого моряка! Почему я вынужден навсегда остаться одиноким с проклятием женской лжи, лежащим на моей жизни и повергающим меня лицом в пыль и пепел безутешного отчаяния! Нечто в выражении моего лица, должно быть, выдало мои мысли, потому что капитан деликатно сказал:

«Синьор потерял мать?»

«Она умерла, когда я был еще совсем ребенком», – ответил я кратко.

Сицилиец тихонько пыхтел сигарой в молчании – молчании искреннего сострадания. Чтобы избавить его от этого замешательства, я сказал:

«Вы говорили о Терезе? Кто такая Тереза?»

«Ах, вы можете спросить, синьор! Но никто не знает, кто она. Она любит Кармело Нери – и этим все сказано. Любовь – столь деликатная вещь, словно гребешок пены на волнах. А Кармело – вы видели Кармело, синьор?»

Я отрицательно покачал головой.

«Кармело – здоров, груб и мрачен, как лесной волк от волос до клыков. А Тереза? Вы видели маленькое облачно на ночном небе, которое блуждает около луны, отражая ее золотой блеск? Тереза именно такая. Она маленькая и хрупкая, как ребенок, у нее вьющиеся волосы и мягкие молящие глаза, нежные, слабые, белые ручки, которые не переломят и ветки. И все же она может делать с Кармело, что хочет, ведь она – его слабое место».

«Сомневаюсь, что она верна ему», – пробормотал я себе под нос.

Капитан уловил мои слова с оттенком удивления.

«Верна ему? Ах, Боже мой! Но синьор ее совсем не знает. Был один человек из банды Кармело, один из самых смелых и красивых головорезов, кто когда-либо жил. Он был без ума от Терезы и повсюду следовал за ней, как побитая злая собака. Однажды он подкараулил ее одну и попытался овладеть ею, а она выхватила нож с его собственного пояса и нанесла удар, как яростная фурия! Она не убила его тогда, но Кармело сделал это позже. Вы только представьте себе, столь маленькая хрупкая женщина с таким дьяволом внутри! Она сама любит хвастать, что ни один мужчина в мире, кроме Кармело, не касался даже локона ее волос. Так что, да – она ему верна, но тем более жаль!»

«Ну и что, почему бы ей не обманывать его?» – спросил я.

«Нет, нет, неверная женщина заслуживает смерти, но мне жаль Терезу, потому что она остановила свой выбор на Кармело. На таком человеке! Однажды жандармы доберутся до него, и его сошлют на каторгу до конца дней, а она умрет. Да, вы можете не сомневаться! Если горе не убьет ее на месте, то она покончит с собой – это точно! Она кажется маленькой и нежной, когда на нее смотришь, но ее душа крепка как сталь. И она пойдет своим путем в смерти, равно как и в любви; некоторые женщины таковы, и в большинстве случаев самые отважные из них кажутся очень слабыми снаружи».

Наш разговор был прерван на этом месте одним из матросов, который пришел получить распоряжения капитана. Разговорчивый шкипер с извиняющейся улыбкой и поклоном поставил свою коробку сигар за моей спиной и предоставил меня собственным размышлениям.

Я не расстроился, что остался один. Мне требовался перерыв, небольшой отдых, чтобы подумать, хотя мои мысли, словно новая солнечная система, вращались вокруг красной планеты центральной идеи – мести. «Неверная женщина заслуживает смерти». Даже этот простой сицилийский моряк подтвердил это. «Идите и убейте ее! Идите и убейте ее!» Эти слова снова и снова звучали у меня в ушах, пока я не обнаружил, что уже почти кричу их вслух. В моей душе возникало отвращение при мысли о женщине по имени Тереза – повелительнице несчастного бандита, чье имя связывали с кошмарами – было просто ужасно, что даже она могла сохранить чистоту от оскверняющих нежных ласк других мужчин. Она гордилась верностью своему лесному зверю, чье поведение было непредсказуемым и подлым, она законно похвалялась преданностью своему замаранному кровью возлюбленному, в то время как Нина – законная супруга благородного человека, чье происхождение было высоким и незапятнанным, – смогла отбросить венец честного замужества и втоптать его в грязь, смогла взять честь и достоинство древней фамилии и растоптать, смогла опуститься до такой низменной мерзости, что даже эта плебейка Тереза, узнав об этом, скорее всего, отказалась бы прикасаться к ее руке, посчитав ее слишком грязной.

Боже мой! Чем Кармело Нери заслужил этот бесценный алмаз верного женского сердца? И чем заслужил я такой грязный обман, за который теперь был призван отомстить? Вдруг я подумал о своей дочери. Воспоминание о ней пришло, как луч солнечного света, а я ведь почти позабыл ее. Несчастный маленький цветок! Горячие слезы навернулись на мои глаза, когда я вызвал из памяти образ ее нежного детского личика, молодые беспечные глазки, маленький болтливый ротик, всегда цветущий невинными поцелуями. Что мне с ней делать? Когда мой план возмездия, который я вынашивал в уме, будет доведен до конца, то должен ли я взять дочку и увезти далеко отсюда, в какой-нибудь тихий уголок, чтобы посвятить ей всю свою жизнь?

Увы! Увы! Она ведь тоже станет красивой женщиной, она – цветок, рожденный на отравленном дереве, и кто может быть уверен в том, что внутри ее сердца также не скрывается червь, который ждет наступления зрелого возраста, чтобы начать свое разрушительное действие?

О, мужчины! На ваши шеи наматываются змеи неверных женщин в образе целомудрия, и если Бог одаривает вас детьми через них, то двойное проклятие спускается на ваши головы! Скрывайте это под маской общественных приличий, которые все мы вынуждены носить; вы знаете, что нет ничего более мучительного, чем видеть, как невинные младенцы смотрят доверчиво в обманчивые глаза неверной жены и зовут ее священным именем Мать. Съешьте пепел и запейте настоем полыни – и вам этот напиток покажется слаще, чем противная горечь измены!

Оставшуюся часть дня я провел в одиночестве. Капитан брига рад был поговорить со мной время от времени, но легкий встречный ветер, задувший в пути, требовал его постоянного присутствия и внимания к управлению судном, так что он не мог позволить себе поддаться страсти к сплетням, которая была у него врожденной. Погода стояла прекрасная, и несмотря на наше постоянное виляние в попытке поймать попутный бриз, веселый маленький бриг быстро двигался по сверкающему Средиземному морю, обещая прибытие в Палермо уже на закате следующего дня. С наступлением вечера ветер посвежел, и к тому времени, когда луна взлетела в небо, как огромная птица, мы неслись вперед, а борт нашего корабля целовали льнущие к нему волны, которые мерцали серебром и позолотой, испещренные тут и там фосфоресцирующим пламенем.