Леди с дурной репутацией - Тереза Ромейн

дворецкий торопится к своей хозяйке? Если бы только найти более выгодное место обзора…

Сделав следующий шаг, она вдруг врезалась в кого-то высокого и плотного.

Чужак! Тут же сработал рефлекс. Сжав губы, чтобы удержать крик, она что есть силы двинула кулаком вперед.

В ответ раздалось приглушенное ругательство, а потом шепот:

— Касс, это я, Джордж Нортбрук.

Лорд Нортбрук! Она отступила и прищурилась, словно это могло добавить света в темноте. Почему никто не зажигает свечи, если то и дело возникает необходимость шастать по дому ночами?

— Прошу прощения. Вы застали меня врасплох.

У нее так дрожали руки, что пришлось спрятать их за спиной.

Ей нужно было сразу догадаться, что молодой маркиз появится в доме. Каждую ночь примерно в это же время он поджидал ее возле лестницы, чтобы выяснить, что ей удалось узнать. Для него она всегда отпирала переднюю дверь, когда занимала свой пост, а потом запирала, когда отправлялась в постель. Это делало ее уязвимой, но при ней был пистолет, а кроме того, она отлично работала кулаками, в чем ее работодатель убедился только что.

— Я проник в дом, когда услышал крик, — сообщил он. — После звука падения.

— Вы услышали его снаружи?

— Снаружи было падение, а крик я услышал из открытого окна.

Касс сдержала вздох.

— Полагаю, что это было окно леди Деверелл, а упал мой брат Чарлз.

— Как — Чарлз?

— Вот так. Чарлз собственной персоной.

— Он что, полез в окно ее светлости? Но зачем?

Касс подождала немного, чтобы мысль дошла до Нортбрука.

— О! Он… O-о! Неплохо, Чарлз, — пробормотал лорд.

Дверь в кабинет была по-прежнему закрыта, но теперь осветилась огнями лестница, раздались громкие голоса. Как и она, Нортбрук был одет во все темное, а лицо его представляло собой набор провалов, теней и зловещих плоскостей. От него пахло цитрусами — еще один несомненный признак, который она должна была определить сразу. То ли его мыло так пахло, то ли он испытывал особую любовь к апельсинам — ей было неизвестно, но запах не был неприятным.

На главной лестнице раздались шаги, все ближе и ближе. В мгновение ока Касс схватила Нортбрука за лацканы и затащила в угол под лестницей. Прижавшись к ней боком, он прошептал на ухо:

— Какая вы сильная, мисс Бентон. Если захотите поймать меня в темноте, просто скажите об этом.

Закрыв ему рот ладонью, она прошипела в ответ:

— В следующий раз я не буду миндальничать — тресну по башке и утащу к себе в логово.

Вот дьявол! Почему она не накрыла голову и не надела перчаток? Рыжие волосы и белая кожа в темноте были слишком заметны.

Благословенное утешение: шаги замерли.

— Нет, он по-прежнему в кабинете, — раздался женский голос. — Мне видна дверь. Он ее не открывал.

Касс узнала голос экономки, миссис Чатли. Пожилой женщине не давали покоя колени, и она слегка задыхалась, когда шла по лестнице.

В ответ что-то невнятно произнес мужской голос.

— Можете отправляться в постель, Джексон, — предложила экономка. — Сегодня ночью вы ему не понадобитесь, а утром будет достаточно времени рассказать… все, что ее светлость захочет рассказать.

Миссис Чатли хихикнула, и мужчина, с которым она разговаривала — камердинер лорда Деверелла, — тоже засмеялся. Всеобщая паника улеглась, и теперь слуги больше злились из-за прерванного сна, чем беспокоились о своей хозяйке. Касс предположила, что ее брат был не первым любовником у леди Деверелл.

Неделю назад Кассандре показалось странным, что слуги, чтобы увидеться со своим хозяином, пользовались главной лестницей, вместо того чтобы использовать служебную, откуда в кабинет был прямой доступ. Теперь она знала, что кабинет графа — это неприкосновенная территория. Когда дверь туда была закрыта, никто не смел в нее даже стучаться: это грозило увольнением.

Когда экономка двинулась назад вверх по лестнице, ворча от усилий при каждом шаге, горячий язык лизнул ладонь Касс. Нортбрук! Она зашипела, отдернула руку и вытерла ее о юбку.

— Милорд, я не вымыла руки, после того как чистила каминную решетку.

Прикрыв рот ладонью, Нортбрук чуть не подавился смехом.

— Это шутка. Сегодня я не чистила каминные решетки.

«Служанка из нее действительно никакая».

— Но больше так не делайте. Я стараюсь вести себя тихо, но какая от нас польза, если вы начнете лизать мне руки?

Его душил смех.

— Понятно?

Ощущение от прикосновения Нортбрука было каким-то странным. Он лишь лизнул ее ладонь, но ей теперь казалось, что это больше не ее ладонь.

Маркиз замолчал, судя по всему, оценив ее настойчивость, и замер рядом. Она считала секунды, напряженно прижимаясь спиной к стене, и ждала, что будет дальше. Может, кто-нибудь выйдет на лестницу? Может, лорд Деверелл выскочит из кабинета? Может, Чарлз прохромает через переднюю дверь, извиняясь, что стал причиной такого переполоха?

Но ничего такого не случилось. Свет от свечей на лестнице слабел, голоса затихали. Только золотистый контур двери кабинета оставался таким же, как и тишина за дверью.

Никто не сходит и не посмотрит на Чарлза? Кажется, никто. И никто не зайдет проверить, все ли в порядке с лордом Девереллом. Эта закрытая дверь была непреодолимым барьером для прислуги.

Касс подождала еще минуту, которая показалась ей часом, затем выдохнула и расслабилась.

— Кризис миновал? — тихо поинтересовался Нортбрук.

— Едва ли, — ответила она тоже шепотом. — Наверху женские душевные страдания, снаружи, возможно, разбитый череп, а в кабинете упившийся в хлам лорд, который вполне может сейчас быть без сознания. Чем собираетесь заняться?

— Какая волнующая у вас жизнь! Лучше я пойду посмотрю, что с вашим братом, — Нортбрук быстро сообразил, что разбитый череп мог принадлежать только Чарлзу.

— Благодарю вас, — покусав губу, Касс посмотрела на дверь кабинета. — Мне нужно оставаться здесь. Но, наверное, будет неправильно, если я не схожу к ее светлости?

— Вовсе нет. Пусть о ней позаботится ее горничная. Вы же слышали, как слуги отправились спать. Вам нужно остаться здесь на тот случай, если вся эта суматоха просто отвлекающий маневр.

— Устроенный Чарлзом? Глупости! Он участвует в расследовании — предлагая защиту всем леди в этом доме, на деле проявляет бдительность. Ха!

— Отвлекающий маневр могла организовать ее светлость, — заметил Нортбрук. — На кону огромные деньги по условиям тонтины.

Тонтина… Как отвратительно звучит название этой аферы! Нанимая Касс и Чарлза в частном порядке на прошлой неделе, Нортбрук объяснил им, что это отчасти инвестиционная схема, отчасти пари, заключенное сорок лет назад, когда десять молодых аристократических отпрысков внесли равные суммы в некий фонд. Проценты, как и суммы вкладов, не изымались, продолжая расти в течение всех этих лет, но время безжалостно отбирало