Формула власти - Александр Скрягин

Цыганский барон провел ладонью по черной с сединой бороде.

– А чего ты, Михелэ, телегу поперед лошади запрягаешь? Хлеб за брюхом не ходит! Вернут долг, тогда и отправляй! А то с тобой, как с тем добрым хозяином будэ, что во время праздника все хозяйство нищим роздал, а потом жалкует во весь голос – люди добрые, мамалыгу сварить не из чего!

– Да, я и сам так думал, дядько Василэ… Боялся, вы до Барнаула отправлять велите…

– Кому ж я отец – вам или тем байстрюкам с Барнаула, а?

– Так для нас, вы как ридный батько, дядько Василэ!

– Вот то-то, Михелэ! Иди, посмотри, чтобы Омский товар не гуртом взяли, а каждый ящик пощупали! А то, знаю я этих омичей! Подсунут труху, а потом скажут, бачили очи, шо покупалы!

– Гляну, дядько Василэ! – ответил высокий цыган и исчез в щели между ящиками.

Ефим с бароном и Соней прошли огромный ангар насквозь. В его противоположном торце была низкая железная дверь. За ней непроницаемой стеной росла узколистная сибирская акация. По незаметной, прячущейся в зелени тропинке они вышли к большой беседке. Ее стены и потолок были сплетены из гибких ивовых прутьев.

В беседке стоял накрытый белой скатертью стол. На нем гордо высилась большая фарфоровая супница. В углу помещался маленький буфет со столовыми принадлежностями.

Ефим не ошибся в своих радужных предположениях по поводу предстоящего обеда.

Соня приготовила чорбу – молдавский борщ на крепком курином бульоне с красным перцем и кавурму – тушоного молодого барашка с чесноком, томатами и баклажанами. В качестве закуски на столе присутствовал сладкий ялтинский лук с фиолетовой кожицей и, конечно, местные малосольные огурчики, которые хрустели во рту, как жареная кукуруза.

– Так, какое дело у тебя, Ефим? Говори! – разливая из большой непрозрачной бутыли красное вино, спросил Василь. – Неужели про яблочную водку узнать хочешь? Так, ты про нее и так знаешь… Разве, сам не пил? – хозяин лукаво прищурился. – А что этикетки иностранные на бутылки лепим, так она от этого хуже не становится…

– Твое алкогольное производство, Василь, меня не интересует…

– Колечки, что ли? – осторожно спросил Штирбу. – Да сколько там мы этих колечек делаем?… – поморщился он. – Кот наплакал! И говорить-то не о чем…

– Обручальные кольца меня тоже не интересую, Василь.

– А-а-а… Так, ты по лотерейным билетам пришел? Ну, это ты зря!… С билетами нас самих обманули… Мы ж их брали у человека с официальными документами! Да, все по форме… Уполномоченный «Линго-шоу»! Мы узнали, что они фальшивые, когда уже сами продавать стали! Ну, откуда мы про это могли знать? Мы же – не милиция! А на вид – настоящие билеты! Все на месте! Гладкие такие, красивые! Не отличишь!

– Да, я, Василь, и слышать про эти билеты не хочу!

– А что ж тогда? – недоумевающее произнес хозяин. – Ты, Ефим, знаешь, лично я и мои ромалэ к наркотиками отношения не имеем… Я сам эту дурь ненавижу… Она ж саму жизнь под корень жжет! А нет жизни, и ничего нет… И мы, ромалэ, никому не нужны будем! Кому гадать станем? Кому иностранную водку-кальвадос продавать, а?

– Не все ромалэ так думают… – осторожно заметил майор.

– Да, не все! – слегка пристукнул кулаком по столу Штирбу. – Но я сам этой дурью не занимаюсь, своим не разрешаю и никого с ней сюда не пущу! А то, что весной милиция какого-то сверчка с порошком в Колосовке задержала, так это – не мой! Если бы знал, я первый бы ему башку свернул… А то, на цепь посадил и заставил французские этикетки на бутылки лепить. Точно говорю! Разве я тебя, Ефим, обманывал когда-нибудь?..

– Нет, ты меня Василь никогда не обманывал. Да, я не про это поговорить хочу.

– Так говори! Не тяни уж! – нетерпеливо произнес цыган.

Майор сделал нарочитую паузу и, потянувшись за кружочком огурца, спросил.

– Слушай, Василь, говорят, у тебя ссора с Сабаталиным была?

– А-а-а, это… – протянул цыганский барон Штирбу. – Да, не было никакой ссоры… Так, немножко громко поговорили, вот и все…

– А из-за чего громко поговорили-то?

– Да, ну, ерунда! – уходил от ответа Василь.

– Ну, что-то было? Люди слышали… – не отставал Ефим.

– Чуток погорячились… Да, мы тогда же и уладили все… Потом ничего такого не было… – по-прежнему отказывался говорить по существу хозяин.

Майор положил вилку, показывая, что просто так, без объяснений, тему не оставит.

– Подожди, Василь. – поднял он ладонь. – Как же не было? Говорят, угрожал ты ему! Чего-то на голову ему обещал наслать… А, видишь, как вышло – беда с ним и случилась… Голова отказала!

