Клинок Сариолы - Ладомир Гарт

— Да, отец много рассказывал об этой битве. — улыбнулся Эвальд. — Жалею, что тогда я был ещё совсем мал и не мог принять в ней участие.

— Входи же, дорогой принц! Пожалуй сюда, на лучшее место во главе стола. Меня зовут старый Хьюго, а это мои друзья, Олаф, Хендрик, Паул и Торнгвальд.

Эвальда с почётом усадили за стол, отрезали ему большой кусок мяса, налили кружку эля и благоговейно смотрели на него, пока он насыщался. Принц был рад, что эти люди так радушно принимают его. От их весёлой компании веяло добрым теплом, и Эвальд на мгновение позавидовал всей этой простодушной безмятежности — тому, что они сидят здесь, пьют эль, рассказывают друг другу всякие шутки и смешные истории, и нет им дела ни до политики, ни до государственных дел, ни до чего, что творится в мире.

Старый Хьюго отправился в погреб, чтобы достать пару бутылок вина в честь высокого гостя.

— Скажи-ка, принц, — спросил один из крестьян, Олаф, — ты тоже едешь вызволять прекрасную Элис, пленённую тёмным лордом Гилморгом?

— Да, — удивлённо ответил Эвальд. — Но откуда вам это известно? Неужели весть о подлости Гилморга докатилась и до этих мест?

— Дело в том, что в нашу деревушку уже двадцать лет не заезжал ни один рыцарь, и вдруг за последнюю неделю их побывало у нас даже шестеро, и все они ехали выручать принцессу Элис!

— Элис, — задумчиво проговорил принц, — её глаза — синие озёра, а волосы — золотой шёлк. А голос… её голос — журчание ручья в лесной чаще, трель весеннего жаворонка. Это самая прекрасная девушка мира! Когда лорд Гилморг подло похитил её, отец Элис, король Страны вечных озёр, убитый горем, обратился за помощью ко всем рыцарям мира, обещав руку Элис избавившему её из плена, и многие юноши из знатных родов отправились в путь, чтобы убить Гилморга, освободить Элис и стать её мужем. Отправился в путь и я, принц Сариолы, Страны предрассветного тумана. Каждый из рыцарей надеется, что повезёт именно ему, но у всех равные шансы, потому, что никому не известно, где находится сам Гилморг, и где он держит пленённую принцессу. Конечно же, долго ему не удастся прятаться, его ищут по всем землям. Рано или поздно, кто-нибудь найдёт и убьёт его.

— А ты уверен, принц, что Элис полюбит тебя, когда ты освободишь её? — спросил другой крестьянин, Хендрик, — девичье сердце непредсказуемо, ха-ха!

— Закон рыцарства обязывает не требовать награды за благородство, — ответил Эвальд, — я сделаю всё, чтобы добиться её любви, но если, к сожалению, не я буду избранником её сердца, наградой мне будет сознание того, что я исполнил свой рыцарский долг.

— Да-а, — мечтательно протянул Хендрик, — как это благородно! Эх, жаль, что я не рождён рыцарем!

Все присутствующие рассмеялись. Хьюго, уже вернувшийся из погреба, поставил на стол большую бутыль с тёмно-красным вином.

— Вот оно, моё фамильное. Урожая того славного лета, когда мы разгромили варваров. Выпьем же в честь Его высочества!

Вино действительно было отменным, наполненное душистым ароматом луговых трав. Бокал этого терпкого напитка наполнял душу теплом и погружал сознание в призрачную долину грёз, блаженной неги и желанного умиротворения.

— Тебе нелегко будет справиться с Гилморгом, мой добрый принц, — сказал Хьюго, — поговаривают, что он чёрный маг и может убить любого человека на огромном расстоянии!

