Всё красное (пер. В. Селивановой) - Иоанна Хмелевская

– Да ничего там особенного нет, – ответила она. – Просто холодильник нельзя долго держать открытым, иначе придется размораживать. Надо открыть дверцу, взять, что нужно, и сразу закрыть. А он раскроет холодильник и примется искать сок…

Из темноты внезапно вынырнули ноги Павла, а под лампой появилась его рука с бутылкой молока.

– Ты что принес?! – набросилась на сына Зося. – Не валяй дурака, мы ждем апельсиновый сок!

– Ой! – огорчился Павел. – Промазал! Я схватил с закрытыми глазами, Алиция не велела смотреть…

– Да не с закрытыми глазами, можно быстренько взглянуть и вынуть, что надо, – возразила Алиция, делая попытку встать с кресла. – Я говорила, что этим кончится.

– Ты говорила совсем другое. Сиди спокойно!

– Сиди! – поддержала меня Зося. – Я принесу.

Но Павел воспротивился:

– Я сам. Теперь я уже не промахнусь, выбор там небольшой.

Эва и Анита произнесли одновременно – Анита: – Молоко оставьте, Генрих его с удовольствием выпьет.

Эва: – Твои клипсы просто изумительны в этом освещении! Ну, прямо рубины.

Следует заметить, что вот так же, перебивая и не слушая друг друга, говорили и все остальные. Одиннадцать человек толпились вокруг обмываемого светильника и метались в черном пространстве между кухней и террасой. В обычно тихом и спокойном доме Алиции в этот вечер царили шум и столпотворение. Поскольку среди гостей находились два аборигена – Рой и Генрих, разговор велся сразу на нескольких языках. Воспользовавшись тем, что Алиция на минуту оказалась в кресле рядом со мной, я, улучив момент, тихонько потребовала ответа на вопрос, который интересовал меня с самого начала:

– Почему в твоем доме живет столько народу? Ты что, спятила, приглашая сразу такую прорву? Или это просто катаклизм?

– Катаклизм! – с горечью вырвалось у Алиции. – Никакой не катаклизм, просто каждый поступает так, как ему вздумается. Я все распланировала, каждый должен был приехать в положенное время, по очереди, тогда все было бы в порядке. Но им, видите ли, так удобнее, вот и приезжают, когда захотят. Сейчас очередь Зоси с Павлом, и только они приехали по плану. Эдика я запланировала на сентябрь, а ты, не в обиду будь сказано, должна была приехать еще в прошлом месяце. У нас какой сейчас?

– Август, середина.

– Вот именно! А ты должна была приехать в конце июня.

– Должна была, но не смогла. Я влюбилась…

– А Лешек должен был…

Разогнавшаяся Алиция вдруг прервала себя на полуслове:

– Что ты сделала? – спросила она, будто не доверяя собственным ушам.

– Влюбилась, – сокрушенно повторила я.

– Как, опять? Ты сошла с ума!

– Возможно. Но что я могу поделать?

– И в кого же ты влюбилась?

– Так, в одного, ты его не знаешь. Похоже, тот самый роковой блондин, которого мне гадалка предсказала. Впрочем, это длинная история, я тебе расскажу все как-нибудь в другой раз. Так откуда же взялись Лешек и Эльжбета?

– Лешек и Эльжбета… Послушай, а он что? Он в тебя тоже влюбился?

– Вроде влюбился, хотя я и боюсь поверить. Знаешь ведь, какая я невезучая. Ну так что с Лешеком и Эльжбетой?

– Так вот, они… А чем дело кончилось? Ты разлюбила и поэтому смогла приехать ко мне?

– Наоборот. Я утвердилась в своих чувствах. И поэтому смогла приехать. Так значит, Лешек…

– А кто он такой?

– Бог с тобой, ты что, Лешека не знаешь? Отец Эльжбеты, вон они оба, сидят рядом с тобой. Кшижановские их фамилия.

– Балда! Я спрашиваю о твоем хахале. Что же касается Лешека, то он прибыл сюда на яхте на несколько дней, а Эльжбета сама по себе приехала из Голливуда. Тоже на несколько дней, на будущей неделе отправляется в Стокгольм. Может, на яхте, вместе с отцом, я точно не знаю. По правде говоря, они приехали без приглашения, и если бы я их меньше любила…

– А почему Эдик вместо сентября приехал сейчас? У меня-то уважительная причина, а у него что?

– А он должен сообщить мне нечто страшно важное и срочное, не терпящее отлагательства. Так по крайней мере он заявил. Потому и приехал срочно. Вот уже три дня, как приехал, а все никак не может сообщить это нечто важное, все не представляется случай.

– Почему же не представляется случай?

– Потому что ему никак не удается протрезветь.

