Формула власти - Александр Скрягин

Ни тогда, ни потом им так и не удалось понять, каким образом вместо того, чтобы попасть в расположение Горынинского отдела под башню излучающих приборов, они оказались в противоположном крыле здания – у вивария биостанции.

В конце концов, друзья втайне друг от друга решили, дегустировать самодельную яблоновку в микроскопических дозах, и только в тех случаях, когда отказ может смертельно обидеть угощающего.

Ефим снова поднялся на виадук.

Под ним проходил железнодорожный путь, связывающий два континента. На одном конце стальной пары рельс лежал Атлантический океан, на другом – Тихий. Но они были далеко.

А прямо перед глазами высилось огромное здание бывшего Института, похожее на грозный средневековый замок.

У его подножья, словно мирное крепостное предместье, расстилалась утопающая в зелени Колосовка. Вознесенные в воздух массы листьев слегка трепетали под степным ветерком, во дворах повисло морскими флагами расцвечивания сохнущее белье, а по центральной улице неторопливо шагала лошадка, везущая в телеге за собой косматую копну сена.

Майор постоял на виадуке, полюбовался летним поселком и спустился вниз.

Он отправился на улицу, где жила бывшая лаборантка Института Тата Терновая, а ныне ясновидящая Тамара.

Ее большой рубленый дом стоял над железнодорожным тупиком. Он прятался за высоким – выше человеческого роста – непроницаемым забором из плотно пригнанных друг другу досок, выкрашенных в зеленый цвет.

Ефим остановился у калитки с прорезью для укрепленного с обратной стороны почтового ящика. Рядом на заборе была прибита белая эмалевая табличка с хорошо знакомым ему адресом: «Тупиковая, 17». Он нажал отполированную ладонями круглую пятку дверной ручки. Калитка в заборе бесшумно отворилась. Видимо, петли были недавно смазаны.

Между грядками с огурцами и малиновыми кустами вилась посыпанная битым кирпичом дорожка. Она упиралась в высокое крыльцо застекленной веранды. Майор поднялся по деревянным ступеням и нажал кнопку дверного звонка.

Дверь распахнулась едва ли не в ту же секунду. Перед ним стояла Тата Терновая.

Ее кукольное лицо в сумерках веранды казалось фарфоровым, и будто светилось изнутри. Густая темно-вишневая помада делал тонкие губы больше, а темный грим вокруг светлых глаз придавал им выразительность. Ефим отдал должное точно выбранному макияжу, который превратил игрушечное личико Таты в загадочное лицо ясновидящей Тамары.

– Ефим Алексеевич, вы? – сказала она, демонстративно называя его на «вы» и с отчеством, чего между ними давно уж не водилось. – Ну, я так и знала.

– Естественно. Ясновидение – наша профессия! Рад вас видеть, Тамара Ивановна. – в тон ей назвал старую знакомую по имени-отчеству Ефим.

– Ну, проходите, раз пришли. – не особенно приветливо пригласила хозяйка.

На Тамаре был надет длинный, до самого пола халат из темно-алого шелка. При движении, его полы слегка расходились, показывая стройные ноги, затянутые в черные колготки. Неизвестно, как обстояло дело со сверхъестественными силами, но пользоваться обычными женскими чарами Тамара умела.

Через веранду с закрытым шторами остеклением, они вошли в большую комнату. В ней тоже царил полумрак.

Комната была похожа на антикварную лавку.

Все ее пространство была заполнено старыми шкафами, сервантами и этажерками, сделанными из цельного дерева. Между ними теснились разнокалиберные подставки, столики и банкетки. На всех свободных местах тесно стояли керамические вазы, лакированные шкатулки и медные подсвечники. В одном из них курилась слабым пепельным дымком ароматическая палочка.

Посредине комнаты находился круглый стол, в центре которого горела настольная лампа с шарообразным матовым плафоном. У стола стояли два кресла, укрытые пестрыми накидками.

– Садись. – сказала Тамара перейдя на «ты», и несколько смягчив тон. – Тебе кофе сделать?

– Сделать. – кивнул Ефим, располагаясь в кресле.

– Тебе много сахара класть, а?

– Нет. Пол-ложки. – заскромничал Ефим.

– Раньше, я помню, ты очень сладкий любил… – посмотрела на него Тамара.

– Так, то раньше…

– А что изменилось? – остановилась у двери, ведущей из комнаты ясновидящая. – Женился?

– Нет.

– А что так? Не нравится никто? Или, наоборот, никто не берет? А то давай помогу… Венец безбрачия с тебя сниму… По старой дружбе и денег не возьму, а?

– Спасибо, Тамара. Я подумаю. – ответил майор.

– А что тут думать? Не нагулялись еще, Ефим Алексеевич? – снова вернулась к обращению на «вы» Тамара.

