Цепной волк. Антифа-детектив - Инесса Рэй Индиго

Цепной волк

Антифа-детектив

Инесса Рэй Индиго

«Хочешь победить врага – воспитай его детей»

© Инесса Рэй Индиго, 2017

ISBN 978-5-4485-1757-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I. Welcome to Volfenberg

*** Волчегорск, 22 сентября

– Шаг за шагом, год за годом, луна за луной… Скоро мы закончим этот тяжкий путь к небесному огню… – не оглядываясь назад прохрипел низким голосом путник, который вёл за собой к небольшой живописной вершине двух близнецов лет семи на вид. По мере восхождения небо действительно становилось всё ближе.

Оно казалось необыкновенно близким в этот вечер из-за слоистого тумана, опускавшегося на холм, что считался древним языческим курганом, на котором более четырёхсот лет простоял ныне разрушенный до основания германский замок. И лишь один его идолопоклонник верил, что сопка эта являет собой дремлющий вулкан и часть древней цепи сакральных вершин мира.

С каждой милей мальчики, завлечённые заманчивыми обещаниями, начинали чаще покашливать от нехватки кислорода, в отличие от своего едва знакомого и невероятно энергичного проводника. Раздражение от человеческих слёз и жалоб обычно пробегало электрическим током по его бугристым жилам и вызывали трудно контролируемые вспышки гнева, потому в этот особый день для прогулки были выбраны самые послушные и тихие дети.

Впрочем, для них тяготы покорения недетских высот и нарастающий под сердцем страх стояли того. Двум сиротам из поселковой церковно-приходской гимназии в день их рождения было обещано настоящее посвящение в рыцари тевтонского ордена, а после праздник с пиршеством на свежем горном воздухе, как любил их новый воспитатель, который почему-то представился сказочным персонажем…

– Дядюшка Римус, уже темнеет, нас ведь будут ругать. – впервые осмелился воспротивиться сомнительному восхождению один из малышей, узревший сквозь лиловые облака диск луны и своё побитое мягкое место.

– Не предполагал, что вы такие трусы и слабаки! – злобно отозвался на это Римус, бросив через плечо полный жгучего презрения взгляд, от которого у мальчишки затрепыхалось в груди и он попятился назад. Мужчина криво усмехнулся и, лихо ухватив за руку едва не упавшего навзничь ребёнка, продолжил свою мысль уже чуть мягче, – Мои ученики, на то они и избранные, должны быть лучшими и первыми во всём, а значит должны храбро выносить абсолютно всё. Только вверх и ни шагу назад! – учитель подкрепил свой боевой призыв жестом и, отворачиваясь от плетущихся за ним ребят, добавил полушёпотом: – После торжества на священном Готтане вас уже никогда не будут ругать. Не бойтесь гнева людей, бойтесь прогневать богов!

Обрушив на зелёный склон взгорья сей мудрый и полный зловещей угрозы тезис, пожилой наставник некоторое время молча карабкался по вытоптанной извилистой тропинке к заветной вершине, которую венчало каменное древнегерманское капище. Все его острые, как заточенный клинок мысли концентрировались лишь на этом руническом алтаре, освещённом первым осенним полнолунием.

Только бы доплестись до темна, только бы справиться со своей скрываемой уже полвека звериной жаждой и дьявольским буйством, вырывающимся из костлявого тела в такие окаянные дни. Лучшим успокоительным для странного типа из городской академии служила усиленная умственная деятельность, глушившая инфернальное подсознание. Обычно это была философская диалектика и риторика с историческими воспоминаниями, посредством которых в итоге он всё равно разжигал пламенную вражду в молодых душах.

– Ведь, что может быть лучше, чем лекции на свежем воздухе, на лоне природы, где повсюду можно ощутить первородную божественную силу. Свежий воздух – свежие мысли, свежий воздух обогащает кровь, стало быть, что может быть лучше, чем свежая кровь на свежем возду… – Римус, почуяв детский испуг за своей спиной, оборвал себя на полуслове, в которое вновь вплетался кровожадный лунный бред, извращая его излюбленный Аристотелевский силлогизм. – Дети мои, это мудрые мысли величайшего древнегреческого философа Аристотеля, воспитавшего такого прославленного завоевателя, как Александр Македонский.

