Нюргун Боотур Стремительный - Якутский олонхо

В олонхо описывается изначальная жизнь человека с первого появления его на земле. Человек, появившись на земле, начинает организовывать жизнь на ней, преодолевая различные препятствия, встающие на его пути. Препятствия эти создателям олонхо представляются в виде чудовищ, заполонивших прекрасную страну. Они разрушают ее и уничтожают на ней все живое. Человек должен очистить страну от этих чудовищ и создать на ней изобильную, мирную и счастливую жизнь. Таковы высокие цели, стоящие перед первым человеком. Поэтому им должен быть необыкновенный, чудесный герой с предопределенной свыше судьбой, специально посланный:

Чтоб улусы солнечныеЗащитить,Чтоб людей от гибелиОградить.

Во всех олонхо первый человек — герой.

Герой и его племя божественного происхождения. Поэтому племя героя называется «айыы-аймага» («родственники божества»). Под именем племени «айыы-аймага» подразумеваются предки якутов — создателей олонхо.

Соответственно своему высокому назначению, герой изображается не только самым сильным, но и красивым, статным. В олонхо внешний облик человека отражает его внутреннее содержание. Поэтому герой Нюргун Боотур Стремительный:

Строен станом, словно копье,Стремителен, как стрела,Был он лучшим среди людей,Сильнейшим среди людей,Красивейшим среди людей,Храбрейшим среди людей.Не было равных емуВ мире богатырей.

Но герой, прежде всего, могущественный богатырь, ведущий смертельную борьбу. Поэтому он рисуется еще величественным и грозным:

Огромен он, как утёс,Грозен лик у него,Выпуклый лоб егоКрут и упрям;Толстые жилы егоВыступают по телу всему;Бьются, вздуваются жилы его —Это кровь по жилам бежит.Впалые у него виски,Чутко вздрагивают нервы егоПод кожею золотой.Нос его продолговат,Нрав у него крутой.

Образы олонхо резко контрастны. Если герой — добрый защитник людей, спасающий всех попавших в беду, то представители племени «абаасы-аймага» (букв.: «родственники черта») рисуются как злые и безобразные чудовища — это однорукие и одноногие циклопы. Они наделены всеми мыслимыми пороками (злобой, жестокостью, похотливостью, нечистоплотностью). Богатыри абаасы нападают на людей, грабят и разрушают их страну, похищают женщин. Похищение женщин в олонхо показывается как символ всех обид, оскорблений и унижений людей. При всем этом богатыри абаасы носят бесспорные человеческие черты. Отношения их между собой строятся по типу человеческих племенных отношений. Арсан Дуолай носит признаки главы патриархального рода. В ходе событий герои вступают с ними в переговоры. Переговоры эти похожи на переговоры между представителями враждующих племен. Герои с богатырями и шаманками абаасы совершают различные сделки: временно мирятся, дают друг другу клятву не нападать во время перемирия. Иногда герои побежденных ими богатырей абаасы не убивают, а отпускают с миром, взяв слово больше не нападать на людей, или обращают их в рабов. Интересны в этом отношении брачные сделки между побежденными богатырями айыы и могущественными шаманками абаасы — победительницами их. Шаманки абаасы похотливы, кроме того, у них нестерпимо желание выйти замуж за богатыря айыы. Для этого они готовы предать даже родного брата — главного противника героя. Пользуясь этой их слабостью, побежденный ими богатырь айыы дает обманное обещание жениться на шаманке-победительнице и совершает с ней различные сделки против ее брата. Соглашение это шаманка абаасы выполняет, а богатырь айыы нет. Иногда богатыри айыы и абаасы становятся побратимами, что носит, однако, временный характер, так как постоянная дружба и побратимство с абаасы в олонхо считаются невозможными. Все это говорит о том, что в образе богатырей абаасы, пусть в мифологизированном и фантастическом виде, отражены черты реальных древних племен, с которыми некогда воевали предки современных якутов.

Вокруг героев и богатырей абаасы группируются все остальные персонажи олонхо: родители и родственники, добрые и злые божества и духи, шаманы и шаманки, вестники, рабы, «стражи» разных мест и множество других второстепенных персонажей.

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

СТИХ 1

Осьмикрайняя,Об осьми ободах,Бурями обуяннаяЗемля — всего живущего мать,Предназначенно-обетованная,В отдаленных возникла веках.И оттуда сказание начинать.

