Цепной волк. Антифа-детектив - Инесса Рэй Индиго

Лиловые тучи расходились ровно над этой вершиной холма с лунным прожектором, словно Готтан действительно вонзался в небо. Это провокационное полнолуние точно вычертило все три тени гостей разрушенного святилища, и только сумасбродный дядюшка Римус, опустив глаза, узрел на земле рядом с собой два волчьих силуэта.

У одного из мальчишек лопнуло терпение перед мистической красотой капища и он без разрешения бросился к причудливым валунам рядом с алтарём в виде старого валуна пирамидальной формы. В этот момент морок Римуса развеялся, и все тени снова стали человеческими. Только заскорузлый механизм маниакального подсознания уже был запущен, и он поспешил за сорванцом, гневно окликая его: – Фреки, стой! Ничего не смей здесь трогать!

– А где же замок тевтонских рыцарей? – с разочарованием развёл руками мальчик, которого на самом деле звали Ваней.

– Замок ушёл в сопки, а рыцари в небо. После чего бесславные варвары оставили от храмовой цитадели на спящем вулкане одни лишь руины с осколками славного прошлого. – со злостью в старческом голосе процедил Римус, по-хозяйски оглядывая частично сохранённый готический алтарь с каменными валунами по кругу.

Во всём этом историческом остове, при ближайшем рассмотрении напоминающем крепостные укрепления с равелинами и амбразурами, он не признавал языческое солярное капище с дольменами по кругу, как нынешние краеведы, утверждавшие историческую подлинность лишь замковых руин Кёнигсберга. Таинственный поборник истории неуклонно видел на вершине Готтанского взгорья разрушенное основание храмовой башни с оставшимся от тевтонских королей-священников алтарём.

Затем, немного успокоившись, учитель истории снова повторил для двух своих новобранцев краткую легенду мифологической крепости, то ли хранящуюся в рунической вязи одного священного скандинавского фолианта вместе с Калевалой, то ли существовавшей исключительно в буйной фантазии Римуса. Согласно хроникам Готтана более тысячи лет назад сильнейшие из германских племён облюбовали этот лесистый холм для возведения неприступной крепости своим славным потомкам.

Сама природа и ландшафт местности располагали к строительству, поскольку Готтан на поверку оказался естественной крепостью с речным рвом вокруг, пологими выступами, ведущими к самой вершине с четырёх сторон, и целой системой внутренних пещер, ведущих будто бы к самому центру земли и в любой её уголок через специально прорытые первобытными обитателями каналы. Однако холм-крепость предстояло ещё исследовать, обживать и дополнительно укреплять не только от прочих варварских племён, но и от её первых жильцов – обитавших в лесных окрестностях хищников.

Так миновало столетие кропотливой, но от весьма амбициозной по тем временам работы готских строителей постоянно отвлекали междоусобные войны и варварские притязания пруссов, также обживавших балтийские земли в 12—13 веках. И эпический замысел, оставшийся лишь мечтой каждого германца, стал претворятся в жизнь только прогрессивными помазанниками Римской империи – тевтонскими крестоносцами, в конце 13 столетия окончательно изгнавших пруссов с исконно германской территории.

Всесторонне укреплённая и освящённая грандиозным храмом вершина должна была воцариться над всей прусской землёй, постепенно потеснив господство самого Рима. В своей субъективной легенде учитель явно симпатизировал Вечному городу с его рыжебородыми императорами и Капитолийский Волчицей, но отводил роль лишь весьма полезной колонии великих германских завоевателей. Поскольку именно у германцев римские легионеры позаимствовали пристрастие к ритуальным окрашиваниям бород и волос в огненные оттенки, посвящая себя богу огня и победоносных войн, сакральное имя которого было было недоступно простым смертным.

И все правители города-крепости Готтан, ставшей впоследствии Вольфенбергом, славились своей огнегривостью, не дюжей силой и атлетической статностью, а женщин отличала чарующая красота длинных волос и божественная мудрость. Согласно завещаниям готских шаманов, на рассвете новой эры в рыцарской крепости должна была появиться лучшая из лучших супружеская пара аристократов, которая наследовала бы всю мощь предков и безраздельную власть над миром. Принц, согласно легенде, придёт с тёмного берега Готтанской реки, наполняющей волшебный ров вокруг крепости, а принцесса прибудет со светлой стороны разделённого на двое, словно Луна, племени.

