Нефильтрованный. Мое сумасшедшее десятилетие в «Формуле-1» - Гюнтер Штайнер

моей жизни, поскольку та машина была совершенно дерьмовой. Через несколько минут я получил от Эдди сообщение в WhatsApp[4] и, открыв его, обнаружил фотографию его старого Mitsubishi Shogun. «Я возьму подиум раньше вас, причем за рулем этой кучи дерьма», – говорилось в тексте. Жестко, но справедливо.

Так или иначе, давайте вернемся к тому, что вы вот-вот начнете читать. Когда Джин Хаас впервые сообщил мне, что не хочет продлевать со мной контракт, о чем вы прочтете в конце этой книги, одной из первых моих мыслей было то, что теперь, когда эта история закончилась, я должен изложить ее на бумаге. Меня уже просили написать продолжение «Выживать, чтобы гонять», но, честно говоря, идей было мало, а потом случилось то, что случилось. В ту ночь я лежал в постели, размышляя о произошедшем, и в течение двух или трех часов заново переживал всю историю. Возникновение идеи о создании конкурентоспособной команды «Формулы-1» с небольшим бюджетом – именно американской команды. Обращение к Стефано Доменикали, который тогда работал в Ferrari и был первым человеком, предложившим нам стать командой-клиентом «гарцующего жеребца». Следом разговор с Джином о финансировании, переговоры с Берни Экклстоуном, Чарли Уайтингом и FIA о поддержке и выдаче лицензии, затем получение гребаной лицензии, налаживание инфраструктуры и набор персонала, создание машины, подписание пилотов. Потом первые тесты, первая гонка и, наконец, максимум усилий, чтобы удержать все это чертово дело на плаву. Я ни секунды не думал о возможном провале, но и не ожидал, что все на сто процентов получится. Я просто целиком погрузился в работу, старался все уладить и делал то, что мог.

Вероятно, это не последний раз, когда вы читаете или слышите, как я говорю подобное в этой книге, но в течение последних 10 лет я жил и дышал «Формулой-1» 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году, будучи одним из тех, кто создал команду с нуля и сделал ее жизнеспособной. Таких людей в наши дни осталось совсем немного. Джеки Стюарт, Рон Деннис и Эдди Джордан[5] – единственные, кого я могу вспомнить. Теперь остались только мы?

Что бы вы ни думали обо мне или о произошедшем за последние 10 лет, каждый, кто был частью Haas F1, может гордиться. Нам тоже есть что рассказать. Это история, в которой присутствуют смех, слезы, успехи, неудачи, немного лажи, шок, изумление, раздражение, хорошие решения, плохие решения, абсолютно хреновые решения, гнев, драма, глупость, откровения и чуть-чуть ненормативной лексики. Разве не этого все хотят от книг сейчас? Хотелось бы верить, что все-таки этого, потому что вы держите как раз такую книгу. И я обещаю: больше никаких перечислений!

Надеюсь, вы получите удовольствие.

Гюнтер Штайнер Северная Каролина. Весна 2024 г.

2009–2015

Идея

Последние несколько дней я пытался вспомнить точный момент, когда мне пришла идея о создании команды «Формулы-1», и тот момент, когда я наконец принял решение попытать счастья и начать действовать. Все это было так давно, а с памятью у меня хреново. Вы ведь знаете историю, связанную с фиаско USF1? Окей, на случай если вы не в курсе, я вам расскажу.

В начале 2009 года двое мужчин – журналист Питер Уиндзор, который также работал с Ferrari и Williams, и Кен Андерсон, по иронии судьбы некогда технический директор Stewart-Haas Racing (команды НАСКАР, которой Джин Хаас владеет совместно с Тони Стюартом[6]), – объявили миру о своем намерении создать первую с 1986 года американскую команду «Формулы-1», которая также должна была стать единственной командой «Ф-1», базирующейся за пределами Европы. Помню, в то время это стало сенсацией, но еще припоминаю, что очень немногие люди в спорте считали затею обреченной на успех. «Формула-1» в Штатах по-прежнему оставалась в тени, несмотря на любовь широкой публики к местному автоспорту: такие гонки, как НАСКАР и «Индикар», были обожаемы, весьма популярны и на протяжении десятилетий являлись частью спортивной жизни страны. Какие шансы имелись у «Формулы-1»?

Немногие в курсе, но первый Гран-при США на самом деле состоялся в 1908-м, примерно за 42 года до первого чемпионата мира «Формулы-1». Кстати, в гонке победил француз Луи Вагнер, который впоследствии выиграл первый официальный Гран-при Великобритании 1926 года. Эту информацию я добыл не из глубин своей памяти, чтоб вы понимали. К счастью, каждый фрагмент истории «Формулы-1» тщательно зафиксирован, как и следует ожидать от спорта, помешанного на данных.

Примерно 100 следующих лет после первой гонки стали для «Формулы-1» в Америке, мягко говоря, насыщенными событиями (хотя обычно не слишком положительными). Дно было пробито в 2005 году, когда из-за проблем с шинами на Гран-при США на стартовой решетке оказалось всего шесть машин[7]. Помню, толпа начала неодобрительно гудеть, и, когда все закончилось, я выключил телевизор и сказал своей жене Герти что-то вроде: «Ну и дурдом». Впоследствии репутация нашего спорта в США, которая и без того оставалась неустойчивой, была втоптана в грязь, и два года спустя «Формула-1» вообще покинула Америку.

Попытка возродить ее в США была предпринята только в 2010-м, когда город Остин в штате Техас получил десятилетний контракт на проведение Гран-при с 2012 года на совершенно новой, специально построенной трассе. Так что в начале 2009 года, когда Питер и Кен объявили о своем намерении основать американскую команду «Ф-1», репутация этих гонок все еще дышала на ладан. Несмотря на это, несколько месяцев спустя они получили лицензию от Берни и FIA и были допущены до чемпионата мира «Формулы-1» на сезон-2010. Что же могло пойти не так?

Одна из причин, по которой я немного знаю обо всем этом, заключается в том, что предприятие и штаб-квартира USF1 были расположены в Шарлотте в Северной Каролине – недалеко от того места, где я жил уже несколько лет. Вдобавок к тому времени мы с моим другом основали композитную компанию под названием Fibreworks (мы до сих пор являемся ее совладельцами, а он ей руководит), и из USF1 к нам обратились с просьбой выполнить для них кое-какие проектные работы и поставить некоторые детали. В самом начале взаимоотношений с ними я был очень взволнован, потому что понятия не имел, к чему это может привести. Однако через несколько недель мне стало ясно, что дело дурно пахнет. Проще говоря, никто на базе команды, казалось, не понимал, что, черт возьми, они делают, и я стал опасаться худшего.

В конце концов о моей связи