Далеко, за дальним хребтомДавних незапамятных лет,Где все дальше уходит граньГрозных, гибельных, бранных лет,За туманной дальней чертойНесказанных бедственных лет,Когда тридцать пять племен,Населяющих Средний мир,Тридцать пять улусов людскихНе появились еще на земле;Задолго до той поры,Как родился Арсан Дуолай,Злодействами возмутивший миры,Что отроду был в преисподней своейВ облезлую доху облачен,Великан с клыками, как остроги;Задолго еще до того,Как отродий своих народила емуСтаруха Ала Буурай,С деревянной колодкою на ногахПоявившаяся на свет;В те года, когда тридцать шестьПорожденных ими родов,Тридцать шесть имен и племенЕще были неведомы сыновьямСолнечного улуса айыыС поводьями за спиной,Поддерживаемым силой небес,Провидящим будущий день;И задолго до тех времен,Когда великий Улуу ТойонИ гремящая Куохтуйа ХотунЕще не жили на хребтеЯростью объятых небес,Когда еще не породили ониТридцать девять свирепых племен,Когда еще не закляли ихСловами, разящими, словно копье,Люди из рода айыы-аймагаС поводьями за спиной —В те временаБыла созданаИзначальная Мать-Земля.

Прикреплена ли она к полосеСтремительно гладких, белых небес —Это неведомо нам;Иль на плавно вертящихся в высотеТрех небесных ключахДержится нерушимо она —Это еще неизвестно нам;Иль над гибельной бездной глухой,Сгущенным воздушным смерчем взметена,Летает на крыльях она —Это не видно нам;Или кружится на вертлюге своемС песней жалобной, словно стон —Этого не разгадать…

Но ни края нет, ни конца,Ни пристанища для пловцаСредь пучины неистово грозовойМоря, дышащего бедой,Кипящего соленой водой,Моря гибели, моря Одун,Бушующего в седловине своей…

Плещет в грохоте грозовом,Дышит яростью, полыхает огнемДревнее ложе Земли —Грозное море СюнгС неколебимым дном,Тучами заваленное кругом,Кипящее соленой водой,Мглой закрывающее окоем,Сонма лютых смертей притон,Море горечи, море мук,Убаюканное песнями вьюг,Берега оковавшее льдом.

С хрустом, свистомВзлетает красный песокНад материковой грядой;Жароцветами прорастает веснойЖелтоглинистая земляС прослойкою золотой;Пронизанная осокой густойБелоглинистая земляС оттаявшею корой,С поперечной балкой столовых гор,Где вечен солнечный зной,В широких уступах глинистых гор,Объятых клубящейся голубизной,С высоким гребнем утесистых гор,Перегородивших простор…

С такой твердынею под пятой,Нажимай — не колыхнется она!С такой высоченной хребтиной крутой,Наступай — не прогнется она!С широченной основой такой,Ударяй — не шатнется она! —Осьмикрайняя, на восьми ободах,На шести незыблемых обручах,Убранная в роскошный наряд,Обильная щедростью золотой,Гладкоширокая, в ярком цвету,С восходяще-пляшущим солнцем своим,Взлетающим над землей;С деревами, роняющими листву,Падающими, умирая;С шумом убегающих вод,Убывающих, высыхая;Расточающимся изобильем полна,Возрождающимся изобильем полна,Бурями обуянная —Зародилась она,Появилась она —В незапамятные времена —Изначальная Мать-Земля…

СТИХ 2

Коль стану я вспоминать,Как старый олонхосут,Ногу на ногу положив,Начинал запев олонхоНа ночлеге — у камелька,Продолжал рассказ до зариПро далекие времена,Как размножились под землей,Разъяряясь на человеческий род,Адьараи-абаасы,Как возник народ уранхай-саха,Как три мира были заселены…Коль стану я в лад ему —Сказителю седому тому,Как эмисский прославленный Тюмэппий,По прозванию «Чээбий»,Стройно сплетатьСловесный узор;

Стану ли стих слагать,Старому Куохайаануподстать, —

То скороговоркой,То нараспев —Так начну я сказанье свое.

На широком нижнем кругуВосьмислойных, огненно-белых небес,На вершине трехъярусныхСветлых небес,В обители полуденных лучей,Где воздух ласково голубой,Среди озера — никогдаНе видавшего ни стужи, ни льда,На престоле, что вырублен целикомИз молочно-белой скалы,Нежным зноем дыша,В сединах белых, как молоко,В высокой шапке из трех соболей,Украшенной алмазным пером,Говорят — восседает он,Говорят — управляет он,Белый Юрюнг Аар Тойон.

