Магический Кристалл. Эссе - Владимир Буров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А уж про самый конец фильма вообще говорить не приходится. Автор испугался и того, что только хотел бы сказать, но так и не смог. И объявил весь этот фильм, который должен был напоминать чем-то Западный:
– Сном.
Очень плохо. Как будто специально такое кино снимается, чтобы доказать, что боевики, голливудские боевики – это неинтересно, если мы при всем нашем желании не смогли это сделать.
13.10.2013 – РС – Яков Кротов
Священники, присутствующие на передаче говорят, что Америка плывет по течению страстей, греха, а это тоже не очень хорошо.
Ребята имеют в виду, что их сопротивление греху в России – лучше. А ведь разница только одна:
– Американцы занимаются сексом, найдя в душе согласие с этим, а русские тоже занимаются сексом, но из-под палки. Как говорит один из священников:
– Обжимают грех.
Но похоже, что есть грехи, которые не берутся. Не могут быть преодолены, а могут быть только ограничены. Но такое ограничение, как:
– Я это делаю, так как не могу не делать, но в принципе против секса – хуже, чем согласие.
По сути дела, эти священники отказываются быть грешниками, являясь ими по их же словам.
Анатолий Стреляный.
Говорит, что нельзя преодолеть робость. Это по поводу инструкции, как вести себя с чиновниками, присланной ему слушателем.
Да, нельзя, но в том-то и дело, что… можно! Просто фундамент артподготовки должен быть больше, должен быть фактическим, а не просто:
– Пришел, увидел, победил. – Или, как говорил Наполеон:
– Главное ввязаться в бой, а остальное решится по ходу дела.
Дело в том, что этот бой не любой, а уже отобранный, уже готовый для того, чтобы в нем победить. Наполеон дает определение не любого боя, а уже боя, в котором можно победить.
Так и здесь. Шекспир постоянно в своих пьеса дает примеры, как можно преодолеть робость, как можно разговаривать, как Граф, являясь только его парикмахером:
– Достаточно надеть костюм Графа.
14.10.2013
Данил Гранин говорит, что, мол, скушно:
– Квартира, машина, а дальше-то что?!
Так разве не видно? – отвечаю я:
– Вступите в октябрята, потом в пионеры, в комсомол, если возьмут, станете кандидатом в партию, потом авось и в саму партию – смотришь:
– Жисть-то и наладится!
Хотя я в своей-то квартире, да с новой машиной, пожалуй, начну мечтать о большем. Как-то:
– О Царствии Небесном.
А дальше? А дальше вроде и некуда. Там хорошо, там Ниагарский водопад есть.
Даниил Гранин говорит, что художник не должен заниматься политикой.
Но само это утверждение содержит противоречие. Так всегда происходит с утверждениями, танцующими от Печки, а не от уже существующей реальности. Ведь Посылкой этого утверждения было другое, пару дней назад сказанное:
– Ну, двухкомнатная квартира, ну машина! а дальше что?
А Посылкой этого утверждения-вопроса было:
– Что раньше это Что-Еще имело место быть. Как было уже сказано:
– Радость ожидания вступления в Октябрята, потом еще большая радость ожидания вступления в Пионеры, потом волнение примут ли в Комсомол, мечты о Партии. Еженедельные Политинформации.
Теперь это уже далече. И возникает, как давно известно, вопрос:
– Что делать? – И даже более того:
– Что делать дальше, если есть уже двухкомнатная квартира и иномарка.
Поэтому. Поэтому когда сегодня говорят, что не надо художнику заниматься политикой, это означает только одно:
– Не надо быть против политики Прошлого! – Ибо тогда-то, раньше, оказывается можно было заниматься политикой. Как говорится:
– Дак, в писатели не примут, без Партии и Комсомола. А чтобы попасть в них, как было сказано, надо сначала порадоваться политике в младшем школьном возрасте, в среднем и в старшем. Следовательно:
– Радоваться политике не периодически, и даже не систематически, а:
– Беспрерывно!
Вывод:
– Даниил Гранин советует художникам и другим писателям не заниматься политикой, которая:
– Против официальной политики. – Только этой. А которая За, так само собой, надо интересоваться обязательно.
Попросту говоря, Даниил Гранин, как новый Макиавелли, выдумал новую формулировку идеологии современной власти:
– Политике надо Подчиняться, а не Сопротивляться.
Или, что то же самое:
– Политикой пусть занимаются только взрослые Дяди в министерствах иностранных дел, и других правительственных структурах Кремля и его окрестностей, а народ должен просто мирно пахать и сеять.
Или, как еще проще:
– Каждому Своё.
