Мудрость Пятикнижия Моисеева - Павел Михалицын

В связи с этим представляется возможным начать рассмотрение вопроса о стиле библейского сказания с попытки осмысления смелой искренности богодухновенного автора, которая зиждется на его горячей вере в Божественное Откровение. Разгадка этого явления, возможно, кроется в способе изложения Моисеем полученного Откровения о сотворении мира. Библейская традиция именует Моисея пророком, следовательно, признает его работу не простым результатом литературного творчества, а произведением особой категории – писанием богочеловеческим, пророческим.

Повествование Моисея – это язык пророков, который в силу своего Первоисточника превосходит любой другой известный в истории литературы способ или манеру повествования[6]. В настоящее время стиль пророческих писаний, особенности пророческого служения Ветхого Завета внимательно изучаются библейской и светской наукой[7].

Что же подразумевается под понятием «пророк»? Пророки назывались у евреев nabi, т. е. «говорящий». Корнем данного слова является глагол, сохранившийся в арабском языке – nabaa (приносить весть). За достоверность такого понимания термина nabi говорит и ассирийское выражение nabu (звать), а также эфиопское nababa (говорить). Однако, если термин nebiim (говорящие) прилагается только к некоторым лицам, то под nabi разумелись, очевидно, особые люди, которые заслуживали своими речами исключительного внимания и уважения; иначе – люди, посланные Богом для возвещения Его воли. Поэтому слово nabi должно обозначать вестника Божественного откровения[8].

Пророк Моисей, воспитанный в египетской цивилизации[9], вобравшей религиозные верования более древних народов Двуречья, владел стереотипами мышления, которые были свойственны образованным жителям Древнего Востока. Между тем свои сакральные знания он получил от Того, Кто выше всех культур, но чтобы людям была понятна проповедь о Творце, Моисей был вынужден говорить и писать на религиозном языке современных ему древних цивилизаций. «Божие Слово, содержащееся в библейском свидетельстве, обусловлено пределами человеческого восприятия и человеческой возможности к передаче», – пишет православный экзегет, священник И. Брек[10].

Апостол Павел говорит, что Моисей был «научен всей мудрости египетской» (Деян. 7, 22). При этом Апостол имеет в виду не технические достижения Египта (ирригационные системы, способы постройки пирамид и крепостей, и пр.). Под «мудростью египетской» следует понимать прежде всего развитую религиозную систему царства фараонов.

Вобрав в себя мудрость Египта и впитав с молоком матери веру в Истинного Бога, Моисей после Божественного озарения смог быть пророком (nabi) для своего народа, томящегося в рабстве фараона. Он смог обратиться на понятном языке к соплеменникам, освоившим и применявшим в своей духовной жизни религиозные представления египтян. Его проповедь исключала египетские заблуждения, такие как политеизм, идолатрия, культ фараона.

Таким образом, следует отметить, что стиль Моисеева сказания о творении мира особый – пророческий. Он не является научным и сказочным, в то же время это и не язык мифа. «Сравнивая начало Библии с многочисленными легендами о сотворении мира разных народов, – отмечает протоиерей Г. Каледа, – приходится признать, что ни у одного народа нет сказания об этом событии, сопоставимого по величественной и проникновенной простоте с первой главой книги Бытие»[11].

Цель написания книги «Бытие» определяет стиль автора. Пророк Моисей открывает тайну творения мира Богом так, чтобы отношения Творца и сотворенного были понятными для всех людей и во все времена. С этим согласны даже светские исследователи[12].

Глава 2. Сотворение мира: от геоцентризма к антропоцентризму

Теперь самое время возвратить мысль читателя к вопросу, поставленному в начале нашего повествования: «С чего же начинается Библия?».

