Уйти, чтобы вернуться - Борис Пшеничный

Марио тупо смотрел на улыбающуюся с рекламного щита красотку и не мог понять, при чем тут какойто собачий салон, когда ему нужна дверь, за которой его ждут с двух до трех. Ему ведено не опаздывать, но как успеть, если не знаешь куда. С большим успехом он мог бы поджидать поезда на автобусной остановке и еще надеяться, что тот прибудет по расписанию. Сзади кто-то подошел, тронул за плечо.

- Полковник ждет в другом месте. Поехали.

Это был тот же малый, что вчера в сквере передал ему записку с адресом. Правда, узнать его было трудно. Он успел подстричься, сменил свитер на кожаную куртку и даже каким-то образом ухитрился подобрать нижнюю губу, она не казалась теперь такой неприличной. Он слегка подтолкнул Марио к машине, припаркованной в двух шагах, а чтобы как-то оправдать свою настойчивость, недвусмысленно пояснил:

- Приказано доставить.

Марио не стал дожидаться вторичного приглашения.

- Далеко ехать? - спросил он, усаживаясь на заднее сиденье.

Водитель, казалось, не слышал. Он уверенно втиснул машину в автомобильный поток, демонстративно включил приемник, давая понять: лучше плохая музыка, чем твои праздные вопросы. Марио откинулся на спинку сидения, расслабился. В его неустроенную аморфную жизнь вторглась чья-то воля в лице какогото полковника, и он не видел пока причин противиться ей или как-то влиять на события. Обнадеживали сами события: что-то делается, что-то происходит. Все лучше, чем изо дня в день слоняться по городу и знать, что тебе ничего не светит. Предложи ему сейчас: пошли грабить банк, и он, пожалуй, согласился бы. Ни на что хорошее он не надеялся, только ждал: ну, а что дальше?

Он не удивился, когда, проскочив окраинные квартчлы, они выехали на загородное шоссе. Спокойно воспринял и ограждение в три ряда колючей проволки, и вооруженных охранников, придирчиво осмотревших машину, и автоматический шлагбаум на въезде в зону. В том мире, где приказывают, вполне естественны проволока, охрана, зона и еще многое такое, с чем не имеют дела люди, далекие от полковников и приказов. Он, конечно, желал бы другого, его больше устроила бы работа, а не служба, но выбирать не приходилось.

С той минуты, когда он сел в машину, еще раньше - когда услышал "приказано доставить", Марио пребывал в состоянии душевного анабиоза: все видел, все замечал, но не реагировал. Чувства его были парализованы.

Несколько ожил он лишь, когда машина, миновав контрольно-пропускной пункт, въехала в густой парк и на малой скорости под баюкающий шорох шин покатила по лабиринту ухоженных аллей. Розоватый песочек, мытый-перемытый частыми поливами, мирный строй сосен, а еще больше ровный, без единой плешины травяной покров, словно землю застелили зеленым плюшем, никак не вязались с тем, что ожидал увидеть Марио. Слишком резок был переход, в глазах еще тянулись серые нити колючей проволоки. Он обманулся в своих ожиданиях, или его обманули, и теперь не знал, радоваться ему или готовиться к худшему.

Они плутали довольно долго, забираясь в глубину парка. Временами в просвете стволов просматривались какие-то строения, очень похожие, и он подумал: не кружат ли они вокруг одного и того же места.

Машина остановилась перед двухэтажным коттеджем с высоким крыльцом. Вислогубый заглушил мотор, но остался сидеть за рулем.

- Приехали? - спросил Марио, не зная, что ему делать: выходить или ждать, пока пригласят.

Водитель не ответил.

- Это здесь? Мы приехали? - настойчиво переспросил Марио.

Тот даже ухом не повел.

Марио вышел из машины, направился было к крыльцу, но вернулся.

- После парикмахера на тебя смотреть можно. Хочешь, дам еще один совет: попроси кого-нибудь прочистить тебе уши.

Он не мог не сказать ему этого. Должно быть, вислогубому передали, как он обрисовал его вчера в офисе, и теперь корчит из себя обиженного. Что ж, пусть знает, все так и было, и Марио от своих слов не отказывается.

Человек с птичьим взглядом встретил его как старого знакомого. Пожал руку, подхватил под локоть, повел по дому. И был он куда словоохотливей, чем тогда, в офисе.

- Вам повезло, Марио Герреро, вы счастливчик. Если бы меня попросили назвать человека, который родился в рубашке, показал бы на вас, честное слово. - Он, казалось, задался целью ошарашить Марио, распинаясь по поводу какого-то неожиданно подвалившего счастья, не называя в то же время это счастье по имени.

- Вы вытянули выигрышный билет, - продолжал он. - После всех мытарств, неудач с работой... Впрочем, не скрою, тут мы приложили руку. Вам, кажется,. неплохо было в "Телесервисе". Вас не удивило, почему вдруг предложили уйти? Это по нашему настоянию. И потом, куда бы вы ни обращались, мои люди опережали вас, и вам отказывали. Признаваться в этом не очень приятно, но вы, надеюсь, поймете. Я сам не сторонник подобных методов, однако в данном случае... Нам нужно было, чтобы вы пришли сюда, и вот вы пришли...

Они поднялись на второй этаж, обошли несколько обстоятельно обставленных комнат - с заказной мебелью, гобеленами, картинами, но Марио было не до интерьеров. Откровения лысого тщедушного человека,. вцепившегося в его локоть, обухом били по голове. Тот, видимо, намеренно затеял этот разговор во время экскурсии по дому, чтобы снять его остроту. Если нельзя избежать неприятных объяснений, - объясняйся на ходу.

- Вы говорите об этом так, словно нечаянно пересолили тарелку супа. - Марио попытался высвободить. локоть, но не тут-то было.

- В чем-то вы правы, - поспешил согласиться человечек, еще сильнее сжимая его руку. - Поверьте, я глубоко сожалею, что обошлись с вами, возможно, несколько круто. Когда нет времени, приходится пережимать. Зато теперь вы будете вознаграждены. Забудем, что было. Для вас начинается новая жизнь, и мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями. Понимаете, настоящими друзьями.

Вот теперь он отпустил локоть и остановился, давая возможность собеседнику почувствовать значимость сказанного.

- Спрашивайте, спрашивайте, - поощрил он Марио, видя его недоумение. - Готов ответить на все вопросы, от вас у меня секретов нет. Кажется, я не успел представиться. Дэвид Филдинг, комендант Нью-Беверли. Чаще меня зовут полковник Филдинг или просто Полковник, хотя воинское звание к моей работе отношения не имеет. Осталось от прошлого, от армии, я уже двенадцать лет как в отставке. Всегда что-нибудь остается от прошлого. Одного моего приятеля еще в детстве прозвали Барабаном, говорил без умолку. Так, представьте, к пятидесяти годам он потерял голос, а прозвище осталось, так и умер Барабаном.

- Простите, Нью-Беверли - военный объект?

- О нет, нет. Так называется местечко, райский уголок. Когда-то здесь было поместье, частное владение. Сейчас - филиал Национального биологического центра. Слышали о таком? Учреждение сугубо научное и с оборонным ведомством никак не связано. А вы имеете что-то против военных?