Самое главное приключение - Джон Тэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зондирование не показывало дна. Вулканическая трещина в земной коре, если такова действительно была ее природа, оказалась глубже, чем предполагал капитан. Хотя перед судном маячила непроницаемая серая стена падающего снега, можно было без опасения идти на половинной мощности.
— На протяжении по крайней мере двадцати миль эта штука прямая, как улица, — объяснил капитан, — и мы хотим продвинуться как можно дальше.
Периодические гудки, отражавшиеся от ближайших к судну высоких утесов, помогали контролировать курс и удерживать «Эдит» в отдалении от скал. К рассвету они прошли всего тридцать миль, так как из соображений безопасности сбросили скорость в самые темные предутренние часы. Снег поредел, и облака начали расходиться. Вскоре после девяти часов на солнце ослепительно сверкали лишь мелкие снежинки. Путешественники впервые смогли рассмотреть окружающую местность.
Бухта, в этом месте шириной примерно в четверть мили, шла строго на юг и затем окончательно исчезала в виде зазубренной черной линии на белой пустыне.
На воде не видно было ни крупицы льда. Андерсон приказал одному из матросов набрать ведро воды и измерить температуру. Термометр показал сорок градусов по Фаренгейту[12] — восемь градусов выше нуля, в то время как унылая пустыня, простиравшаяся вокруг под покровом кристаллов сухого снега, была покрыта вечным льдом.
— Что вы об этом думаете, доктор? — спросил капитан.
— Пока ничего. Я просто принимаю это как факт. Какое там течение?
— Около двух миль в час в северном направлении. Пойдем дальше или остановимся здесь и осмотримся?
— Вперед, на всех парах. Насколько нам известно, с первой метелью здесь может все замерзнуть. Кроме того, мне не терпится увидеть, что находится в конце этой длинной улицы.
— Мне тоже. Значит, полный вперед.
В конце концов продвижение судна было заблокировано самым странным образом. Когда шестьдесят с лишним миль почти прямого канала остались позади, температура начала заметно повышаться. Одновременно исследователей встретил густой туман, поднимавшийся с юга. куда они направнялись. Ослепительное солнце и ярко-голубое небо остались только в воспоминаниях. Теперь Андерсон продвигался так медленно, как только было возможно, и все еще шел против течения. Прежняя улица демонстрировала все признаки превращения в кривой переулок, и гудок звучал почти непрерывно. Механик продолжал еле вращать винт и готов был дать задний ход при первом сгущении тумана впереди. Но судно остановила вода, а не скалы.
Внезапный порыв ветра, пронесшийся по каналу трехфутовой волной, заставил «Эдит» закружиться. Полный ход вперед едва удержал ее на месте. Второй порыв принес с собой облака пара. Мгновение спустя корабль начал сотрясаться в обжигающем потопе. Волны, разбивавшиеся о форштевень, обливали палубных матросов кипящей водой.
Оставалось только одно. Отчаянно рискуя, Андерсон развернул корабль в ослепляющих клубах пара и помчался по узкому каналу вместе с потоком, полагаясь на звуковые сигналы, чтобы избежать столкновения со скалами. К полуночи непосредственная опасность миновала. «Эдит» снова находилась там, откуда двинулась вперед на всех парах. Звезды сверкали на жестком черном небе, как кристаллы ледяного огня.
— Обошлось без вареных омаров, — со вздохом сказал капитан. — Даже Оле все еще сырой. Я брошу здесь якорь на ночь. Обзор у вахтенного достаточный, и он сможет предупредить, если начнется что-нибудь неприятное.
— Здесь мы будем в относительной безопасности, — согласился доктор. — Последние клубы тумана остались в сорока милях от нас.
Так оно и оказалось. Однако ночь прошла беспокойно. В три часа утра вахтенный вызвал капитана Андерсона, чтобы тот посмотрел на зрелище, которое беспокоило матроса в течение последних двух часов. Увидев его, Андерсон тотчас выгнал на палубу Оле и всех пассажиров. Вахтенный смотрел прямо перед собой на тяжелую пелену низких черных облаков, нависших над южным горизонтом.
— Не сводите глаз с облаков, — сказал Андерсон.
Едва капитан произнес эти слова, как нижняя сторона облачного покрова вспыхнула ярко-малиновым. Примерно в течение трех минут облачная пелена пульсировала от малинового до вишнево-красного цвета, словно прерывистое отражение огня кузнечного горна, раздуваемого старинными мехами. Затем свет внезапно потемнел.
— Сколько времени пройдет, прежде чем там снова загорится? — спросил Андерсон у вахтенного.
— Тринадцать с половиной минут, сэр. Регулярно, как часы.
Ровно через тринадцать с половиной минут облака вновь вспыхнули огнем. Так продолжалось до рассвета, когда усиливающийся ветер в верхних слоях атмосферы, разорвав облачную пелену, отбросил ее далеко на замерзший юг. Все это время путешественники зачарованно наблюдали за происходящим, не обращая внимания на то, что их суставы коченеют на холоде. Неземная красота этого далекого инферно и таинственная регулярность его проявлений делали банальными любые слова. Они мало разговаривали до тех пор, пока верхние ветры и восходящее солнце не стерли ужасное величие ночи.
— Это ваш вулкан? — спросил доктор.
— Горящий нефтяной колодец Оле, хотите сказать? Нет, я уверен, что это не так. Облака были не далее как в пятидесяти милях от нас. А по моей оценке, другой объект, как вы помните, находится в двухстах пятидесяти-трехстах милях от берега материка, то есть более чем в двухстах милях отсюда.
— Тогда что вы об этом думаете? — спросила Эдит.
Капитан ухмыльнулся.
— Как и доктор, я подожду и посмотрю, что впереди, прежде чем прыгать.
— У меня есть теория… — начал Оле.
— Залей ее в бутылку, пусть сперва там созреет.
Оле с грохотом откатился в сторону, чтобы излить свои эмоции на уши сугубо мужской аудитории.
— Как поступим, Лейн? — спросил капитан. — Попробуем еще раз пойти вверх по течению или сойдем на сушу?
— Сколько времени потребуется, чтобы подготовиться к сухопутному путешествию?
— Четыре часа. Я позаботился о санях, пока вы с Оле развлекались.
— Собаки в хорошей форме?
— Сгодятся. Четырехнедельная тренировка на вашем гнилом пляже была, конечно, недостаточной, но придется с этим смириться.
— Почему бы не выбрать компромисс? — предложил Дрейк. — Давайте проплывем на корабле как можно дальше, прежде чем пересядем на сани. Мне не нравится таскать эти мерзкие штуки по льду. А этим и закончится, когда глупые собаки сдадутся. Рано или поздно с ними все равно придется расстаться. Мы не можем захватить с собой четырехмесячный запас продовольствия для них и для себя.
— Что скажете, капитан? — спросил доктор. — Вы готовы рискнуть и поплыть в кипяток?
— Теперь, когда мы знаем, чего ожидать, я не вижу большой опасности. Если только, — добавил Андерсон, — в воду не попадет кипящая грязь и мы не застрянем в этом болоте в сотне миль от моря.
— Мы рискнем, — решил доктор. — Если до сих пор извержение ограничивалось кипящей водой, кажется невероятным, что произойдет что-то большее просто для того, чтобы поприветствовать нас.
— На