– Наоборот. Перегулял. Кому я теперь нужен?.. – опечалился Мимикьянов.

– Не теряйте надежды, Ефим Алексеевич, вдруг найдется какая… – бросила на сидящего майора косой взгляд хозяйка и исчезла за темно-красными шторами.

Майор ждал недолго. Через минуту Тамара вошла в комнату с подносом, на котором стояла блестящая медная турка и две керамические чашечки.

– Вкусный у тебя кофе выходит! Ни у кого такой не получается! – сделав глоток густой, почти черной жидкости, сказал майор Мимикьянов. Искренним он был только наполовину, все-таки кофе, приготовленный преподавательницей музыки Евой Станиславовной Туровской, ему нравился больше.

– А вот! Секрет знаю!

Маленькая похвала сделала свое дело, и голос женщины потеплел.

– Ты-то сама замуж не собираешься?

– Я-то собираюсь… Женихи-то мои все никак не соберутся… – вздохнула женщина.

– Слушай, Тома, а ты, правда, можешь, жену или мужа наворожить?

– Могу. – серьезно кивнула хозяйка.

– А как это ты делаешь? Расскажи! Интересно! – восхищенно качнул головой Ефим.

– Прошу Высшие силы. Они делают. – изобразив на своем кукольном лице важное выражение, ответила Тамара.

– Выходит, они тебя слушаются? – с опаской в голосе спросил майор.

– Да. Слушаются. – кивнула Тамара.

– А что ж ты себе никого не приворожишь? – поинтересовался он.

– А себе нельзя. Закон такой. На себя ворожить Высшие силы запрещают. – строго взглянула на майора бывшая лаборантка отдела излучающих приборов.

Они помолчали.

– Знаешь, Ефим, был тут у меня один… – тихо сказала женщина. – Я уж, дура, правда поверила, что любовь на свете существует… Да, он подлецом оказался! – Тамарины бесцветные глаза словно блеснули зеленым электрическим светом. – Но его Высшие силы за это наказали! Врагу не пожелаешь, как наказали! Не помнит даже, как самого себя зовут!

– Тома, ты случайно, не про Сабаталина говоришь? – осторожно спросил Ефим.

Женщина неопределенно пошевелила бровями.

– А хоть бы и про него… Ты что, его жалеешь? Все вы мужики друг друга жалеете… А кто нас пожалеет? – Тамара метнула в майора колючий взгляд и уставилась в темный угол.

– Да что ты? Зачем мне его жалеть? Заслужил – получи! – поспешил отказаться от всякой симпатии к Борису Петровичу Ефим.

– При всех… При всех! – Тамарин голос начал предательски дрожать. – Он сказал мне, чтобы я за ним не бегала!… Негодяй! Я и предупредила его… Высшие силы покарают за это!.. Так и вышло! Высшие силы все видят!

Хозяйка замолчала и опустила голову.

Ефим не знал, что сказать.

– Так ты что, из-за него ко мне пришел, да? Из-за этого негодяя? По работе ко мне пришел, да? – совсем тихо, не глядя ему в лицо, проговорила Тамара.

– Скажешь тоже! – мгновенно возмутился Ефим. – Я к тебе, как к старой знакомой пришел! Навестить. Узнать, как дела… Я ж сюда в отпуск приехал. К Володе Городовикову… А, Сабаталин – это так… К слову пришлось…

Тамара молчала.

– Тома, ты что раскисла-то?… Не бери в голову… И не такое в жизни бывает… Встретишь еще подходящего человека… Что, на Сабаталине свет клином сошелся?.. – накрыл своей лапой игрушечную Тамарину ладошку майор Мимикьянов.

– Ой, Фима, какая я невезучая!.. Вот думала, наконец, судьба пришла… Мужик настоящий попался… А он!.. И как все вышло… – тонким пальцем сняла со щеки стеклянную слезинку колдунья.

На станции загудел локомотив. Коварный, он манил за собой на другой край земли. Но, на самом деле, никого не собирался брать с собой.

– Слушай, Фима, а помнишь, как мы с тобой на башне слабых токов сидели? – сквозь набегающие слезы улыбнулась ясновидящая Тамара. – Какой-то праздник был… Или восьмое марта или юбилей, что ли, у Федоровского… Все в большом зале скучали, а мы с тобой убежали… Темно уже было… Луна в окно светила… Помнишь?

– Помню. – отозвался майор.

14. На башне излучающих приборов

Они сидели с Тамарой под металлической лестницей.

Лестница вела на башню, где помещался полигон излучающих приборов.

Пространство освещала заглядывающая в высокое решетчатое окно луна и маленькая синяя лампочка над дверью, ведущей в помещение башни. Уютно пахло старым деревом и канифолью. Как только они устроились на специально поставленной в укромном месте скамейке, сразу поняли, что не только они сбежали с торжественного собрания. В темной нише, слева от окна тоже кто-то был.