Врата Золотого Города (СИ) - Вольф Инсе

Пока не стали так близки, что Корифей почувствовал их хватку на шее. Ощутил власть над собой, будто он — хрупкое насекомое в огромных ладонях. Так он чувствовал себя лишь тогда, когда разговаривал с Думатом, слышал его поглощающий волю голос. Разум вдруг забыл о страхе, усталости и боли, а сердце забилось в восторге, как у почти мальчишки-жреца, впервые услышавшего во сне своего Бога. В голове замелькали образы, которых он не чувствовал уже сотни лет. Человек, избранный, мир в его руках, народы у его ног. Сила, которой больше нет ни у кого, ложные боги должны быть свергнуты, люди должны заново обрести веру.

— Служи мне, — говорил кто-то чужой голосом мыслей Корифея.

— Прими мои дары, прими мою силу, — он взывал, как взывали Древние Боги.

— Я — единственный, я — истинный, я был в начале мира, и только я определю его конец, я…

Все погасло, и в следующую секунду Корифея выбросило в реальность Тени. Он впился когтями в землю и надрывно закашлял. Рана под нагрудником болела, но боль заставила прийти в себя. Корифей медленно посмотрел направо, откуда слышался дикий скулеж. Кошмар, дезориентированный, пытался встать с земли. Корифей поднялся, игнорируя то, что каждое движение отзывалось болью, а от магического истощения кружилась голова. Кошмар приходил в себя. Нельзя было отвлекаться на собственную слабость. Демон медленно, наконец, встал, крепко держась на сотне ног. Его черная тень накрывала скалы и камни поблизости, будто непроницаемая темнота ночи.

— Кошмар! — магическая энергия постепенно восстанавливалась, Корифей сгреб ее, похожую на живой песок и перенаправил в заклинание.

Скала по правую сторону от них разломилась на куски и превратилась в тысячи острых копий, когда Корифей резко сжал пальцы, вонзая когти в ладонь. Заклинание вырвало столько магии, что чуть не подкосились ноги. С грохотом камень обрушился на демона, и тот пошатнулся, а от его рыка, казалось, сотрясалась сама Тень. Корифей поспешил исчезнуть в поднявшемся облаке пыли, и не увидел, как лапы монстра вздымаются в ответной атаке. Только услышал в яростном вое обещания непременно достать и раздавить. Корифей не успел выставить щит и понял, что происходит, слишком поздно. Но не успел он даже попытаться уклониться, как с неба будто свалился купол, и лапы демона ударились о него. Кошмар дернулся, а затем нечто толкнуло его с такой силой, что он полетел прочь, похожий в пыльном тумане на мелкого паука.

Корифей тяжело дышал. Воздух мерцал лиловыми вспышками. Сердце бешено колотилось, но не от усталости.

Оно явило себя. По неизвестной причине спасло, и теперь стояло, невидимое, совсем рядом, занимая собой будто бы все пространство. Корифей ощущал его прикосновение — не к телу, но к душе.

— Яви себя! — Корифей безуспешно напрягал глаза, в попытке разглядеть хоть что-то.

Он хотел понять и увидеть. Сущность, кем бы она ни являлась, спасла его, но она не имела права молчать и скрываться так же, как это делали Боги-Драконы!

Тишина дернулась и разрушилась, но вовсе не от внезапного ответа. Вдалеке загромыхал Кошмар. Еще одной схватки Корифей бы не выдержал. Пора было уходить.

Они всегда боялись.

Он сидел, прислонившись к сырой стене пещеры. Разумом — на границе между тяжелым сном и осточертевшей реальностью Тени.

Они молились, а страх сверкал в их глазах гаснущими звездами. Падали на колени, с ужасом ожидая, что Боги убьют их за любую повинность. Сетий Амладарис никогда не боялся. С самых юных лет послушничества он жил ради Думата. Он отдал бы своему Богу все богатства, свою семью, тело, и душу.

Первым он отдал ему имя.

«Отныне ты мой голос, моя воля, я даю тебе свои силы, и ты становишься моей силой», — говорил ему Думат, когда Сетий, преклонив колена, не отводил глаз от своего Бога, пытаясь впитать и навеки запомнить каждое мгновение их разговоров.

«Думат выбрал меня, и отныне я — Верховный Жрец. Корифей Тишины», — говорил он жрецам, послушникам и народу.

