И грянул гром, услышь крик мой… - Милдред Тэйлор

Я с удивлением посмотрела на папу: ведь я-то знала, что вовсе не вся земля принадлежит мне. Что-то принадлежит Стейси, что-то Кристоферу-Джону и Малышу, не говоря уже о той части, которой владели бабушка, мама и дядя Хэммер, папин старший брат, живший в Чикаго. Но папа никогда не делил нашу землю даже в уме; это была просто земля Логанов. Ради нее он и готов был все долгое жаркое лето забивать рельсы, а мама преподавать в школе и управлять фермой, а бабушка в свои шестьдесят лет, словно двадцатилетняя, работать в поле и хозяйничать дома; а мы, мои братья и я, ходить в поношенной, застиранной одежде. Зато закладные и налоги на землю были всегда вовремя оплачены. Папа сказал мне, что когда-нибудь я пойму, как это важно.

Я только пожала плечами.

Когда поля кончились и грэйнджеровский лес с обеих сторон украсил дорогу опахалами из низко свесившихся длинных еловых веток, из чащи вынырнул тщедушный мальчишка и обвил худой рукой Стейси. Это был Т. Дж. Эйвери. Его младший братишка Клод возник секундой позже, робко улыбаясь, словно ему было от этого больно. Оба мальчика были без башмаков, а праздничная одежда, замусоленная и потрепанная, свободно свисала с их тощих фигур. Эйвери были испольщиками на земле Грэйнджера.

– Привет, – сказал весело Т. Дж., приноравливаясь идти в ногу со Стейси. – Стало быть, открываем новый учебный год, а?

– Да-а, – вздохнул Стейси.

– Брось, парень, не вешай носа. – Т. Дж. явно веселился. – Твоя мама и в самом деле мировая училка. Уж я-то знаю.

Еще бы не знать. Он провалился у мамы в прошлом году и теперь шел к ней в класс второгодником.

– Отвали! Тебе легко говорить! – взвыл Стейси. – Не тебе придется сидеть весь день в классе у собственной матери.

– Легче смотри на вещи, – посоветовал Т. Дж. – Подумай, какая у тебя выгода. Ты же обо всем будешь узнавать раньше нас. – Он криво ухмыльнулся: – Всякие там контрольные…

Стейси сбросил руку Т. Дж. со своего плеча.

– Если ты об этом, ты не знаешь нашу ма.

– Не психуй, – отпарировал бесстрашно Т. Дж. – Мне просто стукнуло в голову. – На миг он смолк, потом предложил: – Хотите, расскажу все про вчерашний поджог?

– Поджог? Какой поджог? – вскинулся Стейси.

– Уж не хочешь ли ты сказать, парень, будто ничего не знаешь об этом? Поджог у Бэррисов. А я-то думал, твоя Ба отправилась туда ночью, чтоб лечить их.

Мы, само собой, знали, что бабушку ночью вызвали к больному. Она умела лечить, и когда кто-нибудь из соседей болел, чаще звали ее, чем доктора. Но про поджог мы ничего не слышали, да и кто такие Бэррисы, я знать не знала.

– Стейси, о каких Бэррисах он говорит? Я что-то никаких Бэррисов не знаю.

– Да они не здесь живут, а на том берегу Смеллингс Крика. Иногда приходят в нашу церковь, – заметил рассеянно Стейси. И тут же снова обратился к Т. Дж.: – И правда, было уж поздно, когда за ней пришел мистер Лэньер. Сказал, мистеру Бэррису сильно худо и хорошо бы, бабушка пошла помочь ему, только про поджог он ничего не сказал.

– Сильно худо? Хуже некуда, его ж чуть заживо не сожгли! И его и двоих его племянников. А знаете, чьих это рук дело?

– Чьих? – воскликнули мы со Стейси вместе.

– Нет уж, раз вам ничего про это не известно, мне тоже следует держать язык за зубами, чтобы не ранить ваши нежные ушки. – Т. Дж. с обычной своей мерзкой привычкой оборвал рассказ на самом интересном месте.

– Брось свои штучки, Ти-Джей![4] – Я вообще недолюбливала Т. Дж., а уж когда он начинал ходить вокруг да около, и вовсе.

– Давай выкладывай, – сказал Стейси. – Раз начал, выкладывай все до конца.

– Понимаешь… – шепотом начал было Т. Дж., но замолчал, словно раздумывая, стоит ли нам все рассказывать.

В это время мы как раз дошли до первого из двух перекрестков и свернули на север; еще миля – и мы доберемся до второго перекрестка и тогда снова повернем на восток.

Наконец Т. Дж. открыл рот:

– Ладно, слушайте. Этот пожар у Бэррисов вспыхнул не случайно.

Кое-кто из белых поднес им спичку.

– Т-ты думаешь, их подожгли вроде как полено? – заикаясь, пробормотал Кристофер-Джон; от удивления глаза у него полезли на лоб.

– Но за что? – спросил Стейси.

Т. Дж. пожал плечами.

– Откуда мне знать, за что? Просто знаю, что это сделали, и все.

– А откуда ты знаешь? – с подозрением спросила я.

Он самодовольно улыбнулся.

