Хороший сын - Пол Маквей

в полуоткрытую дверь гостиной, объезжаю Папанин стул, потом диван.

— Чем-пи-он, вол-шеб-ный конь! — пою, отдавая салют телевизору. Галопом — через входную дверь. Мэгги бежит следом.

— Только на улице так не делай, Микки! — просит она.

Можно подумать, это ей велено за мной присматривать.

— Я ж не дурак, — говорю. — Давай дуй обратно. И заталкиваю ее назад в гостиную.

Пустырь перед нашим домом превращается в бескрайнюю прерию, а древние полуразвалившиеся домишки справа — в заброшенный город времен Золотой Лихорадки, где-то на Диком Западе.

Чемпион уносит меня в сторону заката.

— И который, мистер Доннелли, по-вашему, час? — спрашивает мистер Макманус.

Я стою в дверях, разглядывая носки ботинок.

— Извините, сэр.

Смешной он тип, наш мистер Макманус, — ругает меня за опоздание, но я-то знаю, что ему наплевать, я же телепат. Очень мои способности помогают, когда надо узнать, что человек взаправду думает, а что нет. Сейчас мистер Макманус только понарошку сердится, а я делаю вид, что мне стыдно.

— Иди садись, Доннелли, — говорит мистер Макманус и снова утыкается в книжку.

— Ну, чего тут происходит, Пердун? — спрашиваю, втискиваясь за парту.

— Да обычная хрень, — отвечает.

— Ну, раз уж мы все наконец собрались, — мистер Макманус бросает на меня косой взгляд, — давайте проведем небольшой конкурс. Напишите сочинение длиной в страницу на свободную тему. Победителя ждет приз. Ну а кто не хочет участвовать — просто тихо посидите.

Все стонут. Основную программу мы сто лет как прошли, теперь только и делаем, что поем и читаем всякие истории, и всех это достало. Меня, правда, нет. Я люблю песни и истории. Так что я напишу свое сочинение. Надо, чтобы Крутые Парни его не увидели — они с удовольствием грохнут меня, потому что я умный, но не крутой. Слава нашему Господу, Пресвятой Богородице и Младенцу Христу, у меня есть друг Мартин, Мартун-Пердун. Пердун — классный парень и тоже крутой, но он не из них. Не будь его, меня бы уже раз семнадцать прикончили.

МОЙ ПЕС КИЛЛЕР

Мой Киллер — он отличный пес,

Это вовсе не вопрос.

Когда я вожу его гулять,

Он и не думает сбежать,

Он все команды выполняет

И ни на кого никогда не лает.

Ну да, он не учился в школе,

Но оттого глупее, что ли?

А если он к нам в класс придет,

То, спорим, сразу сдаст зачет.

Он ночью лает иногда —

Его пугает темнота,

На папин стул он любит влезть,

Потом там остается шерсть,

А маму это очень злит,

Она зовет его «бандит».

Не лучшее из моих стихотворений, но это я так, развлекаюсь. Интересно, а в стихах можно писать неправду? Они сдохнут от зависти, если решат, что у меня есть собака.

— Ну, участники конкурса, закончили? — спрашивает учитель.

— Да, сэр.

Все фыркают и таращатся на меня и еще на двух умников, которые откликнулись. Я вечно что-нибудь такое выпаливаю. А чего бы, казалось, не придержать язык, пока я не выберусь из этой школы и не перейду в гимназию Святого Малахии?

— Кто читает первым? — спрашивает мистер Макманус.

— Я, сэр! — вызывается Прыщ.

Все переглядываются, усмехаются. Ладно, хоть от меня отцепятся. На Прыща можно положиться. Он всегда первый. Первым поднимает руку, первым вызывается что-то сделать, первым получает по башке. Впрочем, на экзаменах я его сделал, потому как в классе я иногда нарочно отвечаю неправильно, а там не стал.

Прыщ откашливается и читает каким-то загробным голосом, прямо как у пришельца. Про горы, море и чего-то там про красоту. Можно подумать, кого-то в Ардойне все это колышет. Мог бы за столько-то лет и усвоить, что есть вещи, про которые при Крутых Парнях лучше помалкивать.

«Крутые Парни»: в главных ролях — Близнец Макколи-Козявка и Близнец Макколи-Громила, в остальных ролях Шлюхован и Павиан Макерлан. Филим про отстойных придурков: как они плохо учатся и выносят мозг всем, у кого он есть. Скоро на ваших экранах.

Близнец-Козявка таращится на меня и жует соломинку — нам такие выдают в придачу к бутылкам с молоком. Спер откуда-то, потому что молока пока не давали. С него станется. Его здоровый глаз так и прожигает меня насквозь. Другой — направлен на макет замка Каррикфергюс. Кривой глаз проследил за пулей, которая оцарапала его лицо, да так и не вернулся на место. Будь я этим глазом, тоже бы не стал возвращаться. Чтоб не видеть в зеркале свою рожу.

— Благодарю, мистер Кэмпбелл, вижу, что вы постарались и получилось неплохо, — говорит Сэр. — Ну, кто следующий? Мистер Клоуз?

Краткая справка: Шон Клоуз, он же Шлем-Башка, взят под наблюдение, переехал на мою улицу месяц назад, из богатеньких значит наверняка двойной агент протестантов, потому как где вы видели богатого католика; друзей нет, любит выпендриваться. Вывод: последняя сволочь.

К Шлему не суются, потому что в первый его день в школе кто-то попытался ему накостылять и получил в ответ по физии приемом карате. Это крайне подозрительно. Шпион-протестант, владеющий кунг-фу? От них можно всего ожидать!

— Мой рассказ называется «Шмель по имени Монти», — произносит Шлем-Башка. Я фыркаю громче всех. — Монти родился в Суррее и работал летчиком на «Спитфайрах». Он был близоруким шмелем и носил очень большие очки…

Бубнит дальше, но я не слышу. Мне уже и так ясно, что рассказ выйдет суперским. Про некоторые вещи все понятно с самого начала. Если бы он читал домашнее задание, я бы сказал, что ему помог его богатенький папашка. Мало того, что он вперся в новый дом, рядом с нашим, и в мой класс, он еще хочет впереться на мою территорию. Это мне здесь положено писать супер-рассказы.

Я бы до такого сюжета никогда не додумался. Никогда. Вот разве что учился бы не в Ардойне, а там, где чему-то учат. Ладно, после лета я все равно отсюда отваливаю. Гимназия Святого Малахии, привет! Уж там-то я научусь писать супер-рассказы ничуть не хуже этого козла.

Но сегодня он, похоже, возьмет надо мной верх. А этого я допустить не могу. Ни фига у него не выйдет!

Запихиваю тетрадку сзади в штаны и встаю.

— Сэр, можно выйти?

— Прерывать человека невежливо, мистер Доннелли, — сообщает мне Сэр.

— Очень надо. — И хватаюсь за ширинку, мол, прямо сейчас описаюсь. Как будто давно уже невтерпеж. Как типа «Ох, совсем невмочь. Боженька, сейчас помру». Да ладно, я просто придуриваюсь. Хотя даже сам себе поверил,