Крепостная герцогиня (главы 1—27). Квазиисторическая юмористическая эпопея - Семён Ешурин

– И я со своей стороны готов аки бы забыть сей инцидент прискорбный, – молвил граф Макдауэлл, – но об условиях сей забывчивости поговорю приватно с мистером Гамильтоном.

Тут дева прекрасная, предметом торга постыдного токмо что ставшая, таким взглядом военнослужащего армии аглицкой пронзила, что лишь твёрдость паркета дубового помешала последнему в преисподнюю провалиться. Засим произнесла гласом аки бы хвалебным:

– Особливо отметить желаю чистоплотность господина капитана, сапоги коего чисты не токмо у части видимой, но и у части подошвенной, ибо изволил он ноги вытереть о девушку беззащитную и обманутую вероломно!

Она бы ещё глаголила, но тут Джордж Гриффит вытянул вперёд длань с ладонью подъятой, что на языке жестов интернациональном, то бишь международном означает: «Помолчи, баба, мужчина глаголить будет!»

Аки ни горела девица желанием страстным довысказать недовысказанное, но любопытство сильнее гнева оказалось, и выполнила она пожелание Джорджа Гриффита невысказанное, то бишь замкнула уста свои.

– Вполне возможно, – начал офицер, – что «господин капитан» откажется от своего предложения, хотя я и не ведаю, кто он и в чём состоит предложение его! … И не след, господа уважаемые, перстами у висков Ваших крутить многозначительно, ибо пред поездкой во страну Вашу замечательную, но для нервной системы утомительную был я полковым психиатром обследован и адекватным признан, а в гостеприимной Шотландии находясь, не получал увечий, оную адекватность понижающих!

– А не мог ли господин капитан, – не удержалась Джейн, – получить столь сильное увечье, что забыл даже о получении увечья?!

Гриффит рассмеялся заразительно:

– Вполне возможно, но предлагаю перейти от капитана мифического, вполне возможно на всю главу контуженного, по причине чего отказался от предложения брачного столь прекрасной девице, остроумной и остроязыкой, ко скромному лейтенанту аглицкому, от сего предложения отказываться не собирающегося, несмотря на Вашу, мисс Джейн, критику!

– Лейтенант Гриффит! – прекрасная шотландка воскликнула. – Поясните публике уважаемой, к какому такому скромному лейтенанту аглицкому Вы перейти собираетесь?

– Премудрая (а не токмо прекрасная!) мисс Гамильтон! Сдаётся мне, что коли «лейтенантом» меня Вы величать изволили, то ведаете ответ на вопрос свой риторический, то бишь ответа не требующий! Но коли кто-либо из публики уважаемой ответ сей не ведает, то пущай и далее в неведении пребывает, ибо сие суть моё задание домашнее! А ещё, Джейн прелестная, умиляет меня умение твоё (всем прочим девицам и дамам так же свойственное) уводить разговор во сторону. Но со мною номер сей не прокатит, ибо не теряю я нить разговора, аки Тесей мифический нить ариаднину не терял, ибо в лабиринте минотавровом невозможно путь по компасу отыскать не токмо ввиду неизобретения прибора сего навигационного в те времена далёкие древнегреческие, но и ввиду месторождений железорудных, стрелку компаса отклоняющих. А посему ответь-таки на вопрос мой, прозвучавший не так уж давно, дабы время было запамятовать оный: согласна ли ты стать супругою моей возлюбленною, … ну, по крайней мере законною? Али тебе хочется… получить жениха некондиционного, твоим родителем выбранного, дабы довести до кондиции?

И ответила невеста двойная:

– Конечно, Джордж, согласная я, ибо люб ты сердцу моему со взгляда первого, хоть и возникли недоразумения со взгляда второго ввиду некомпетентности моей в чинах воинских. Но брак будущий наш столь же утопичен, сколь и остров Утопия сэром Томасом Мором полтора века назад описанный, а посему поведёт меня под венец избранник отца моего, либо я того избранника, коли оный хромым окажется!

Слова сии переполнили и без того не шибко глубокую чашу терпения графа Макдауэлла:

– Не скрою, возрадовался я, когда выбрала ты в мужья себе мужлана неотёсанного, ибо за своеволие твоё возмутительное будет бить он тебя, аки пастух Исидор из пословицы шотландской козу свою упрямую! Но согласие твоё на брак с повесой сим аглицким разным культурам обученным, приведёт, скорее всего, к побегу и последующему браку с ним. И брак сей счастливым для тебя оказаться может, чего допустить нельзя, ибо тогда дерзость твоя преогромная безнаказанной останется, что примером, недостойным подражания для молодёжи современной будет! А посему, несмотря на миролюбие моё всем известное, придётся мне мистера Гриффита, спокойствия возмутителя на дуэль кровавую вызвать!

