Вороньи игры - Саша Канес

Бассам знал, что Ханан начала работать на знакомого ему доктора Магриби, но о связи Ханан с шефом по тупости своей не догадывался. Поэтому он упорно надоедал Тауфику, призывая посодействовать возвращению беглой жены и в примерном ее наказании. Он ныл, вспоминая о том, как немало заплатил за нее покойному теперь отцу Ханан, в дни перестройки тайно вернувшемуся в лоно ислама. Дорого обошлось Бассаму и согласие на второй брак, требовавшееся от первой жены – малограмотной толстой тетки, обвешанной с ног до головы золотом. Бассам Зуаби никогда бы не прекратил нудить и жаловаться всем вокруг, но однажды совершенно случайно упал с лесов четвертого этажа, который сооружал над крышей собственного дома.

Старший сын от первого брака, Мухаммед Али, готовился обзавестись семьей, и, по давней традиции, отец должен был надстроить для него еще один этаж над собственным жилищем. Инспектируя рабочих, супруг Ханан зацепился брючиной за арматурный прут и, неловко повернувшись, свалился вниз прямо на заготовленные бетонные блоки. Такую картину гибели господина Зуаба, во всяком случае, нарисовали допрошенные полицией строители. Никто не интересовался, насколько случайной была эта смерть.

Вообще-то в жизни Ханан мало что было случайным. После смерти мужа Ханан Зуаби наследовала немало денег и обрела свободу. Связь с Тауфиком как-то сама собой прекратилась, зато сотрудничество укрепилось.

Доктор Магриби был бы совершенно доволен своей лучшей сотрудницей, если бы эта куса[1] не имела привычки опаздывать! «Не Зуаби – Зуби[2] твоя фамилия!» – ругался про себя шейх.

Он еще раз посмотрел на часы. До последнего времени у Ханан был лишь один прокол. Точнее, прокололся он сам, но Ханан знала, чем заслужить расположение шефа, и взяла всю вину на себя. Он «благородно» позаботился о том, чтобы Ханан никак не пострадала, а сам он стал тем, кем стал.

Никто так до конца и не понял, что случилось с этим казахским придурком Сериком. Судя по всему, он остался в живых, и, увы, неизвестно, что из него смогли вытащить всяческие спецслужбы. Много от него узнать не могли: Серик не знал подлинных имен, не знал настоящих адресов. Его, Тауфика Магриби, несостоявшийся шахид называл именем Рамзи. У господина Магриби и впрямь имелся тогда бельгийский паспорт на имя какого-то Рамзи Умарова, ингушского отморозка, прославившегося своим зверством на грузино-абхазской войне. Настоящий Рамзи, бандит и садист, осел в вайнахской деревне под Брюсселем и проводил время за компьютерными играми. Паспорт ему без надобности, а рожа, если побрить, преображается в нечто, очень похожее на лицо господина Магриби. Вряд ли казах укажет, где в Сирии находится тренировочный лагерь, в котором из него пытались сделать шахида. Единственная зацепка – подмосковный аэродром, где он обучался на «камикадзе». Но, скорее всего, и там не найдут никаких концов Рамзи-Тауфика. Администрация аэроклуба настолько остро нуждалась в деньгах, что не задавала лишних вопросов тому, кто готов был заплатить пару тысяч долларов за несколько часов полетов.

И все-таки Ханан правильно поступила, сказав, что лишь она виновата в том, что ее подопечная, соплячка Малика, оказалась недостаточно натренирована и психологически обработана. Поэтому, видимо, не слишком достоверно изобразила приступ, впала в панику и слишком неловко попыталась вытащить из себя взрывчатку. Разумеется, никто в точности не знал, что произошло на этом проклятом рейсе – информацию собирали по каплям. Но, безусловно, удобнее было верить в вину раскаявшейся Ханан, чем в ошибку самого Тауфика Магриби. Еще проще было закрыть тему из-за того, что самолет действительно попал в зону турбулентности над Норвегией, отчего и совершил экстренную посадку в аэропорту норвежского города Бергена. И, в конце концов, не ошибается только тот, кто ничего не делает. Безусловно, плохо, что этого казаха не прибили оперативники во время захвата и что пятьдесят граммов прекрасной взрывчатки не рванули в его заднем проходе. Всем было бы лучше и спокойнее. Но, слава Аллаху, Тауфик Магриби с детства славился замечательным красноречием. Ему удалось убедить саудовского инвестора в том, что почти безукоризненно подготовленная операция сорвалась исключительно из-за проклятой турбулентности, за которую ни Ханан, ни сам Тауфик ответственности нести не могут! Никто не ведает планов Аллаха: может быть, в этот раз он решил просто напугать неверных и заставить их тратить еще больше сил и денег на организацию охраны в своих нечестивых воздушных портах. Впрочем, инвестор, как и он сам, прекрасно понимал, что к Аллаху все это не имеет никакого отношения. Инвестор качал нефть, и Тауфик считал, что инвестору необходимо делиться с теми собратьями, у которых нефти нет. Зачем доктору Магриби выглядеть рэкетиром, если можно быть борцом за святое дело? Зачем инвестору выглядеть жертвой вымогателей, если он может стать добровольным жертвователем во славу ислама? И народу тоже лучше продолжать пребывать в тупости и в нищете, но верить, что шейхи, муллы и шахиды добьются для всех правоверных лучшей доли и превосходства над прочим миром. Для этого не нужно тяжело работать, не нужно о чем-либо думать и совсем не обязательно чему-то учиться: только терпение, молитва и джихад!

