Странник по духовным мирам - Гвидо Франчецце

о вечном проклятии и о Страшном Суде не в состоянии понять интеллект человека, а также они не согласуются с божественными атрибутами Высшей Любви и Мудрости. И таким образом, только сама потусторонняя духовная сущность даёт земным жителям описание своих собственных ступеней развития и углубленную весть о состоянии, которое их ожидает после оставления вещественного тела.

Несмотря на труды вышеупомянутых мистиков, имеется только весьма немного обнаруженных сочинений, которые в общих чертах набрасывают наполовину закрытую картину о потустороннем мире, вместо того, чтобы показать большое место дальнейшего развития человеческого духа. Среди них выделяется «Божественная комедия» Данте, как описание сфер в поэтической форме, которое скрывает в себе духовный показ большой истины. Также медиумически воспринятый труд Аделма Вея «Дух, сила и материя», который связывает различные представления потусторонних миров с чем-то вроде истории творения.

Напротив, значительно большее число тех сочинений, которые предлагают небольшие части внеземных сфер жизни через медиумическое восприятие. Здесь, прежде необходимо вспомнить, астрографию Томаса Брондея и пастора Д. Ф. Оберлина, а также потусторонние видения A. Катарины Эммерих, наряду с этим также описания, получившее всемирную известность, благодаря Юстиниусу Кернеру «Ясновидящая из Преворсти». То, что касается тысячи более мелких, воспринятых посланий посредством медиумов различных мастей, то они все-таки в состоянии больше подрывать неверие материализма и укреплять смутную веру в продолжение жизни. Однако, они не годятся в большинстве случаев, чтобы укладываться в непрерывность той божественной идеи Творения, которая здесь называется: постоянное развитие всех созданий от своего возникновения до своего завершения в духе! Также зачастую несут противоречия в потусторонних сообщениях и при этом не укрепляют в слушателях или читателях безраздельное доверие в истину таких донесений. Тем не менее, было бы ошибочно здесь вместе с водой выплёскивать и ребенка: знающий понимает, что также и на том свете каждый дух не в состоянии заглядывать за сферу своей соответствующей стадии развития и поэтому может описывать вещи только так, как он видит их или познаёт, в лучшем случае, в свете более высоких разъяснений.

То, что отличает рассказ Франчеццо о его путешествии по духовным мирам, это прежде всего его неомрачённая честность. Он не скрашивает ошибки своей, богатой прегрешениями, земной жизни, которая должна была бы привести его по церковному учению прямиком к вечному проклятию — учение, которое стоит в самом сильном противоречии к Божьей Любви и Милосердию. Но как раз Франчеццо поёт высокую песню Любви: не только той Божественной Пралюбви, которая не позволяет пропасть созданию, но также и её земному отражению — чистой любви девушки, излучения которой, подобно защитной мантии простираются вокруг него и его дорог очищения.

То, что дух Франчеццо побуждало к такому подробному рассказу о его спусках и подъёмах по сферам мира, точно так же берет начало от любви, а именно его сострадание из-за незнания земными людьми о духовных законах причины и следствия, которые он сам должен был познать в себе. Не является ли это поистине благородным намерением своевременно ознакомить с этим земных людей, и стать для них предупреждающим помощником? Хотя этот закон живет в пословице «Каждый кузнец своего счастья», но как мало понимают его глубоко-скрытый смысл! Переживания Франчеццо — знаки всех его земных поступков — теперь выступают против него в виде живых изображений окружающей среды. Узы, которые он душевно завязал своим хорошим или злым поведением на Земле, снова сводят его вместе с их носителями; они оказывают помощь или образуют непреодолимые преграды для более высокого подъема. До тех пор, пока добрая воля побеждает, более высокое познание просыпается, и душа через действующее раскаяние и предоставленную любовь принимает новую «одежду», которая предоставляет вам доступ во все более одухотворенные сферы.

Для тех читателей, которые предвидят, какой глубокий смысл скрыт в символике каждой проиллюстрированной сцены по духовному миру, детальные описания странника образуют богатую сокровищницу соответствующего учения. Они стимулируют к размышлению и расширяют познание взаимосвязей, которые нераздельно связывают видимый материальный мир со скрытым духовным миром. Нет образа, которому не присуща строгая последовательность; нет причины здесь, которая не становится очевидна, как воздействие в том мире. В дальнейшем они учат, что все дороги склонностей несовершенной души не означают наказание. Так как являются лишь дорогами очищения, которые превращаются в светлые пути более высокого блаженства, как только вечная искра духа пробуждается в человеке и срывает панцирь, который лежал вокруг сердца.

Также Франчеццо мог узнавать, как ему всегда более высокие духовные руководители протягивали помогающие руки, которые укрепляли его добрую волю и озаряли мрак его незнания. Поэтому беседы в книге для читателей образуют весьма ценный вклад для понимания более неизвестных психических явлений, а также и всех основных процессов в эфирном и астральном мирах — которые им малоизвестны, но хотя скрыто также постоянно выступают везде в нашем земном бытии.

И если, таким образом, книгу можно оценить, в целом, вполне положительно, тем не менее, мы должны указать также пределы, которые определены этому медиумическому рассказу. Прежде всего, они обусловлены посредством того, что и Франчеццо только запечатлевает картины мира его души, и это его сферы странствий, которые он в состоянии переживать и описывать. Хотя общепринятые основные истины находятся там наряду с индивидуальными частичными познаниями, однако, было бы ошибочно считать, что дороги всех людей после смерти были бы похожими. Они могут быть похожими в той мере, в которой находится подобное в каждой душе. Тем не менее, в то время как, каждый человеческий дух владеет неповторимой формой, которая отличает его от любого другого, потустороннее управление также должно обнаруживать подобное разнообразие, которое представляет знак всех идей творения. И вместе с тем его странствия должны иметь значение только как показательный образец, который, конечно, должен предлагаться всем живущим, как бесконечно большой пример, достойный внимания.

Мы замечаем второе ограничение в этом рассказе в том, что он заканчивается достижением частичной стадии развития странника, со вступлением в «Город Золотых Врат», и которая непременно означает лишь новое начало. Франчеццо открыто соглашается, что отсюда он усматривает следующие (духовные) высоты, которые ещё не доступны его внутренней зрелости. Причина этого очевидна: Так как Франчеццо считал себя избранным от духовного руководителя Аринзимана, очень далеко продвинутого духа из сферы мудрости Заратустры, и который в то время был воплощён в Персии, в должности учителя. Эта религиозно-философская школа из ранних дней человечества ещё не знала о явлении Христа и не знала учения Любви, Того Кто пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об Отце. Поэтому Аринзиман вопреки его духовному совершенству также и в потустороннем мире ничего не