– Надежду лелею, мистер Макдауэлл, что известны Вы всем не токмо миролюбием, но и благоразумием, коее не дозволит Вам махать шпагою предо мною, ибо являюсь не токмо обладателем значка «Готов к обороне Отечества», но и чемпионом полка по фехтованию.

– А чемпионом полка по стрельбе пистолетной тоже являетесь? – граф усмехнулся.

– Увы! Трудно совершенства во всём добиться!

– Тогда стреляемся и немедленно! – воскликнул Макдауэлл.

– Уважаемый граф отважный! Видите ли Вы вон в той форточке открытой пташку малую, на карнизе дома противоположного беззаботно сидящую?

– Ну, вижу.

– А теперича видите? – вопросил лейтенант, выхватывая пистолет и быстро прицеливаясь.

Грянул выстрел. Когда дым рассеялся, карниз противоположного дома был пуст.

– Теперича не вижу, – ответил граф, – ибо улетела птица сия, звука выстрела устрашившись.

– И пулю с собой унесла, – усмехнулась Джейн, – ибо нет следа пулевого на стене противоположной!

Тут в голову графа Макдауэлла, к оригинальным мыслям (аки и у миссис Гамильтон!) непривычную одна из таковых мыслей пожаловала, и воскликнул он с радостию:

– А потому следа пулевого нет, что и пули-то не было, ибо был сей выстрел холостой! А будь в стволе пуля, разнесла бы оная окно вдребезги, ибо не способен сей горе-стрелОк попасть не токмо во пташку малую, но и в форточку открытую!

И засмеялись патриоты шотландские над офицером аглицким, коий не токмо не закричал истошно, правоту свою доказывая, но даже от стыда не покраснел (вот ведь какой бесстыдник!). Но лишь кончился смех сей патриотический, заглаголила Джейн, к тому времени уже у окна стоЯщая:

– А чем тогда объяснить наличие на земле птахи малой окровавленной и бездыханной?

И покраснел от сего вопроса граф Макдауэлл аки помидор, к тому времени уже из Южной Америки в Европу завезённый, но ещё съедобным не признанный. Виконт же аглицкий не токмо не стал добивать издёвками графа шотландского, но даже встал на защиту оного:

– Не пристало девице благочестивой позорить мужчину пред людьми хоть и безмерно уважаемыми, но посторонними. Информацию сию компрометирующую сообщить следовало с ока на око (даже при наличии пары очей у каждого из собеседников) али, аки глаголят по ту сторону пролива ламаншского, «тет-а-тет». Я же в оправдание графа высокородного признать готов, что мог по рассеянности моей один из патронов холостым оказаться, а пташку сию на охоте подстрелили, а опосля выкинули ввиду малости размеров ея. Так же признать готов, что стрелком являюсь неискусным. И коли граф благородный во стрельбе искусный горит желанием подстрелить на дуэли столь лёгкую добычу, коей Ваш слуга покорный является, то готов перейти со смирением из мира бренного в мир вечный!

Граф Макдауэлл не упустил свой шанс избежать столь нежеланной дуэли:

– Ну что Вы, виконт! Нет мне никакого интереса со столь слабым стрелком тягаться. Умеете ли Вы в шахматы играть?

– Правила сей игры ведаю, Ваше Сиятельство, но сосед мой лондонский некий сапожник Мэтью Хогарт «чешет» меня, аки в нашем кавалерийском полку глаголят, «и во хвост, и во гриву»!

– А я же не токмо слуг своих обыгрываю, но и гостей!

– … Ибо боятся те и другие, – очередной раз Джейн Гамильтон не удержалась, – гнева Вашего высокородного в случае результата для Вашего Сиятельства неблагоприятного.

Но тут встретила девица строптивая взгляд виконта укоризненный и с видом раскаянным молвила:

– Предлагаю считать слова мои последние «тет-а-тет» произнесёнными и ушей посторонних не достигшими!

– Я же предлагаю, – предложил граф Макдауэлл, – разыграть сию девицу нахальную в игру шахматную. И коли одержу я викторию славную, то заберёте назад своё предложение брачное необдуманное, аки уже советовала достойнейшая мать недостойной невесты сей.

– Я готов, – ответил виконт, – во знак уважения к роду Макдауэллов древнему уступить Вам мою Джейн, несмотря на характер несахарный обожаемую, во случае даже результата ничейного (тут Джейн хотела устремить на жениха взор презрительный, но почуяв в словах сих подвох, попридержала взгляд свой горгономедузий!). Но хотел бы предупредить честно соперника столь грозного, что упомянутый Мэтью Хогарт входит во тройку сильнейших шахматистов аглицких, и никто, окромя двоих прочих сей тройки участников не способен супротив сего сапожника устоять. Я же примерно в каждой пятой партии хоть и в состоянии сильно потрёпанном, но на ничью уползаю. А недавно мистер Хогарт признал, что провёл я партию блестяще и одержал викторию славную! Правда, похвала сия меня такою радостию наполнила, что сделал ход идиотский и проиграл очередной раз.