Лечение сном. Из записок старого психиатра - Андрей Сергеевич Чистович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1929 г. Я был направлен для отслуживания ординатуры в Психиатрическую больницу им. Кащенко под Гатчиной. Но уже в 1931 г. я вернулся в Ленинград, где продолжал работать в Психотерапевтическом диспансере на 15-й линии Васильевского острова Ленинграда и на 5-й линии Психиатрической больнице им. Балинского. Здесь в 1934 г. я стал младшим научным сотрудником Клиники психозов, которая была создана для И.П. Павлова на базе больницы и которой заведовал профессор А.Г. Иванов-Смоленский. Именно здесь, в Павловской клинике, как я упоминаю в моих «Воспоминаниях», произошёл коренной пересмотр моих взглядов на механизмы возникновения психических заболеваний. И.П. Павлов со своим по-настоящему материалистическим, физиологическим подходом к пониманию происхождения психозов произвёл на меня огромное впечатление. Я был активным участником «Клинических сред», на которых представил И.П. Павлову целый ряд больных, подбирая пациентов для лечения длительным сном. И хотя в настоящее время я хорошо понимаю, что этот столь прогрессивный для своего времени подход, как показало дальнейшее развитие знаний о деятельности головного мозга и её нарушениях, оказался в итоге всё-таки слишком упрощённым, даже больше того – «механистическим», в то время, в период моей работы под руководством И.П. Павлова, я видел только его положительные стороны.
После кончины И.П. Павлова в 1936 г. я ещё год продолжал работать в Павловской клинике, а затем на протяжении года был сотрудником лаборатории по физиологии слуха Г.В. Гершуни в Институте физиологии им. И.П. Павлова, входившем в состав Академии наук.
В начале 1938 г. я уехал из Ленинграда в г. Новосибирск, будучи избран на должность заведующего кафедрой психиатрии Новосибирского медицинского института. Весной того же 1938 г. я защитил диссертацию на степень доктора медицинских наук и уже к осени 1938 г. был утверждён как в степени доктора медицинских наук, так и в звании профессора по специальности – психиатрия. Лишившись возможности продолжать работу по физиологическому пониманию психозов, поскольку у меня не было соответствующей лаборатории, я занялся изучением причинной этиологической роли хронических скрытно («латентно») протекающих инфекций, о чём я многократно упоминаю в моих «Воспоминаниях».
В Новосибирске я пробыл с начала 1938 г. до осени 1946 г. Во время Великой Отечественной войны я безвозмездно консультировал в ряде эвакогоспиталей, причём в одном из них, главным врачом которого был Вельвовский, было даже организовано специальное отделение для раненых и контуженых солдат Советской Армии. Именно благодаря опыту концептуальной работы мне удалось создать понятие «послераневых» психозов в «pendant» к понятию психозов «послеродовых», которые первыми привлекли моё внимание из числа заболеваний, обязанных своим возникновением преимущественно стрепто- и стафилококковой инфекциям. Здесь же, в Новосибирске, совместно с врачом Вишняковой я изучал роль гонорейной инфекции в возникновении некоторых психических заболеваний у женщин, а с помощью профессора Проскурякова я установил значение хронических заболеваний среднего уха как причины развития известного числа остро и хроническим протекающих психозов.
Вернувшись осенью 1946 г. в Ленинград, я последовательно занимал ряд должностей. Вначале – должность заведующего Павловской клиникой в Психиатрической больнице им. Балинского, затем – должность начальника кафедры психиатрии Военно-морской медицинской академии (где мне удалось создать целый ряд лабораторий, включая микробиологическую). После закрытия ВММА я был назначен начальником кафедры психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова. С конца 1958 г. я был на протяжении года консультантом Психиатрической больницы им. Степанова-Скворцова, затем – вторым профессором на кафедре тифлопедагогики (обучение слепых) Педагогического института им. Герцена, где я читал курс детской психиатрии. И, наконец, был избран заведующим кафедрой психиатрии Санитарно-гигиенического института.
Все эти годы меня неизменно продолжала интересовать роль хронических, «латентно» протекающих инфекций – таких как стрепто- и стафилококковая, колибациллярная (то есть вызванной кишечной палочкой), а также ревматическая (обусловленная стрептококком), бруцеллёзная, токсоплазмозная, листереллёзная – в возникновении некоторых психических заболеваний. Среди моих более чем 120 научных трудов имеется несколько посвящённых роли листериоза (листереллёза) в генезе психических астений у женщин-матерей, которые я изучал в Акушерско-гинекологическом институте им. Отта.
В заключении следует отметить, что, как в этом сможет убедиться каждый читатель моих «Воспоминаний». В них имеется немалое число повторений, что, вероятно, было даже неизбежным при избранной мною манере изложения. Заведомо зная это, я не счёл возможным, за малыми исключениями, вносить в книгу какие-либо исправления, поскольку она действительно отвечает своему названию и отражает определённый этап моего развития как врача-психиатра.
Рассчитаны «Воспоминания» отнюдь не на медицинскую аудиторию, но на широкую читательскую массу, далёкую от психиатрии. Очень хотелось бы надеяться, что именно для таких читателей книга, со всеми её недостатками, представит некоторый интерес.
3 ноября 1976 года
Введение
Андрей Сергеевич Чистович (50-е годы)
Эта книга была задумана много лет назад. Работа психиатра значительно отличается от всех других медицинских специальностей. Хирург, терапевт, гинеколог, отоларинголог, окулист видят много больных людей, значительно больше чем психиатр. Но больные проходят мимо них быстро. Врач успевает познакомиться только с больным органом: со сломанной рукой, с катаральным желудком, с поражённой роговицей глаза, с воспалёнными придатками матери и т. д. На знакомство с самим человеком, с его миром душевых переживаний врачу не хватает времени, да в большинстве случаев в этом и нет большой необходимости. Чтобы наложить неподвижную повязку, прописать определённую диету, назначить физиотерапевтическое лечение, вовсе не требуется знать взгляды, интересы или огорчения больного. Правда, в отдельных случаях знать это врачу бывает необходимо. Причины безуспешного применения диеты иногда лежат именно в том, что врач в знакомстве со своим пациентом не пошёл дальше исследования желудочного сока. Многие заведомо телесные заболевания поддерживаются подавленным настроением, тревогой, обидами, которые переживает пациент.
За последнее время много пишут о том, что врач всегда должен знать психику своих больных и постоянно считаться с ней. Но то, что для врачей других специальностей остаётся предметом пожеланий, то для психиатра является повседневной необходимостью.
Перед психиатром проходят различные люди. Но они не только проходят. Они раскрывают перед ним свои мысли, свои желания, свои радости и страдания. Психиатр узнаёт их характеры. Он имеет возможность увидеть человеческую жизнь в таком её многообразии, в таких её подробностях, привлекательных и отталкивающих, которые, пожалуй, никто никогда не видит.
Психиатр бывает постоянным свидетелем одной из величайших трагедий, которые могут выпасть на долю человека. Потеря рассудка, безумие, психоз – страшнее и горше этого едва ли много существует несчастий.
Как быть, как отнестись врачу к этим чужим жизням, к подобным чужим страданиям?
Добросовестно записать в историю болезни и перейти к следующему случаю? В дальнейшем, может быть, включить наиболее