— Пусть он не надеется, что чёрная магия поможет ему, — ответил Эвальд, — Мой учитель, старый Мартин, отлично подготовил меня, под его руководством я постиг все виды боевой магии, и меня не испугают злобные чары подлого колдуна. Знаете ли вы, друзья, что означает этот знак? — Эвальд прикоснулся к медальону, висевшему на его груди, с изображением золотого дракона в круге, — Это знак ордена Посвящённых, означающий, что воин, носящий его, владеет высшей степенью боевого искусства, физического и астрального. Сам Гийом Линс, магистр ордена, испытал меня и признал достойным быть Посвящённым!

— О посвящённых рыцарях, об их боевом искусстве, рассказывают чудеса! Покажи-ка, господин принц, что-нибудь этакое, невероятное, из своего умения!

Эвальд задумался.

— Магистр ордена был бы недоволен, узнав, что я показываю фокусы на постоялом дворе.

— Ну покажите, мы очень просим! Никто ничего не узнает!

— Хорошо, — рассмеялся принц, — ради вас, друзья, конечно же, покажу.

Он взял со стола пустую деревянную кружку из под эля, подбросил её высоко, под потолок, и, когда она была в самой верхней точке своего полёта, ловко кинув кинжал, пробил её насквозь. Пронзённая, она упала к ногам изумлённых крестьян. Раздались возгласы восхищения, но старый Хьюго сомнительно покачал головой. Он поднял кружку и вытащил из неё кинжал.

— Мне кажется, дорогой принц, ты зря испортил мою вещь. Ведь это всего лишь ловкость, достичь которой может и обыкновенный крестьянин, например, Торнгвальд. Мы, простолюдины, вынуждены пахать землю или охотиться, чтобы прокормиться, и у нас нет столько свободного времени, как у знатных людей, чтобы заниматься воинским искусством, иначе, я уверен, мы достигли бы и большей ловкости. Ничего сверхъестественного в твоём трюке я не вижу, дорогой принц, не изволь, конечно, прогневаться на меня за эти слова.

— Ты так недоверчив, старина, — усмехнулся принц. — Ну, ладно, покажу ещё кое-что. Ты хорошо умеешь кидать ножик, Торнгвальд?

— Довольно неплохо, — отозвался Торнгвальд.

— Можешь ли ты попасть в человека с семи шагов?

— Конечно.

Эвальд встал из-за стола и отошёл в дальний угол избы.

— Кидай в меня.

— В вас, господин принц?

— Да. Не беспокойся, я смогу защититься.

Торнгвальд взял кинжал за лезвие и прицелился. Все присутствующие затаили дыхание. Торнгвальд широко размахнулся и резким движением метнул кинжал в Эвальда. Принц, мгновенно сосредоточившись на летящей стали, усилием мысли оттолкнул её, и, кинжал, резко свернув в воздухе, глубоко вонзился в бревенчатую стену. Воздух наполнился возгласами изумлённых крестьян.

— Вот это да! — прошептал Хьюго. — Я так боялся! Прости же мою сомнительность, дорогой принц, и не подвергай более себя таким опасностям, чтобы доказать мне, недостойному, своё искусство!

Тем временем за окнами опустилась ночь, и чёрной непроглядной тьмой окутала долину. Когда крестьяне разошлись по домам, Хьюго предоставил принцу свою кровать под тряпочным балдахином, а сам устроился на большом сундуке с припасами, расстелив на нём соломенный тюфяк. Он погасил свет, и в избе воцарилась полная темнота. Лишь ветер, беснуясь, завывал снаружи. В камине тлели, догорая, угли.

— Скажи, дорогой принц, тяжело ли это — быть рыцарем? — спросил Хьюго, — Смог бы рыцарем стать, например, я? Ведь бывали случаи, когда за подвиги простолюдины были пожалованы рыцарского звания. Тогда я, конечно, не стал бы пахать землю. Облачённый в доспехи, я ездил бы по турнирам, совершал доблестные подвиги, и покрывал своё имя славой.