Жреческие одеяния стали его второй кожей, имя Сетий Амладарис стерлось вместе с принадлежностью к роду. Все незаметно потеряло значение, ушло — разговоры с друзьями, любовь к жене, жалость к слугам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Остался лишь Думат. И жреческие одеяния, правда, стали кожей, вросли в тело, когда скверна поглотила его. Отчаяние запертых в темнице Драконов стало его отчаянием, когда он томился в Виммаркских Горах. И даже мертвый, искореженный дракон заставил его ощутить, будто отмирает часть его самого.

Он до сих пор помнил каждое слово из их разговоров. Он помнил каждую деталь в величественном образе Бога — матовую бордовую чешую, глаза, наполненные золотистым сиянием, крылья величиной с замок, рога, увитые узорами.

И сейчас, и тысячу лет назад Корифей считал, что узри обыкновенные люди величие Древних Богов, разве обратились бы они к глупой сказке о Создателе и дикарке-последовательнице его — Андрасте?

Корифей открыл глаза и прислушался к Тени, пытаясь учуять новых демонов. Силы после отдыха восстановились. Пусть он и ослаб из-за ранения, но мелкие твари Тени никогда бы не стали для него помехой. Легкое жжение в груди лишь слегка отвлекало. Корифей поморщился и прикрыл глаза. Он ведь даже не мог увидеть, в каком состоянии рана. Судя по ощущениям, она не заживала, наоборот — ему становилось хуже, пусть и очень медленно. Инквизитор буквально открыла разрыв внутри него. Ему повезло, что его грудную клетку не разнесло на кусочки. Но и без того, он потратил почти месяц здесь, восстанавливаясь и прячась от демонов, будто жалкий мелкий дух, а затем попал в лапы Кошмара, будучи не в силах тому противиться.

Воздух едва заметно дрожал. Корифей не чувствовал никого на сотни метров вокруг, но вместе с тем его не покидало ощущение, что нечто находится прямо рядом с ним. То, что спасло его от Кошмара. Невидимый взгляд скользил по спине. Проникал через своды пещеры. Существо, достаточно сильное, чтобы заставить Тень вокруг дрожать, способное в любой момент превратить Корифея в пыль.

— Ты будешь прятаться вечность? — тихо произнес он. — Ради чего? Ты слишком силен, чтобы сидеть и дожидаться моего развоплощения, а затем сожрать остатки, подобно падальщику!

Он ждал ответа долго, но воздух перестал мерцать, от чужого взгляда больше не напрягались мышцы. Вокруг снова воцарилась привычная Тени тишина, населенная лишь шепотами давно мертвых и забытых.

2. Хоук. Ничто не кончено

Ее настойчиво толкали и трясли. Мариан сквозь сон виделось, что ее будит мама. Виделось, что она совсем мелкая, и Карвер еще не пошел в армию. Открывать глаза не хотелось, ведь после завтрака обязательно пошлют работать в огород или прибираться в доме. Она бы лучше целыми днями бегала наперегонки с псом Рори — дворнягой, не мабари, и играла с мальчишками на улицах Лотеринга.

А может, это совсем другое время? И она сама попросила маму разбудить ее, потому что собиралась ранним утром на охоту. Напряженное выслеживание дичи, удачный выстрел, птица или кролик к ужину. Ей нравилось сидеть у костра с другими охотниками, слушать их байки и прихлебывать самогон. Тогда можно и встать, но все же она никуда не опоздает, если полежит еще пять минут…

— Давай вставай, сестренка! Ну что с тобой не так!

Мариан распахнула глаза и увидела бледное лицо брата, нависающего над ней.

— Карвер? — она обхватила его за плечи, и он вытянул ее из тягучей лужи, в которой она почему-то валялась. — А где мама? — пробормотала она ему на ухо.

— Не здесь, — Карвер поставил ее ровно и встряхнул. — Где твое оружие? Чем ты думаешь? Пойдем скорее, пока Кошмар тебя не нагнал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Точно, они же в Тени. Мариан уже не помнила, сколько она здесь. Кажется, после стольких раз, когда она удачно избегала Кошмара, он ее все же нашел, и пока она убегала, то провалилась сюда. Она запустила руки в прохладную жижу и нащупала на дне свой лук и крепко прижала оружие к груди. Колчан с парой десятков стрел, слава Андрасте, не потерялся. Мариан стряхнула с брони черную жижу, и та тут же разлетелась вокруг, похожая на клочья ткани.