Врата Золотого Города (СИ) - Вольф Инсе

Врата Золотого Города1. Корифей. Падение

1. Корифей. Падение

— Ответь мне, Думат.

Он не мог вспомнить, сколько раз повторил это. Внутри нарастало странное чувство. Он его не знал. Одна и та же мысль вспыхивала молнией и заставляла разум пульсировать болью, словно глубокий ожог.

Боги молчали, потому что оставили их.

Тогда, поднимаясь в град за границей мира живых, Сетий Амладарис оставил свое прежнее имя «Корифей Тишины» — именно так старший жрец Звездного Синода вошел бы в историю, навеки прославившись своей победой. Но сейчас Корифей мог думать лишь о том, чтобы не потерять самообладание — не перед остальными жрецами, не здесь. Как лидер, он обязан был что-то предложить, вытащить их всех отсюда. Но планы рушились в голове один за другим, и постепенно, будто спускаясь по лестнице, Корифей снова вернулся к темной и удушающей мысли, и вновь он принял ее, и стало легче, потому что борьба закончилась.

Он проиграл.

На его лице не дернулся ни один мускул, в Золотом Городе не подуло и слабого ветерка. Хотя даже если бы случился шторм, он бы ничего не поменял. Все потеряло смысл: Империя, вера и даже жизнь. Осталась лишь бесконечная чернота оскверненных улиц.

Нет.

Здесь светило солнце. Оно не слепило, но мягко грело. Корифей ощущал, как его кожа покрывается мурашками от холода.

— Мне нравится, — сказал Кошмар. — Именно этот момент. Даже не нужно что-то менять, и так всё прекрасно. Но то, что дальше, ничуть не хуже.

— Нет, — пробормотал Корифей, выдыхая сквозь зубы, — прекрати это.

Первый раз он приказывал. Затем просил. Сейчас он умолял.

Все случилось у Трона Создателя. По крайней мере, жрецы назвали его именно так. Посреди огромного зала стоял высокий трон, украшенный изысканнее, чем дворец самого богатого магистра в Тевинтере. Красота сооружения врезалась в память, но сейчас Корифей не мог вспомнить и ее. В Тени, в сотворенном Кошмаром сне, очертания расплывались, а прекрасное становилось незаметным и серым. Тот зал и трон они видели меньше доли секунды. Все исчезло почти моментально. Будто взорвалось гнильем и смертью, как разбухший труп кита на жаре. Осталась лишь чернота. Она покрыла и их самих, заползла внутрь через рот, глаза и поры.

Корифей много раз видел, как умирают на лабораторных столах подопытные от невыносимой боли. Как умирают под пыткой — магической или физической. Со снятой кожей, дергающиеся в конвульсиях от гуляющих по мозгу импульсов. Интересно, но среди эльфов нередко встречались те, кто выдерживал дольше людей, хотя обычно раттус умирали быстро, словно хрупкие мотыльки. Особой выносливостью отличались кунари. Эксперименты с рогатыми чудовищами приносили магистрам и ученым истинное наслаждение. Человек ли, эльф, но Корифей видел собственными глазами, что у боли есть предел. Отметка, за которой смерть. Когда в зале цветами распустилась скверна, Корифей перешагнул ту грань. С него будто стащили одним движением кожу. Плоть разорвалась, сломались кости, нервы, жилы и сосуды растянулись, подобно струнам. Его тело собралось заново, породив новую волну боли. Все стало неправильным. Его одежда и доспехи превратились в части тела, вросли в кости.

— Физическая боль — примитивный страх, но такой сильный, — замурчал Кошмар прямо в ухо. — Повторим?

— Хватит, пожалуйста, хватит… — собственный хрип резанул по ушам.

Он не думал, что его гордость так легко сломить. Отрицал боль, отрицал страх. До тех пор, пока Кошмар не заставил его понять, как же он в себе ошибался.

«Тот мир привел тебя в ужас сразу, как ты его увидел, — говорил ему Кошмар почти ласково в первые дни, — потому ты так и не остановился. Ведь если бы сдался, если бы просто ушел, пришлось бы жить там. Одному. Вечность».

Корифей знал, что это правда. И думал, что, быть может, стоило сдаться. Те его страхи даже рядом не стояли с тем, что он испытывал сейчас.

— После Источника Скорби ты понял, что все кончено.

