Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

— Не принимал ли участия в аресте Берии? Молодец Жуков, что сразу его арестовал!

А я начал их расспрашивать, как это все было, как арестовали Берию, будет ли суд и так далее, и тому подобное. Чего я только не услышал. Один, Михаил Васильевич, рассказывал так:

— Только началось Политбюро ЦК, Хрущев стал говорить о Берии, о его расстрелах, издевательстве над людьми, невыполнении решений партии, в том числе ЦК.

Тут-то Г. К. Жуков встал и сказал как отрезал: «Берия, вы арестованы». Здесь же в зале два генерала подошли и надели на него наручники. Но когда выходили, Берия попытался бежать, и они его пристрелили.

Все говорили: «Молодцы!», а я сидел и удивлялся: надо же самого Берию и так…

— Я — говорю, — проездом через Москву и знать ничего не знаю.

Трое суток проговорили все об одном и том же, но вот рано утром поезд остановился, и я сошел на станции Тюлькубас. Быстро преодолел дорогу до дома, хотя меня никто и не ждал. Постучал в дверь, мама открыла и, разумеется, не узнала, чуть в лоб дверью не стукнула. Я кричу:

— Мама, да это же я!

Мы, разумеется, расцеловались и пошли в дом.

Она говорит:

— Солдаты не так одеваются, ты похвастаться решил, нацепил на себя эти игрушки.

Я быстро переоделся и стал самим собой. Мама засуетилась на кухне, я вынул подарки и маме, и сестренке, и племяннику, которому больше всего понравилась фуражка. Прежде всего, конечно, мама и сестренка стали расспрашивать про Москву и Берию, разные небылицы рассказывать мне, но я им говорил, что ничего этого не знаю. Потом пошли соседи все с теми же вопросами, как, да чего: говорят, Жуков арестовал Берию, потом засунули его в автомобиль Жукова, прикрыли ковриками и вывезли в Бутырки. Я же только удивлялся рассказам, главное — гордился в душе тем, что ни один человек не отозвался о Берии с сожалением и не осуждал Г. К. Жукова. Сам про себя думал: «Если бы вы знали, что готовил этот вандал для Советского Союза по указке американских фашистов!»

Дни тянулись медленно, меня уже тянуло назад в Москву. Я все чаще стал вспо¬ минать слова Г. К. Жукова: «Тезка, не раскисай, дел нам предстоит сделать столько, сколько никто из нас не ожидал, вон они, союзнички, что выделывают».

Все мы думали: фашизм побежден, начнем восстанавливать страну, народ начнет досыта наедаться, а нет, оказывается, не тот фашизм мы победили. Вон они что понаписали американские «правдолюбцы», ну ладно, Даллес — это шпион-профессионал, а Трумэн, Эйзенхауэр? Известные политики! Претендуют на титул спасителей человечества! А сами, оказывается, губители того же самого человечества. Оказывается, не там мы фашизм искали. Вспоминая и слова Жукова, и фашистское предписание для Берии этими тремя американскими ястребами, — я не мог придумать, что же мы будем делать дальше. Если поехать в США и как Берию пристрелить эту «демократическую» троицу, этот дьявольский триумвират? Но, наверное, там таких много, слишком много потребуется времени… Но я твердо себе сказал тогда, что с Америкой и ее ястребами еще придется повозиться, ибо это настоящие наши враги!

И мне в то время казалось, что все-таки быстро мы с ними разберемся. Молодой я был, горячий. С тех, уже теперь далеких исторических времен, сложные дела закрутились вокруг этой троицы и их подручных. Сатанинские дела. По сей день раскручиваются их рулоны черного крепа. Однако разобраться с ними вполне можно.

Уже шел седьмой день моего отпуска, но мне показались эти семь дней вечностью. Я предложил маме:

— Мама, пойдем, сфотографируемся на память, ведь мне пора уезжать. Мама согласилась. Наутро я оделся в форму, подхожу к маме и говорю:

— Я готов, пойдем, мама.

Она посмотрела на меня и говорит:

— Сынок, сними ты эту одежду, какой из тебя военный. Тебе всего-то двадцать один год. Надень свой серый костюм.

Вот так и случилось, что на фотокарточке я в сером гражданском костюме. Мама не могла тогда меня представить в военной форме и вообще человеком военным. Я больше в военной форме дома не появлялся. Так судьба распорядилась мной, что я одевал военную форму только иногда: либо сфотографироваться после повышения в звании, либо при поездке в командировку по округам и военным заводам.

6. КТО УБИЛ СТАЛИНА? И ЗА ЧТО?

