Подарок к Рождеству (Сборник) - Кэтрин Джордж

Она остановила взгляд на своих черных замшевых сапогах, купленных по случаю Рождества.

— Нормально. Работа в фирме кипит. Я получила повышение.

— Поздравляю.

— Спасибо. А ты? Все в этих вечных кругосветных путешествиях?

Ник повернулся к ней.

— Теперь это будет редко. Ты, наверное, знаешь, папа скоро уйдет на пенсию. Я нужен здесь.

Джудит насмешливо повела бровью.

— Будешь наконец сидеть как прикованный за столом? Такого я от тебя не ожидала.

— Я и сам от себя такого не ожидал. Но если подумать, я, наверное, все время знал, что этим кончится.

— Жаль, раньше ты об этом не говорил.

— В самом деле? — Он резко повернулся и перехватил ее взгляд.

— Что — в самом деле?

— Ты сказала — жаль. Может, наши отношения сложились бы иначе, если бы я раньше отказался от своих поездок?

— Вряд ли. — Джудит повернула голову и посмотрела на табло. — Мне пора. Поезд вот-вот подойдет.

На платформе гулял ветер, окатывая пассажиров ледяной дождевой водой, и, пока не подошел местный, из двух вагонов, состав, Джудит успела промокнуть и замерзнуть. Она знала, что выглядит ужасно. Ее подстриженные каре ярко-каштановые волосы, обычно мягко обрамлявшие лицо, теперь, мокрые, слиплись вокруг жалкого, посиневшего от холода личика, на котором вообще не было никакой косметики: она не стала тратить время на грим — просто вылетела пулей из квартиры. Если бы она догадывалась, что встретит Ника, то нашла бы время накраситься, сказала себе Джудит и нахмурилась. С какой стати ей заботиться о том, что подумает Ник о ее внешности? Его мнение уже ничего для нее не значило. Поезд подъезжал к платформе, и она молилась, чтобы не нашлось свободных мест рядом, иначе ей с Ником пришлось бы сидеть вместе. Ее молитва исполнилась. Обоим было негде сесть, но так оказалось еще хуже: они стояли рядом среди колыхавшейся массы тел и не могли не касаться друг друга. На каждом повороте, у каждой стрелки, их швыряло из стороны в сторону, и Джудит уже была готова взвыть. Наконец Ник обхватил ее рукой за талию и крепко прижал к себе, не обращая внимания на ее испепеляющий взгляд.

— А то мы оба будем в сплошных синяках, — сказал он ей прямо в ухо, тепло дыша и щекоча ее мочку губами.

Джудит стиснула зубы, чтобы они не стучали, и надеялась, что Ник подумает, будто она замерзла, и не догадается, как она вся загорелась от его прикосновения. В последний раз, с горечью обещала себе Джудит, она поддалась порыву. Она могла бы сейчас сидеть в сухой одежде в тепле… в своей квартире, смотреть телевизор, держа поднос с ужином на коленях, могла бы спокойно провести вечер одна. Но картина, которую Джудит себе нарисовала, вдруг показалась ей такой безрадостной, что она встряхнула головой, желая прогнать мучительное видение.

— Успокойся, — раздраженно сказал Ник, неправильно поняв ее жест. — Мы же все-таки не совсем чужие.

Джудит опустила голову, пряча предательски выразительное лицо. Дни, недели, месяцы после того, как они расстались, она тосковала по многому, что привыкла считать само собой разумеющимся за недолгое время их бурной семейной жизни. Не на последнем месте было и такое, как сейчас, касание тел. Ее щеки горели при мысли о том, сколько ночей она ворочалась с боку на бок в жесткой постели на унылой квартирке в Пеннингтоне и томилась желанием ощутить присутствие Ника. Она поневоле училась обуздывать свою пылкость и до этой минуты искренне верила, что научилась. Они оба были одеты в тренчи; под плащом у нее был толстый черный свитер и черные шерстяные брюки, а у Ника, как она заметила, — твидовый пиджак поверх светло-коричневой водолазки и вельветовые брюки. Но соприкосновение их тел будоражило Джудит не меньше, чем если бы они оба были нагими и прижимались бы друг к другу.

Она несмело заглянула Нику в лицо, заметила, как дергается жилка в уголке его плотно сжатого рта, и с восторгом поняла, что он волнуется не меньше ее.

Вдруг поезд сделал необъявленную остановку прямо посреди глостерширских полей.

— Что-нибудь случилось? — спросила Ника Джудит, переходя на крик из-за поднявшегося гвалта.

В ответ Ник перехватил ее поудобнее и пожал плечами.

— Если и случилось, то скоро узнаем.

В микрофоне раздался голос, и толпа в вагонах затихла. Поезд, передал сообщение полиции машинист, далее не может следовать. Из-за наводнения пострадал мост у них на пути. Они находились у заброшенного полустанка в нескольких милях от Глостера, куда, сказал машинист, будут поданы автобусы и пассажиров развезут по населенным пунктам, насколько это позволит еще не затопленный участок дороги. Желающие имели возможность вернуться в Глостер тем же поездом.

— Теперь, — проговорил Ник, прикрывая Джудит от внезапного натиска устремившихся к выходу пассажиров, — надо приготовиться к тому, что дальше будем добираться пешком или вплавь.

— Но бедный Хью обещал встречать меня в Чепстоу. Там маленькая станция, нет служащих, ему не у кого будет узнать, что случилось, — с беспокойством сказала Джудит, когда Ник помогал ей сойти с поезда.

— У меня в портфеле телефон. Можешь позвонить Хью, пока ждем автобусов.

Когда-то Джудит ненавидела этот телефон, без которого Ник не обходился, ее раздражали звонки, вторгавшиеся в их жизнь. Благословляя теперь телефон Ника, она набирала номер фермы Лонгхоуп, а Ник светил ей карманным фонарем.

Потрясенный новостями, Хью предложил выехать им навстречу.

Джудит передала свой разговор Нику, он взял у нее телефон и стал непререкаемым тоном говорить со старым, добрым другом, который был к тому же его шурином.

— Хью, не выезжай, пока я не позвоню. Бог знает, сколько времени мы потратим и далеко ли продвинемся. Я перезвоню, как только будет возможность. Не беспокойся о сестренке, я о ней позабочусь.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем приехали наконец долгожданные автобусы за промокшими и замерзшими людьми, которые покинули поезд. Ждали так долго, что Джудит уже привыкла и не стеснялась сидеть, прижавшись к Нику. Они залезли в автобус и заняли места в конце салона. Ник сел как можно ближе к ней, и Джудит было приятно ощущать его тепло.

— Дай Бог, чтобы после всего этого ты не слегла с пневмонией, — проворчал он.

— У меня крепкий организм, — бодро ответила она. — Я редко болею.

— Отлично помню несколько случаев, когда ты все-таки болела, — сказал он, и от его интонации кровь прилила к лицу Джудит.

Вечным поводом для шуток между ними двоими было то, что в редких случаях, когда ей прописывали антибиотики, лекарство не подавляло, а, наоборот, обостряло в ней ответное чувство на его ласки. Ник подшучивал над тем, что таблетки оказывали на нее «жароповышающее» действие, и каждый раз, не стесняя себя, с упоением пользовался случаем.