Подобная сиянию дня,Подобная блистанью огня,Солнце затмевающая лицом,С ланитами светлей серебра,Играющими румянцем живым,Как рассветы и вечера,Адьынга Сиэр Хотун,Подруга владыки небес,Супруга — равная блеском ему,Есть у него, говорят.

Породили они в начале временСветлое племя айыы —Красивых богатырей-сыновей,Красивых дочерейС поводьями за спиной.В улусах солнца они живут,Стремянные — шаманы у них,Удаганки — служанки у них,

А в сказаньях седых временПрежде слыхали мы,От предков узнали мы,Что, кроме рода айыы,За гранью мятежных небес,За гранью бурных небес,Летящих с запада на восток,В кипящей области бурьУтвердились в начале временПрародители девяти племенВерхних адьараев-абаасы.Железными клювами бьетПернатая их родня.Родич их — Бэкийэ Суорун Тойон,Чья глотка прожорливая, говорят,В завязку шапки величиной;Небесный ворон Суор Тойон,Чье горло алчное, говорят,В наколенник развязанный шириной…

В том улусе, в бездонной тьме,Под крышею вихревых небес,За изгородью с теневой стороны,За большим загоном с другой стороны,Необузданно лютая, говорят,Непомерно огромная,Гневно строптивая,Гремящая Куохтуйа ХотунХозяйкой сидит, госпожойНа кровавом ложе своем.

Если слово ярко-узорно плести,Если речь проворно вести,Должен правду я говорить,Старых сказочников повторить:У почтенной старухи такойБыл ли равный ей друг-супруг —В объятьях ее лежать,Был ли кто достойный ее —На ложе кровавом с нейЛюбовные утехи делить?Так об этом рассказывали старики:

Дремлет за тучами исполинС красным наростом над кадыкомВ дюжего дитятю величиной;Из ороговелого горла его,Из-под грузного подбородка егоНиспадает до самой землиПосох вертящийся огневой…Если рогатину в семь саженейВ бок, под ребра емуДо основанья всадить —Хлопая себя по бедру,Всполошенно вскинется он,С воплем проснется он,Грозно воссядет он,Разгневанно ворча, бормоча,Великий Улуу Суорун Тойон.Вот, оказывается, какойЧудовищный муж-старикЕсть у Куохтуйа Хотун.

После великих древних боев,Всколебавших до основания твердьНеобъятно гулких небес,Улуу Тойона бойцы-сыновья,Отпрыски старухи его,Заселили весь южный крайЗавихряющихся в бездну небес.Тридцать девять их было родов,Неуемно свирепых задир,Возмущавших издревле мирНа небе и на земле.

Если стану подробно повествовать,Старому Аргунову подстать,Если увлеченно начну,Как Табахаров, песню слагать,Воздавая славу тем племенам,Называя по именамРожденных в облезлой дохеС деревянными колодками на ногахМатерых богатырей,Которых подземный мирАтаманами своими зовет,От которых из пропасти Чёркёчёх,Из бездны Ап-СалбаныкыИсторглись бесчисленные роиПагубно-кровавых смертей,Коль об этом начну говорить —Будет такой рассказ:

Если чародейный арканО восьмидесяти восьми петлях,С силою метнув, захлестнутьНа шеях восьмидесяти восьмиШаманов, оборотней, ведунов,Кружащихся, как снеговой ураганСеверных ущербных небес,И швырнуть их разомВ мглистую пастьПогибельной пропасти той —Не набьешь утробу ее,Не обойдешь коварства ее.

Хлопающий бездонным жерломХапса Буурай — сородич такой,С захлопывающейся крышкой стальнойНюкэн Буурай — такая родняЕсть, оказывается, у них.

Всей породе Аан ДарасыМатерью древней былаСтаруха Ала БуурайПо имени Аан Дьаасын,Прославленная хотун-госпожа,С деревянною колодкою на ногахПоявившаяся на свет.

У почтенной старухи такойБыл ли ей равный друг,Достойный в объятиях ее лежать,Достойный взбираться по вечерамНа высокое лоно ее?Что об этом предание говорит?Что об этом поют старики?

Ставший корнем всехАдьарайских племен,Отцом подземных абаасы,Нижнего мира тойон-властелин,Родившийся в облезлой дохе,С клыками, торчащими, как остроги,Луогайар Луо Хаан-великанПо имени Арсан ДуолайМужем был у старухи Ала Буурай.

СТИХ 3