Майор Мимикьянов внимательно посмотрел на цыганского барона.

Он, конечно, понимал, игрой в гляделки цыгана не испугаешь. Просто показывал – дело серьезное, говори, все, что знаешь.

– Ефим, неужели ты на меня грешишь? – тоже внимательно взглянул на майора барон Штирбу.

Они помолчали.

– Слушай, Ефим Алексеевич! – тронула майор за плечо сидящая от него по другую руку Соня.

Майор повернул голову.

Соня прямо-таки излучала уют и спокойствие. Не кулаки, не ружья, ни деньги, жена была самым надежным оружием у барона Василя Штирбу.

– Цыганки все могут. – сказала она. – И порчу навести, и так сделать, что жизнь из тела незаметно, по капле утечет, и так, что человек сам себя забудет… Но тут – не цыганское дело.

– А, чье дело? – поинтересовался майор.

– Ты, Ефим Алексеевич, ищи тех, кому Борис Петрович мешал…

– А вам разве не мешал? Говорят, старый гараж хотел отобрать?

– Так ведь не отобрал! Договорился с ним Василь по—хорошему, мирно… Да и что нам этот гараж? Не так он нам и нужен… И без него бы обошлись… Что же думаешь, из-за дрянного гаража цыгане такую порчу будут делать? Ты, что думаешь, это так, раз плюнул и все? Нет, за такое ведь и своей кровью платить приходится! А то и жизнью… Верхние силы задаром ничего не делают… Конечно, иногда бывает так, что никуда не денешься… И к ним обращаться приходиться… Бывает! Но здесь для такого дела причины нет. В другом месте ищи, Ефим Алексеевич!

Оказавшись перед закрытой дверью, майор Мимикьянов невольно почувствовал раздражение и не смог его полностью скрыть. Оно прорезалось в тоне его голоса.

– Так, может быть, подскажешь, в каком, а? – с заметными нотками недовольства спросил он.

– Не знаю я ничего, Ефим Алексеевич! Что мы бедные некультурные цыгане знать можем? – опустила глаза Соня.

– Не такие уж вы и бедные… А такого барашка только очень культурная женщина сготовить может. – попытался загладить проскользнувшее раздражение Мимикьянов.

– Знаешь, что, Ефим Алексеевич, я вот что тебе скажу… – Соня дотронулась пальцами до Ефимовой руки, словно показывая, что не обиделась. – От себя скажу… Не человеческих это рук дело… Не одни мы, цыгане, с Верхними силами знакомство водим… И другие есть…

– Кто другие? – внимательно вгляделся в странные голубые глаза цыганки майор.

– Ой, Ефим Алексеевич! От них всем лучше подальше быть. И нам и вам. – понизила голос Соня.

– Подальше не получается. Так, что это за другие, а? – не отставал майор. – Говори уж, раз начала!

– Я бы тебе сказала, Ефим Алексеевич, если б сама знала… Правду говорю, не знаю… Чувствую только. И Мария вот чувствует… А ее Верхние силы любят… Скажу только, что раньше их в поселке не было. Недавно они появились…

– Когда недавно? Неделю назад? Месяц? Год? – как волк, не оторвать, вцепился в хозяйку майор.

Цыганка задумалась. На лице ее отразилась готовность помочь.

– А вот, вскоре после того, как ваш Институт закрыли, – поразмыслив, сказала она, – так и появились…

Озадаченный майор Мимикьянов примолк.

– Да, откуда они взялись-то? – наконец, спросил он. – Приехали, что ли? Как ты думаешь, Соня?

– Чего не знаю, того не знаю… Раньше не было, а теперь есть… Да вроде никто особенный за это время к нам в Колосовку и не приезжал… – устремила голубые глаза к потолку беседки цыганка. – Из заметных… Мы всех, кто приехал знаем… Но среди них Этих нет… Точно.

– Так Они местные, что ли? Колосовские? – продолжил работать майор.

– Может и так… – качнула головой цыганка. – А может и не совсем…

– Соня! – посуровел Мимикьянов. – Ты что, на улице гадаешь! Это там головы морочь. А мне говори толком?!

Цыганка склонила голову к плечу и приложила ладонь к своей высокой груди.

– Ой, Ефим Алексеевич! Не сердись ты, ради Бога! – пропела она. – Не все словами сказать можно! Ведь и так бывает: с виду тот же человек, а внутри-то он стал совсем другой! С лица-то может и наш, а внутри-то приезжий…

Майор снова задумался и замолчал, ощущая тяжесть в голове.

– Ох, плохо я с тобой поговорила, Ефим Алексеевич! – посмотрев на него, запричитала Соня. – Смотрю, огорчился ты! Рассердился! Ну, что ты на глупую цыганку обижаешься? Не хотела я тебя обидеть! Как могла, так и сказала! Не серчай, Ефим Алексеевич! Кавурмы еще хочешь, а? Вкусный барашек получился, сочный! Сам говорил, понравился тебе! – цыганка ласково провела ладонью по его плечу.