Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год - Вокруг Света

Бык ударил рогами в бок лошади. Она тяжело скакнула вбок и прижалась к забору, дрожа всем телом и прядая ушами. Лошадь не видела быка, так как ее правый глаз был закрыт черной повязкой. Наверное, не один уже бой переживала она, но для нее оставалось загадкой, за что ей так достается на арене.

— В руках этого всадника жизнь и смерть матадора, — донесся до меня голос мужчины с передней скамьи.

— Неужели даже так?

— Если пикадор не измотает быка, мало выпустит из него крови, матадору наверняка конец.

Бык, устав бодать лошадь, неожиданно подогнул ноги и улегся у нее под брюхом. Морда его грустно покоилась на песке.

Пикадор отъехал в безопасное место На быка набросились торос и подняли его. Кровь, словно алая попона, покрывала его спину и бока, поблескивала на солнце.

Мимо меня цепочкой пробежали японки. Еще перед началом боя я подивился их организованности. Передняя несла в поднятой руке флажок, и все семенили за ней, как гуси. Она и теперь, зажав рот и нос ладонью, бежала, держа в правой руке флажок. Потом я узнал, что им удалось добежать только до коньячного бара: после них официантам пришлось затевать большую уборку.

Между тем разъяренный бык кругами понесся по арене. Торос брызнули от него в разные стороны. Один со скоростью спринтера пересек арену, хотя бык заинтересовался его коллегами, перекинулся через забор и упал обессиленный в безопасном холодке под хохот и веселый рев публики. Тобало Варгас стоял посреди арены — животное не обращало на него ни малейшего внимания — и с веселым любопытством наблюдал, как бык разгоняет его помощников. Оставшись один, он распустил плащ и провел бешено мчащегося противника вплотную мимо себя. Правый рог зацепил отворот камзола и вырвал клок богато расшитой ткани. Плащ протащился по спине быка и сразу потемнел от крови.

Тобало Варгас снова стал в позицию, но тяжелый плащ вдруг выпал из его рук. Со всех сторон, к центру арены устремились торос, чтобы отвлечь быка. Увы, тот не замечал их. Он понесся за матадором, который, достигнув забора, прижался к нему спиной, как раз под нами, и поднял вверх руки с тонкими плоскими запястьями.

— Черт возьми! У него слабые руки, — проворчал сидевший впереди знаток корриды.

Варгас исчез из нашего поля зрения, мы видели только двигающиеся вправо и влево руки. У него остался единственный шанс — попасть между рогами быка. Над трибунами повисла могильная тишина. Бык всей своей массой врезался в забор, затрещали доски, одна сломалась, и на нашу сторону вышел белый, с коричневой подпалиной вокруг острия рог.

Солнечная сторона цирка, с которой все было отлично видно, взревела. Толстая сеньора, вскочив со своего места, навалилась на меня, пытаясь разглядеть, что происходит по ту сторону забора.

— Он живой! — завопила она. — Он улыбается!

Все повскакали. Тобало Варгас умудрился-таки оказаться между рогами.

Накрепко прижатый лбом быка к забору, бледный, он улыбался и похлопывал быка по шее. По лицу его градом катился пот.

— Оле!.. — ревел амфитеатр.

— Ха! Ха! — кричали, словно щелкая бичом, прыгающие вокруг животного торос.

Один из торос дернул быка за хвост. Бык выдрал завязший рог, проворно повернулся и, мимоходом свалив Тобало Варгаса, припустился за нахалом.

Тобало Варгас выскочил на арену, подобрал плащ и отвлек быка на себя. Несколько вероник прошли у него блестяще, вызвав аплодисменты и крики публики. У животного тяжело ходили бока, оно двигалось все медленнее и наконец совсем остановилось. Варгас плащом позвал его, но бык утратил ко всему интерес.

— Ха! Ха! — закричал матадор, танцующим шагом подходя к быку все ближе и ближе.

Он приблизился вплотную к его морде, но и к этому бык остался равнодушен. Тогда Варгас, зайдя сбоку, протащил по его морде и рогам пропитанный кровью плащ. Запах крови вывел быка из себя. Внезапным броском он сшиб матадора и неистово запрыгал на прямых, сведенных вместе ногах. Из-под копыт в стороны летел золотистый песок арены. Тобало Варгас лежал, защищая руками голову.