Ну, примерно то, что и было написано на воротах Бухенвальда.
15.10.2013
Радио Свобода, передача Тамары Ляленковой.
Лев Айзерман, учитель, говорит, что десять лет в школе дает ученикам свой личный тест. Это стихотворение Твардовского. Честно говоря, я так и не понял, зачем он это делает. Ну, просто, видимо, затем, чтобы узнать, как он сказал, что видят ученики в книге:
– Фигу, или нет, наоборот:
– Соображают.
И всё дело в том, что в этом тексте, есть запятые, и нужно угадать смысл стихотворения из-за того, что запятые его меняют.
Твардовский пишет, что мог бы спасти тех, кто погиб в войну, но дело не в этом, и добавляет:
– Но всё же, всё же, всё же.
И так в стихотворении три раза отрицается, что:
– Не о том речь, что автор Василия Теркина мог спасти погибших в войну, то непонятно, что же он всё-таки хотел сказать.
Лев Айзерман ругается, говорит, что ученики смотрят в книгу, но видят:
– Фигу, – так как упрямо говорят, описывая смысл стихотворения, что автор хотел спасти погибших в войну, но ему это не удалось.
И учитель, в шоке, что ученики не видят, что этого смысла в стихотворении не может быть. Ведь он отрицается?
Однако, здесь явно ошибается учитель, Лев Айзерман, ибо думает, что запятые меняют смысл. Да меняют, но во всем русском языке есть только одно предложение, где это происходит. Предложение о том, что сначала надо казнить, а потом миловать, или:
– Наоборот.
Запятые не меняют смысла. Ибо:
– Кому это надо? – Кому нужны в стихотворении эти детские викторины? Ответ:
– Никому. – Запятые могут менять только ритм. Как это и написал Стивен Кинг в книге:
– Как писать книги:
– Правило 17 – опускание лишнего:
– Когда говоришь правду повторяешь одно и то же. – Не содержит запятых, потому что я (Стивен Кинг) хочу, чтобы вы услышали эту фразу, как она произнесена – на одном дыхании, без паузы.
Более того:
– Если слова о спасении, точнее, о сожалении по этому поводу уже написаны, то их, как говорится, уже:
– Не вырубишь топором!
Отрицание сказано хоть трижды, хоть тридцать раз по трижды, приведет только к тому, что событие из сегодняшнего дня переместится в прошлое. Будешь уже не:
– Нынче, а:
– Надысь. – Но это ведь дела не меняет. Прошлое не исчезает. Можно считать, что Твардовский говорит:
Сокращено.
Это первое:
– И все же. – Дальше больше:
– Если бы террористы шлепнули не Ленина, а Сталина. – И в третий раз:
– Если бы Антанта, захотела спасти русских, она бы выиграла Гражданскую войну, но вот почему-то не захотела. Кто-то, как говорится:
– Продал Россию на Западе. – Какие для этого были резоны – не знаю, но:
– Всё же – это очевидно.
Слова написанные намного сильнее запятых. Почему в английском языке их почти не применяют, чтобы не путать читателей их наличием.
Повторю:
– Написанные слова нельзя уничтожить отрицанием. – Хотя в русском кино это принято. Если герой фильма вспоминает, или мечтает, то его умственные картины показывают со звездочками. Мол, это он воображает. И забывают, что всё кино – это не что иное, как:
– Воображение. – Тогда уж и на всем остальном ставьте звездочки, на всем, что не является Прямым Эфиром.
В общем, вывод один, и как всегда печальный:
– В школе учат чему угодно, но только не реальности. – Точнее не чему угодно, а именно учат:
– Учебнику. – А Древо Жизни, как сказал Гете, по-прежнему зеленеет за окном в одиночестве.
Учеников здесь можно ругать только за то, что они не выучили какого-то правила, но непосредственное их восприятие стопроцентно правильно. Тут надо разбирать не умственные способности учеников, которые смотрят в книгу, а видят фигу, а Твардовского. Хорошо ли он соображал, что так написал. Ну, и заодно способности учителя учить реальному восприятию стихов, и не только.
Надо снять в школах все плакаты с надписью:
– Учиться, учиться и учиться. – А написать:
– Соотносите написанное в книге с реальностью.
А то слова Гете о вечно зеленеющем дереве воспринимают, как пример невозможности заниматься реальностью, наш удел:
– Учебник. – Увы, мол, но это так.
Но в том-то и дело, что не так.
А ведь это же надо додуматься, написанные слова считать ненаписанными, если они отрицаются последующим предложением, как будто это одно и тоже, что их никогда и не было. Фантастика. Это фантастика, а не литература.