Испытывая противоречивые чувства, взглянула я на вытянутые ноги Эдика. Его кресло стояло в некотором удалении от лампы, так что освещены были лишь ботинки и до колен брюки. Ботинки и брюки вели себя спокойно, не производили впечатления пьяных, но я-то знала, что в данном случае впечатление может быть очень даже обманчиво. Основным занятием Эдика чуть ли не всю сознательную жизнь было злоупотребление алкоголем. Именно по этой причине в свое время Алиция, не посчитавшись с собственными юными чувствами, отказалась связать с ним судьбу, ограничившись сердечной дружбой. А может, теперь юные чувства понемногу возрождаются?

– А он по-прежнему так же сильно пьет? – поинтересовалась я, ибо у меня к Эдику был свой интерес. – Не прекратил?

– Еще как пьет! Уже успел высосать половину того, что привез.

Со дня смерти Торкиля, датского мужа Алиции, прошло уже столько времени, что Алиция имела полное право проявить интерес к другому мужчине. Однако если Эдикова склонность к спиртному оттолкнула ее в свое время, вряд ли теперь Алиция пересмотрела свое мнение. Хотя, с другой стороны, она ведь всегда питала к нему слабость. Впрочем, и слабость и градусы – ее дело, у меня же были свои личные причины интересоваться Эдиком. И для меня было очень важно, чтобы он хоть ненадолго протрезвел.

Я еще собиралась спросить Алицию, не догадывается ли она, что именно хотел ей Эдик сообщить, но Алиция покинула свое кресло прежде, чем я успела запротестовать, и исчезла во тьме.

Павел с Зосей все никак не могли найти апельсиновый сок, и Анита отправилась к ним на помощь. Эва вдруг вспомнила, что они с Роем купили сегодня несколько банок разных соков, которые еще не успели вынуть из багажника машины, и погнала Роя за ними. Апельсиновый сок вдруг стал предметом всеобщего интереса, все только им и занимались, казалось, все пространство вокруг нас наполнилось апельсиновым соком, и я бы не удивилась, если бы он вдруг пролился на нас в виде осадков.

Отыскала сок все-таки Алиция, и не в доме, а в чулане, где она держала запасы пива. С соком наконец дело уладилось, но тут Эльжбета вдруг почувствовала голод, пошла на кухню и принесла себе бутерброды, да такие аппетитные, что голод немедленно ощутили Павел и Лешек. Алиция помчалась на кухню, чтобы наготовить побольше бутербродов, тем более что ее уже беспокоило, чем это Анита так долго там занимается. Зося принялась искать вторую банку с кофе. Эва настойчиво требовала для Роя крепчайших польских сигарет «Экстра» – пронесся слух, что у кого-то из польских гостей они есть. Анита по ошибке налила Генриху молока в пиво.

Вечер явно удался и становился все оживленнее. Гости проявляли невероятную изобретательность по части придумывания все новых и новых желаний и, безжалостно опустошая запасы Алиции, наперебой изъявили готовность принести любые продукты и напитки, так что большая часть присутствующих находилась в неустанном и хаотичном движении.

В неподвижности пребывали под красным абажуром лишь три пары ботинок. Две из них принадлежали Лешеку и Генриху, которые, сидя в соседних креслах, вели оживленную беседу на потрясающей смеси английского и немецкого о недостатках и достоинствах разных типов яхт. Беседа была столь увлекательна, что они совершенно не обращали внимания на все остальное. Третья пара ботинок принадлежала Эдику. Он тоже не покидал своего кресла под лампой, запасшись заблаговременно необходимыми напитками, которыми и пользовался в неумеренных дозах, благо они находились под рукой.

– Алиция! – неожиданно проревел он могучим басом, покрывшим царящий на террасе шум. – Алиция!!! Тебе грозит опасность! Почему ты так неосторожна?!

Рев прорезал темноту столь неожиданно, вопрос прозвучал столь странно, что все онемели. Издав рев, Эдик тоже онемел, и воцарилась гнетущая тишина. На вопрос Алиция не ответила – может быть, потому, что ее в тот момент не было на террасе.

– Ну вот, уже набрался! – послышался откуда-то со стороны дома голос Зоси.

– Алиция! – опять проревел Эдик и для пущего эффекта грохнул кружкой с пивом по ящику, служившему ему столиком. – Алиция, черт возьми, почему ты так неосторожна?!

В красном свете лампы появились ноги Алиции, которой, по-видимому, донесли об Эдиковых выкриках. Эдик сделал было попытку встать с кресла, но свалился обратно.

– Алиция! Почему ты… – затянул он свое, но Алиция не дала ему закончить.

– Эдик, не дури! Ты перебудишь весь Аллерод! Успокойся!

– Почему ты так рискуешь? – упорствовал Эдик, правда, уже немного тише.