Верно. Тогда Корифей перестал понимать, что делает. В один момент перестал даже вслушиваться в то, что ему говорят. Он слушал лишь вибрации сферы и шепот лириума в кипящем разуме. Он отдался им, поверил дешевым обещаниям силы и поверил, что еще может выиграть, потому что это было легче, чем признать поражение.

— И в самый последний миг ты был в таком отчаянии, что обратился к богу, который бросил тебя, которого сам отверг!

Тонкие отростки на лапах демона касались кожи. Корифей чувствовал их жжение. Они бегали по нему, подобно куче насекомых. Словно на гниющем трупе. Он понятия не имел, сколько времени находится здесь. Годы? Десятилетия? Однажды он не выдержит и сломается, и это будет хуже, чем смерть. Лучше закончить все иначе. Он давно придумал как. Нужно всего-то лишить Кошмара пищи, перестать бояться — боли, отчаяния, утраты, проигрыша.

Возможно, хоть тогда демон просто убьет его.

Корифей слабо ощущал собственное тело, но попытался зажмуриться. Ничего не видеть — хотя бы пару секунд. Всего-то немного времени на отдых.

Боги оставили их. Вокруг звенящая тишина — такая совершенная, какую превозносил бы сам Думат.

— Ты показываешь неверно даже мои собственные воспоминания! — прорычал Корифей. — Город был черней беззвездной ночи, только зал… зал с троном…

Был так прекрасен, что его красота причиняла боль.

— Не важно! — он слышал задор в голосе Кошмара. — Так символичнее. Все будет так, как мне по нраву, замолчи!

Корифей не сдался тогда, но почему бы не сдаться сейчас. Его страхи проросли глубоко, подобно скверне, текущей в крови. Стянутый моток острой проволоки. Распустить — и она изрежет все, к чему прикоснется, но это легче, чем боль, которую причиняет ему Кошмар. Лучше, чем сводящий с ума нескончаемый ужас. Корифей дернулся, пытаясь избавиться от проникающего словно до самого разума жжения иголочек, но не почувствовал, чтобы хоть один член тела шевельнулся. Корифей слишком слаб, и слабость будет только сильнее. Инквизитор, эта неграмотная рогатая магичка, умудрилась серьезно ранить его. Он проиграл, и больше шансов не будет. Нет смысла ждать, как он ждал в темнице Виммаркских гор, потому что никто не придет на его призыв: звать некого.

И нужно смириться, что пытка может не закончиться никогда. Взрывается темнота, ломается тело, он зовет Думата, вдруг хотя бы он услышит, больше у него не осталось никого. Больше никто не пойдет за ним.

Иголочки закололи слабее и будто неровно. Словно пытались ухватить, но лишь скользили по коже. Корифей услышал шипение Кошмара, и в видениях на миг он сам перестал быть собой, а боль превратилась лишь в отзвук той боли.

— Я знаю, как жалок — от меня уже ничего не осталось. Я проиграл в Черном Городе, проиграл Стражам, проиграл кунарийке. Империя сгниет, как сгнию здесь я, и это не исправить.

— Нет! — зарычал демон. — Я знаю, что ты задумал! У тебя ничего не выйдет!

Огромные невидимые когти сжали грудь так, что невозможно стало вздохнуть.

И снова: трон Создателя и ломающиеся кости, тишина вместо голосов Богов. Но едва Корифей сделал болезненное усилие, чтобы вырваться, как изображение дернулось и осыпалось шурша, будто старая краска со стены. Корифей услышал сдавленный хрип огромных легких, открыл глаза и увидел храм Думата, каким он выглядел больше тысячи лет назад. Новое видение отличалось от остальных. Оно не порождало страха. В нем дышалось легко, словно в мире живых. Откуда-то тянуло солью, и доносился знакомый шум. Бледное солнце почти не светило, но небеса не походили на Тень. Массивные входные ворота были закрыты. Это место выглядело так, будто еще несколько минут назад здесь расхаживали жрецы и послушники, приносили жертвы на алтарях, но, несмотря на это, оно все равно казалось не настоящим. Корифей разобрал, что за шум слышит. Прибой. Волны бились о высокие стены, будто чудовище, колотящее в ярости хвостом. Корифей посмотрел на вход, и огромные ворота медленно распахнулись, словно повинуясь невысказанному желанию. Море ослепило его синевой, а за горизонтом извивалась чернота: гигантские щупальца словно пожирали небо, оставляя дыры в пространстве. Тянулись вперед, все ближе к затерянному в пучине храму.