Еще в довоенный период 1936–1937 гг. было принято решение Правительства СССР автономизировать еврейское население в одном месте, чтобы они проживали как русские, украинцы, татары и другие народы и пропорционально народонаселению входи¬ ли в правительство всех уровней, в том числе и союзное. Однако со стороны Троцкого, Свердлова, Кагановича и некоторых других, кроме саботажа, ответа не было. Они по каким-то своим соображениям были против создания такой республики. Хотя очевидно, что создание такой автономии только бы укрепило и сделало более оседлым существенную часть еврейского населения СССР (так впоследствии и произошло после создания Еврейской АО). Ведь никто не собирался высылать туда людей принудительно.

В это же самое время по всей стране со стороны воинственно-разрушительного империализма США искусственно строились всевозможные помехи во всех отраслях народного хозяйства СССР. В это же время западные спецслужбы, международная масонская ложа (куда входили Каганович, Свердлов, Берия, Троцкий и некоторые другие высокопоставленные представители руководства СССР) уже готовили Вторую мировую войну.

Они все предполагали, что именно Гитлер расправится с Советами, а с Англией и США и с их союзниками договорится, поскольку они, как и Германия, экономически и политически страны капитала. Они фактически рассчитывали на Гитлера как на идей¬ ного союзника и только потом, когда запылали печи Майданека и Освенцима, они поняли, какого джина выпустили из бутылки. Гитлер стал Гитлером именно при молчаливой поддержке западных спецслужб, двуличных финансовых воротил Запада.

Именно этот воинственно-разрушительный империализм стран Запада напрямую причастен к возникновению и разгоранию пожара Второй мировой, к свирепой жестокости гитлеровской военщины, к геноциду всех народов, когда в печах гитлеровских концлагерей сгорели миллионы людей, прежде всего евреи. И их тоже не пощадили империалистические финансовые хищники, нередко принадлежавшие той же нации. Для них не существует ни жизни человеческой, ни национальностей или религий. Только деньги, власть и больше ничего.

В 1939 году начальник СВПК СССР А. В. Куницын отправил на имя И. В. Сталина светокопию протокола такого совещания, проходившего в Калифорнии, в США. Однако эта светокопия оказалась не у Сталина, а в секретных папках Берии. Как мы знаем, Сталин до последних дней начала Второй мировой войны не верил, что война произойдет. Все донесения контрразведки СССР о тайном сговоре США, Англии и Франции оседали у Кагановича или Берии. Вместе с тем повсеместно высвечивались явки наших контрразведчиков, которые моментально уничтожались. Если в 1936 году специальная военно-политическая контрразведка СССР (с 22 декабря 1918 года и до марта 1942 года она именовалась как специальная контрразведка РСФСР по борьбе с воинственно-разрушительным империализмом) как внутри страны, так и за рубежом, насчитывала в своих рядах 21 612 человек, то к январю 1941 ее численность составила 16 человек. Вся она истреблялась предателями, законспирированными прислужниками Запада, спрятавшимися, порой, под видом большевиков.

Проблема организации Еврейской автономной области, также искусственно созданная Берией и его подручными, тоже обострилась после войны.

Первое совещание у И. В. Сталина с присутствием Вышинского, Кагановича, Берии, Молотова по организации Еврейской автономной области и переселению туда национальных кадров прошло в сентябре 1950 года. Совещание получилось не плановым, так как Каганович неожиданно поставил вопрос о передаче Крыма евреям, желающим переехать с мест, где они проживают, и закрепить Крым автономно за Еврейской АО. И. В. Сталин сразу же отверг это предложение такими словами:

— Вы своевременно, а возможно, с запозданием подняли вопрос об автономном проживании еврейского населения, товарищ Каганович. Но перепутали место, отведенное для этого. Вы знаете, что уже есть в Советском Союзе Еврейская автономная область со столицей Биробиджан. Крым имеет своих постоянных жителей, крымских татар. История рассудит нас, правильно или нет мы их выселили, но они должны вернуться на свои родные места, места их предков.

На том и закрыли этот вопрос. Берия с Кагановичем ушли от Сталина без разрешения. Вышинский и Молотов, поговорив о других делах, также удалились.

Кроме того, сразу после войны возник еще один острый и болезненный вопрос.

Многие люди возвращались в Москву после эвакуации. Это были, прежде всего те, кто выехал в Сибирь вместе с передислоцированными оборонными заводами. Но и другие, кто в силу тех или иных причин не надеялся, что Москва устоит, и не хотел оказаться в немецкой оккупации. Тут следует напомнить читателю, что Москва действительно в сорок первом оказалась в тяжелом положении.