Несколько раз бык прыгнул, прямо на него, но копыта соскользнули с упругого тела матадора. Вдруг бык перестал крутиться и суетливо замотал головой, стараясь всадить в матадора рог. Тобало Варгас перевернулся на спину и теперь руками и ногами отталкивал морду быка. Было ясно, что его сопротивление долго продолжаться не могло. Так и произошло. Бык все же подцепил матадора длинными, как вилы, рогами и перекинул через себя. Тобало Варгас упал на песок и несколько раз перевернулся. Одна туфля с большой медной пряжкой сорвалась с ноги и упала в отдалении. Пряжка нестерпимо блестела. Видно было, что ее очень тщательно начистили перед корридой. Пока бык близоруко тыкался в разные стороны, потеряв врага, матадор вскочил на ноги и подобрал плащ. Левая рука его висела как плеть. Орудуя одной правой, он проделал несколько приемов. Хотя даже следа не осталось от его былой грациозности, и он неуклюже, сгорбившись и расставив ноги, как дровосек, стоял на арене, публика аплодировала каждому движению своего любимца. Пятнадцать минут прошло с начала боя. За это время Тобало Варгас своей безумной и какой-то веселой отвагой покорил мадридцев. Он сделал все, что от него требовалось. Чаще всего матадоры лишь имитируют риск. Тобало Варгас был честен в каждом движении. Вся коррида для него, начиная с первых секунд, заключалась в балансировании на грани жизни и смерти. Один знаменитый испанский матадор не покидает арены, пока бык не распорет на его груди камзол. Я видел его бой по телевидению: он действовал, как счетно-решающее устройство, безошибочно, но и бездушно. Публика аплодирует ему, но сдержанно. Тобало Варгас со своей эмоциональностью и риском был куда милее мадридской толпе. На его месте маститый матадор никогда не отважился бы на бой с таким порывистым и неожиданным быком. Впрочем, у Тобало Варгаса не было выбора. К счастью, пока он вышел победителем. Теперь ему осталось последнее — убить быка.

Тобало Варгас скинул оставшуюся на ноге туфлю и в чулках побежал вдоль забора, улыбаясь и приветствуя правой рукой зрителей. Когда он пробегал мимо нас, было отчетливо видно его посеревшее лицо с ввалившимися щеками, на котором улыбка скорее напоминала гримасу боли. Камзол его был весь порван и грязен, и золотое шитье потускнело от пыли. А левый бок, вплотную к которому проскакивал бык, — весь в крови.

— Как вам понравился бой? — обернулся незнакомец.

— Больше всего мне понравилось то, что матадор остался жив.

— Не забывайте, что матадоры рискуют не зря. На мадридской арене через два года можно стать миллионером. Тобало Варгас знает, на что идет.

Гнусаво пропел рожок. На арену выбежали ловкие, как гимнасты, бандильерильеры. Они по очереди приближались к яростно метавшемуся быку, откинувшись назад, сводили над головой руки с двумя зажатыми в них метровыми, острыми; как гарпуны, бандерильями и бросались навстречу, казалось бы, неизбежной смерти. Но в тот момент, когда рога быка почти касались живота, бандерильер резко наклонялся вперед, вонзая в спину быка бандерильи, и уходил от рогов в сторону. Один оказался чересчур осторожным, он метнул бандерильи издалека, и одна скатилась на песок, а другая повисла на боку животного, только пробив шкуру. Публика завопила, на арену полетели банки из-под пива.

Повисшие бандерильи подпрыгивали на боках животного, а те, что были воткнуты крепко, торчали кустом и с деревянным звуком стукались друг о друга.

Как только бандерильеры сделали свое дело, Тобало Варгас вышел на сверкающий золотистый песок, чтобы завершить свой триумф. Ему подали мулету — темно-красную маленькую тряпку с желтой подкладкой и шпагу. Шпага была слегка выгнута с тем, чтобы даже при скользящем ударе лезвие ее прошло вглубь и пробило легкие животного.

Матадор взял мулету в левую руку, но не смог ее поднять и помог правой. Выставив перед собой на уровне глаз шпагу, Тобало Варгас позвал быка.

— Вот так становятся победителями. Так добиваются успеха. Награда матадору — ухо быка. Еще лучше — два уха. Еще лучше — два уха и хвост. Но, я думаю, Тобало Варгас не будет претендовать более чем на одно ухо. И это уже блестящее признание, контракты и все прочее.

— А что он будет делать с этим ухом?

— Что захочет. Может, например, подарить женщине...

Я вспомнил про девушку и взглянул на нее. Она прижимала к груди черную треуголку и выглядела не лучше своего тореадора: землистое лицо и круги под огромными, лихорадочно блестевшими глазами. Уже ради нее одной страстно захотелось, чтобы бой скорее кончился. Я приготовился махать белым платком и орать «Pexo!», требуя таким образом награды победителю — дурацкое бычье ухо. Через секунду полетят на арену знаки признательности матадору: цветы, бутылки с вином, шляпы, — словом, все, что в атмосфере общего ажиотажа каждый сумеет найти или сорвать с себя. Я вытащил большой значок и приготовился метнуть его.