Это означало, что каждый из потомков древнего этноса будет выходцем из рода чёрных и рода белых колдунов, являясь при том воплощением истинной силы богов, накопленной веками из династических корней. Свадьба этих равносильных и в то же время противоположных самородков воскресит древнюю империю магов, как детей бога Одина. Принцесса будет нести на своих руках синее, словно сапфир, небо, в котором, точно утреннее солнце, разгорится яхонтовое сердце принца. От слияния яркой магической ночи и палящего солнечного дня вспыхнет алая заря Готтана и царства воинов-эйнхериев, которые поработят мир.

Такими торжественными словами Римус неизменно заканчивал своё мифотворчество, чтобы перейти к безрадостной действительности, в которой длинноволосых шаманов и рыжебородых викингов сменили тевтонские рыцари, наследовавшие рунические святыни готов и реставрировавшие красоты цитадели согласно средневековым технологиям, однако же пангерманского господства со свадьбой колдунов так не намечалось и по окончанию рыцарской эпохи. Жрецы Одина и прочих языческих идолов утомились тщетно проводить селекцию готтанских наследников, ведь в итоге во всех них всё равно не обнаруживалось необходимых запасов магической силы и божественных черт.

В конечном счёте всё обмельчало и пришло к разрухе, но остались священные руины и бессмертные пророчества предков. Но пока ещё землю освещают Солнце и Луна, ночь и день будут проводить в мир новых носителей древней имперской власти, и жрецы по всей земле будут безустанно искать этого единственного жениха и эту единственную невесту со звёздными венцами над головами и воинственным пламенем в очах. Тогда свершиться пророчество и верховное таинство…

Несмотря на воодушевляющую историю, совершать свой тайный обряд посвящения загадочный учитель был уже не настроен. Он лишь нервно щёлках винтажной зажигалкой, корпус который был оформлен в виде заострённой волчьей морды. В экстатическом волнении и раздражении он всё нарезал круги у алтаря, от чего у ребят начало троиться в глазах и сильно заболела голова. Бормотал себе под нос какие-то проклятия и в тоже время молитвы, то выкрикивая, то коварно шепча непонятные фразы на древнем языке, напоминающем немецкий. Это сумасшествие сначала жутко напугало братьев, прижавшихся друг к другу, а после заворожило и намертво пленило их зачарованное сознание.

Они отчётливо слышали в этих голосовых раскатах небесный гром и видели, как тёмный небесный купол над согбенным учителем сверкает от ударов мощнейших молний всех цветов. Одна из этих молний алого оттенка вдруг ударила ровно в крестовину алтаря и на нём в ту же секунду вспыхнули огненным контуром все рунические письмена вместе с кельтским крестом, начертанном по центру многовековой глыбы. Следом не менее ярко запылал и старинный перстень с вытянутым, словно волчий глаз, красным камнем, поблёскивавший зигзагообразной гравировкой на мизинце педагога.

Тем временем на самом деле со спокойного зашторенного тучами неба не светила даже луна, а волчья зажигалка покоилась в узловатых пальцах Римуса, пристально всматривающегося в глаза малышей.

– Гери и Фреки, Каин и Авель, Ромул и Рем… Как зеркало и его отражение, как солнце и его тень. История доказывает, что два брата в одном королевстве – это не товарищи, а соперники, как два молодых вожака в стае, и победить должен главный!

– А… А кто из нас главный? – с опаской в тихом голосе спросил смышлёный мальчик по имени Егор, и Римус ухмыльнувшись на это, чуть помедлил со своим вердиктом.

– Когда-то давно один старый индеец открыл своему внуку жизненную истину, – издали начал он излагать символическую притчу в ответ, – истину о том, что в каждом человеке всю жизнь идёт борьба очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло, как вечную ревность и беспощадность. Другой волк представляет добро, как мир и любовь. Тот маленький индеец задумался над словами мудрого старца, а после спросил, как и ты, Гери, сейчас: «А какой же волк в конце побеждает?».

Дальше дядюшка Римус интригующе замолчал, пронзая детей хищными глазами металлического цвета. Они были уже не способны выбежать из ловушки колдовского круга дольменов и просто сдвинуться с места. К тому времени над его взъерошенной, как серая волчья шесть, макушкой незаметно расплылись облака и всё алтарное святилище вместе с жаждущим нутром оборотня залилось лунным светом.