Ответом на этот вопрос является первая фраза первой главы книги «Бытие», которая звучит следующим образом: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1). Такое начало не имеет аналогов в «священных» книгах других мировых религий. Так, Ригведа («веда гимнов») – один из древнейших индо-иранских и вообще религиозных текстов в мире (датируется 1700–1100 гг. до Р. Х.) – начинается с восхваления и обращения к богу Агни; Авеста – древнеиранский религиозный литературный памятник и главная священная книга в зороастризме, у древних мидян и персов и современных парсов и гебров (создана в пер. пол. I тыс. до Р. Х.) – начинается с подобного Ригведе обращения к «Мудрому Властелину» Ахура-Мазде; Коран – священная книга мусульманского мира (написанная в нач. VII в. по Р. Х.) – открывается молитвой к Аллаху, Господу миров, милостивому и милосердному, царю в день суда. Таким образом, только Библия переносит мысль читателя в архаичную древность, приоткрывает завесу таинственности и показывает, что же было в начале всего и Кто это все сотворил.

Почему же автор «Бытия» уделяет такое внимание тому, что было в начале? Для ответа на поставленный вопрос необходимо обратиться к древнееврейскому оригинальному тексту Св. Писания, а, также к его древнейшему переводу на греческий язык – Септуагинте. В еврейском тексте словосочетание «в начале» передается словом «береши́т», вначале которого стоит еврейская буква «бет». «По преданию, эта буква имеет такое начертание, потому что она как бы отгораживает «то, что наверху» – т. е. превышающее пределы человеческого восприятия, «то, что внизу» – т. е. не достигающее пределов восприятия, и то, что было «до» мироздания», – отмечает известный отечественный гебраист Д. В. Щедровицкий[13].

В греческом переводе мы видим существительное αρχή (arhe), которое имеет весьма широкий спектр значений – это и начало, основание, происхождение, а также – первопричина, основа, принцип. Именно над выяснением того, чем является первоначальное arhe, понимаемое как первопричина всего существующего, напряженно трудились умы лучших представителей древнегреческой философии. Ответы, как мы помним, были самые разнообразные. Так, один из первых древнегреческих философов Фалес (VI в. до Р. Х.) говорил, что этим arhe является вода, его продолжатель Анаксимандр под arhe понимал апейрон (безграничное и вечнодвижущееся), Анаксимен считал, что это был воздух, а Гераклит – огонь, Парменид говорил о бытии, а Демокрит – об атоме. Затем были протоны, нейтроны и электроны, а впоследствии и современные кванты. Библия же указывает, что в начале Бог сотворил небо и землю, следовательно, до начала творения существовал сам Бог. Это утверждение перекликается с Прологом Евангелия от Иоанна, где вполне определенно говорится, что «в начале было Слово», а Слово (Логос) всегда в православной традиции отождествлялось с Богом-Сыном. Таким образом, Первоосновой всего существующего является сам Бог – Творец мира. Но из чего создана Вселенная, из какого первоматериала? Ответов на этот вопрос, как мы уже смогли убедиться, было достаточно много, но православная традиция дает, наверное, самый парадоксальный – мироздание было сотворено из ничего (по латыни – creatio ex nihilo).

Творение мира из ничего

Creatio ex nihilo – общепринятый научный термин, между тем его авторитет только подтверждает скудость человеческого языка. Выражение ex nihilo антиномично, но в то же время о сотворенном бытии невозможно сказать иначе. Первый стих Священного Писания «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1) является догматом Православной Церкви, сформулированным на I Вселенском Соборе в Никее в 325 г.: «Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым». Таким образом, христианство считает космическое пространство, звезды и планеты, животных, растения и человека, а также саму материю не извечно существующими, а имеющими свое начало из ничего.

Вообще религиозная система Древнего Востока широко представлена учением о сотворении Вселенной. Верования древних народов неизменно связывали вопрос о происхождении мира с учением о Боге. Религиозно обусловленная зависимость космологии от теологии выражалась в двух различных представлениях о создавшей мир Высшей силе. С одной стороны, это представление о Боге как о художнике, который создает мир из готовой материи[14]. С другой – вера в Творца мира из ничего. На Востоке первое представление было характерно для всех языческих народов, второе – для последователей богооткровенной религии (иудеев)[15].

Творение из ничего – это очевидный рубеж между Божественным Откровением и языческими легендами Древнего Востока.