– Потому что твоя мама заходила к нам по дороге в школу и рассказала об этом моей маме.

– Моя мама?

– Да! И видела б ты ее лицо, когда она вышла от нас.

– А что у нее было на лице? – спросил Малыш, впервые оторвав взгляд от дороги: так его заинтересовал этот разговор.

Т. Дж. с мрачным видом огляделся вокруг и прошептал:

– Смерть…

Потом с минуту подождал, чтобы слова его произвели ошеломляющий эффект, однако весь эффект был испорчен наивным вопросом Малыша:

– А на что смерть похожа?

Т. Дж. раздраженно повернулся к нам:

– У него что, совсем котелок не варит?

– Почему ты не говоришь, на что она похожа? – Малыш требовал ответа на свой вопрос. Ему тоже не нравился Т. Дж.

– На моего дедушку, как раз перед тем как его положили в гроб, – объяснил со знанием дела Т. Дж.

– А-а, – произнес Малыш, теряя всякий интерес к разговору и снова весь сосредоточиваясь на дороге.

– Нет, право, Стейси, – насупившись, покачал головой Т. Дж., – у вас что, все того, в вашем драгоценном семействе?

Стейси приостановился: он хотел решить, принимать слова Т. Дж. за оскорбление или нет; но Т. Дж. поспешил замять этот вопрос и продолжал уже в ином, дружеском тоне:

– Честное слово, Стейси, я ничего плохого не хотел сказать.

Пусть ваши детки украшение семьи, но по милости Кэсси меня чуть не выпороли сегодня утром.

– Так тебе и надо! – обрадовалась я.

– По милости Кэсси? – Стейси даже засмеялся.

– На моем месте тебе было бы не до смеха. Она наябедничала своей маме, что я ходил на танцы к Уоллесам, а миссис Логан сказала про это моей ма. – Он бросил на меня презрительный взгляд и продолжал: – Но ты не волнуйся, я вывернулся. Когда ма спросила, так ли это, я сказал, что наш крошка Клод вечно бегает туда, чтобы получить хоть горсточку конфет, которые мистер Калеб Уоллес иногда раздает бесплатно, и мне, стало быть, пришлось тащиться за ним, потому как я знаю прекрасно, что ма не любит, чтобы мы туда ходили. Ха, и выпороли в результате его! – Т. Дж. засмеялся. – Ну, мама ему задала!

Я уставилась на притихшего Клода.

– И ты ему позволил? – воскликнула я.

Но Клод, как всегда, лишь жалко улыбнулся в ответ. Конечно, позволил, я и сама знала. Он в сто раз больше боялся братца Т. Дж., чем маму.

Малыш снова оторвал взгляд от дороги, и в его глазах я прочла, что отныне он еще больше невзлюбил Т. Дж. А наш дружелюбный ко всем Кристофер-Джон только глянул на Т. Дж., а потом обнял своей короткой ручкой Клода за плечи и сказал:

– Пошли, Клод, будем первыми.

И вместе с Клодом они поспешили вперед по дороге, подальше от Т. Дж. Стейси, не обращавший обычно внимания на выходки Т. Дж., на этот раз покачал головой:

– Ну и свинья ты!

– Да? А что я должен был, по-твоему, делать? Пускай бы ма догадалась, что я хожу туда потому, что мне самому хочется, да? Да она убила б меня за это!

«И правильно бы сделала!» – подумала я, поклявшись себе, что если когда-нибудь он меня вот так подставит, я башку ему сверну.

К тому времени мы как раз приблизились ко второму перекрестку, где по обе стороны дороги тянулись глубокие рвы и лесная чаща подбиралась к самому краю высокого, крутого и скользкого обрыва.

Вдруг Стейси обернулся.

– Живо! – крикнул он, – Все с дороги!

Не теряя времени, мы все, кроме Малыша, стали карабкаться вверх по красному глинистому склону, под укрытие леса.

– Малыш, ползи наверх! – приказал Стейси.

Но Малыш лишь бросил короткий взгляд на неровный глинистый обрыв, тут и там покрытый общипанными кустами побуревшего шиповника, и продолжал шагать по дороге.

– Быстро! Слушай, что я говорю!

– Я же весь перепачкаюсь! – запротестовал Малыш.

– Ты еще хуже перепачкаешься, если останешься на дороге. Гляди!

Малыш обернулся и круглыми от ужаса глазами увидел, как на него, вздымая тучи багряной пыли, словно огромный желтый огнедышащий дракон, надвигается автобус. Малыш кинулся к обочине, но она была слишком крутая. Он как ужаленный бросился вперед по дороге, мечтая найти хотя бы какой-нибудь выступ. Нашел и вспрыгнул на него, но поздно – автобус уже настиг его и промчался, окутав красной мглой, а к окнам автобуса приникли смеющиеся лица белых школьников.

Малыш показал взметнувшемуся облаку кулак, потом уныло оглядел себя.

– Хи, у нашего Крошки-Малышки испачкался нарядный костюмчик! – осклабился Т. Дж., когда мы все спустились с обрыва на дорогу.

На глаза Малыша навернулись слезы ярости, но он поспешил смахнуть их, чтобы Т. Дж. не увидел.