Из-за недавнего экстраординарного происшествия Тауфику и Ханан не только пришлось мобилизовать все свои возможности, но и соблюдать чрезвычайно жесткие условия конспирации. «Береженого Бог бережет!» – сказала монашка, натягивая на свечку презерватив. Старо, банально, но очень верно! Еще со времен студенчества Тауфик полюбил эту шутку и сделал ее одним из основных принципов своей жизни. Он сменил машину, водителя и в очередной раз паспорт. Он договорился о встрече в городе, где спецслужбам не до него и не до Ханан. Доктор Магриби, разумеется, несколько беспокоился, но в душе все равно был уверен, что Ханан доложит ему, что злополучный корабль с драгоценным грузом уже свободен. А дополнительные расходы все равно покроет инвестор. Никуда не денется!

Кафе еще пустовало. Никто не сидел и за вынесенными на улицу пластмассовыми столиками. Завсегдатаи должны показаться в заведении только после захода солнца.

Владел заведением пятидесятилетний сирийский араб. И он сам, и его двоюродный брат с сыновьями неплохо готовили, хорошо и почтительно обслуживали гостей. Поэтому были все основания предполагать, что вечером клиентов наберется достаточно. В ожидании разрешенного часа сам владелец бизнеса сидел в глубине хозяйственного коридора и любовно начищал роскошные, в половину человеческого роста кальяны, предназначенные для особо почетных гостей.

Тауфик взглянул на часы и осмотрелся по сторонам. Вокруг – никого, кроме трогательной пары парижских стариков, бредущих со стороны главной улицы, поддерживая друг друга. Покрытая редким седым пушком голова дедка заметно подрагивала то ли просто от слабости, то ли от паркинсонизма. Одной рукой старик опирался на алюминиевую палку, а другую галантно подставлял своей спутнице. На самом же деле старушка была чуть крепче. Изо всех своих тоже, надо сказать, невеликих сил она старалась поддержать мужа.

Разумеется, доктора Магриби пара старых парижан не умиляла и вообще не интересовала. Он взглянул на часы и снова взял в руки мобильный телефон. Но набрать нужный номер не успел. Его внимание отвлекли два черных подростка, выскочившие в сквер с противоположной от кафе стороны. Там уже несколько месяцев жила своей тихой жизнью небольшая и чрезвычайно аккуратная городская стройка, отгороженная от улицы зеленым нейлоном. Подросткам было на вид лет пятнадцать-шестнадцать. Один из них держал в руках наполовину заполненную бензином пятилитровую канистру, а другой, покрупнее, на бегу размахивал длинным ржавым куском трубы, подобранным, видимо, на той же стройке. Не оглядываясь по сторонам, они бросились к припаркованному на инвалидной стоянке старенькому «Ситроену». В этот момент старики заметили подростков и повернулись в их сторону. Хулиганы проворно расколотили лобовое стекло несчастной машинки и выплеснули внутрь часть содержимого канистры. Старушка, держась обеими руками за локоть своего ветхого спутника, закричала неожиданно звонким голосом:

– Прекратите немедленно! Эта страна приютила и накормила вас и ваши семьи! Вы должны испытывать благодарность!

Неуемная старушка прокричала еще что-то про уважение к старшим и про права инвалидов. Подростки на крик никак не реагировали и быстро подожгли автомобиль. Убедившись, что пламя охватило маленький «Ситроен», хулиганы кинулись к пенсионерам. Их лоснившиеся от пота и гари черные лица искажала ненависть. Пытаясь спасти спутницу от удара, старик из последних сил бросился наперерез и получил острым краем трубы по темени. Его спутница отчаянно попыталась не дать мужу упасть, но следующий удар пришелся ей в висок.