Острова эфирного океана - Борис Красногорский

Это пояснение давал Имеретинский; Добровольский сообщил еще несколько интересных данных.

— Через 24 часа "Победитель Пространства" будет приближаться к Солнцу уже на 504 метра в сек.; через двое суток на 1 килом. Дальше скорость будет возрастать еще быстрее.

— Но до чего же она дойдет у орбиты Венеры? — не без легкого страха спросил Флигенфенгер.

— Сейчас сосчитаю.

Астроном стал быстро делать какие-то выкладки.

— Через 41 день аппарат будет падать на Солнце со скоростью 26 килом. в сек. Лучевое давление очень легко преодолеет это движение. Замечательно различие между первым и 41-м днем нашего пути: в первый день "Победитель Пространства" пролетит всего около 22 000 килом., в последний же — более двух миллионов, т. е. почти в 100 раз больше. Вот влияние медленного, но верного приращения скорости. Затем мы еще 4 дня будем продолжать путь к Солнцу и за это время приблизимся к нему еще на 15 милл. килом., здесь мы повернем зеркало косо к солнечным лучам и еще через 4 дня нагоним Венеру, которая к тому времени успеет уйти на целых 40 милл. килом. по своей орбите. Этот крюк, удлиняющий путешествие на 8 дней, вызван нашим опозданием; ведь мы выехали на целый месяц позже назначенного срока. Если бы аппарат продолжал падать на Солнце, то еще через 23 1/2 дня, после пересечения орбиты Венеры, он погрузился бы в его раскаленную атмосферу с головокружительной быстротой 600 килом. в секунду.

— Ух! вздохнул Флигенфенгер. Тут и лучевое давление не поможет!

— Во всяком случае мы бы раньше изжарились, как куропатки на вертеле, да и наш аппарат расплавился бы и упал на Солнце в виде металлического дождя.

— Веселенькую картинку вы нам нарисовали, господа математики, — окончательно возмутился зоолог. Бросьте лучше ваши километры и, если возможно, покажите в телескоп цель нашего головоломного падения к Солнцу, которое вы изображаете какой-то междупланетной плитой для поджаривания невинных земных жителей.

— Ты хочешь посмотреть Венеру? Я сейчас это устрою; планета в весьма благоприятном положении. Добровольский установил трубу у левого (относительно Солнца) бокового окна и направил ее на самую яркую из всех бывших на небе звезд и планет.

Флигенфенгер с любопытством приложил глаз к окуляру.

— Серп Луны! — вырвалось у него восклицание удивления.

Добровольский улыбнулся.

— Нет, не Луны, а Венеры. Она находится между Землей и Солнцем и имеет фазы, как наш спутник. Простым глазом они не видны, и поэтому Коперник мог только предполагать их существование. Когда же Галилей в первый раз направил свою небольшую астрономическую трубу на Венеру, то увидел серп, подобный лунному. Это вполне согласовалось с выводами Коперника и служило блестящим подтверждением его системы.

Зоолог опять посмотрел в рефрактор и спросил:

— А где же моря и материки Венеры, которые мы должны открыть и изучить?

— Никаких подробностей в нашу трубу ты не различишь; кроме того, поверхность планеты почти постоянно покрыта облаками.

— Значит, на нее и смотреть не стоит? Грустно!

Флигенфенгер помолчал, затем опять спросил:

— Мы падаем прямо к Солнцу?

— Да.

— Но ведь Венера далеко в стороне? Этак мы, действительно, пролетим мимо нее и сгорим в адском пламени…

— Не беспокойся, друг мой, — ответил астроном, — твои праведные молитвы спасут нас от власти злого духа: пока мы будем 41 день падать в пустом пространстве, Венера успеет переменить место и даже уйдет по другую сторону, так что нам придется ее нагонять, как уже говорил Валентин Александрович.

Однако зоолог не удовлетворился объяснением.

— Ну, а если мы все-таки не попадем на нее; останется ли нам надежда как-нибудь увильнуть от Солнца с его ужасным жаром? Есть ли, например, еще планеты между Венерой и Солнцем?

— Мы всегда можем при помощи лучевого давления остановить свое падение к Солнцу и вернуться обратно на Землю; это во-первых; а во-вторых, за Венерой, ближе к Солнцу, несется Меркурий.

— Меркурий? А каков он из себя?

— Меркурий самая маленькая (не считая астероидов между Марсом и Юпитером) из планет. Он ближе всех к Солнцу и поэтому получает больше всего света и тепла. В перигелии (ближайшее к Солнцу положение) Солнце жжет там в 10 1/2 раз сильнее, чем на Земле.

— Гм, — пробурчал Флигенфенгер; — попасть в этакую передрягу тоже плохое утешение.

— Строение Меркурия изучено очень мало, но можно думать, что он во многом напоминает Луну и, подобно ей, является старым, одряхлевшим миром, почти лишенным атмосферы.

— Следовательно, он старше Земли и Венеры?

— Вероятно, нет. По гениальной гипотезе, высказанной впервые немецким философом Кантом, но подробно и совершенно самостоятельно разработанной французским математиком Лапласом…

— И широко распространенной английским химиком и персидским сапожником… — насмешливо перебил его нетерпеливый зоолог.

— Не мешай, а то я тебе ничего не скажу.

— Я нем, как вареная рыба. Итак?

Спиральная туманность.

— Итак, по гипотезе Канта-Лапласа все планеты произошли из общей громадной туманности, простиравшейся далеко за теперешние пределы солнечной системы. Туманность эта постепенно уплотнялась, сжималась и, вместе с тем, приобретала вращательное движение. От нее оторвался отдельный ком или целое кольцо и таким образом произошла первая планета, Нептун. Туманность продолжала сжиматься и последовательно образовала несколько колец. Самые внешние из них, в то же время и самые старые. Спутники также оторвались от туманной массы своих, еще не сформировавшихся планет. Из главной массы всей туманности образовалось Солнце. По этой гипотезе, имеющей наибольшее число приверженцев, самой старой планетой является Нептун, а самой молодой Меркурий.

— Ничего не понимаю, — сказал Флигенфенгер. Только что ты говорил, что Меркурий мертвый, отживший мир, а теперь он оказывается самым молодым.

Образование солнечной системы по гипотезе Канта — Лапласа

— Да, но он при этом и самый маленький. По этой именно причине он, Луна и другие небольшие тела солнечной системы раньше всех охладились и состарились. Зато планеты Сатурн и Юпитер, хотя и гораздо более старые, чем Земля, вероятно, не успели еще покрыться твердой корой. Чем меньше небесное тело, тем скорее проходит оно полный цикл развития.

— К сказанному вами я прибавлю несколько слов, — промолвила Наташа. — Вы вполне определенно называете Меркурий ближайшей к Солнцу планетой. Между тем существуют наблюдения, доказывающие, что есть небольшой мир между Солнцем и Меркурием.