– А, я знаю! Я знаю про Македонского! Мы играли недавно в войнушку и я… – радостно отозвался, но не был дослушан второй мальчик, похоже не ощущавший ничего странного в уличной лекции благодаря своему безропотному нраву.

– Очень хорошо, что знаете, – похвалил строгий педагог, упорно воспринимавший идентичных внешне, но разных по характеру братьев, как общую массу, – все обязаны знать с малых лет важнейшие вехи истории мира и войн. В особенности на живом примере, при помощи игр и исторических реконструкций, чтобы всё представлять воочию и учиться на чужих ошибках.

Завидев первые каменные плиты с подобными английскому Стоунхенджу дольменами, наставник впервые сбавил темп, чтобы перевести дух и, выпрямившись во весь свой незначительный рост, стал подниматься медленно с надменно приподнятой головой, на которой росли чуть поседевшие серые волосы, похожие на волчью шерсть. Так он сравнялся с идущими по обе стороны малышами и стал излагать легенды древности заметно тише:

– Аристотель воспитал одного из лучших мировых воинов потому, что предпочитал также, как и я учить наукам во время прогулок на природе к священным или историческим местах, таким, как греческий Ликейский холм. Подобно тому, как и я своих учеников посвящаю на магической вершине предков Готтан, Аристотель посвящал новобранцев на той самой священной горе Ликеон, где находилось изваяние древнегреческого бога Аполлона Ликейского. Его всегда изображали с верными волками. Гнозис неизменно должен закрепляться на таких местах силы, в древних святилищах и языческих капищах. В те античные времена методы обучения Аристотеля и его вечного оппонента Платона, преподававшего в божественной роще Академа, были самыми совершенными методами. Потому модели их школ распространились в массы, дав основу и название современным учебным заведениям. А теперь догадайтесь, под какими общими определениями эти заведения известны нам всем? – спросил университетский преподаватель у своих малолетних неофитов, резко развернувшись к ним лицом. Но даже, если семилетние крохи обладали бы сверхъестественной догадливостью, то под этим прожигающим взглядом лектора, сухожильная наружность которого в лиловом полумраке приобретала пугающие черты, не могли выдавить из себя и звука.

– Болваны! – обрушил он свой гнев, от чего мальчики, одновременно вздрогнув, словно гномы ужались в размерах от страха, который наводил этот уничтожающий бас и пылающие ненавистью глаза психопата, – Что онемели и вылупились?! Ни черта не знаете, ни черта не учите, дегенераты проклятые! Эти школы Аристотеля и Платона дошли до наших дней, как лицеи и академии! Только это всего лишь названия, за которыми скрывается земная ничтожность, бесполезность и корысть! Нынче не сохранена сакральность методики и знаний, и до них не дотягиваете вы и всё прочее двуногое содержимое этих учреждений. Вперёд за мной! – не щадя свои давно сорванные связки, грозно приказал разочарованный наставник и направился вверх к полуразрушенным каменным идолам, окружавшим верхушку холма с солярными литографиями и руническими символами. А дети, словно порабощённые неведомым магнетизмом этого ужасного человека, не смели отклоняться от заданного курса и засеменили следом. Не глядя на них, Римус заметил это и, уже чуть усмирив своё мизантропское бешенство, самодовольно усмехнулся, – Между прочим, согласно легендарным скандинавским сказаниям верховного бога воинственных германцев Одина тоже сопровождали два преданных боевых волка. Одного звали Гери, а другого Фреки. Они, конечно, были единоутробными братьями, как вы и, как основатели Вечного города, вскормленные волчицей Ромул и Рем.

– Э…м… Это значит их второй мамой стала волчица и они сами стали, как волки? – рискнул задать вопрос первый мальчишка, который всё же продолжал с тревогой оборачиваться назад и поглядывать на свои наручные часики, но боялся разъярить своим побегом строгого педагога, который и затылком видел ничуть не хуже, чем своими вечно прищуренными глазами.

– Конечно, так они стали волками, это вскоре и доказал сильнейший из братьев Ромул, убивший слабого Рема. Просто взял свою власть, ведь она должна быть единоличной и безраздельной. Вижу, что близость древнего святилища пробуждает хотя бы в одном из вас зачатки мышления, – отметил наставник с фирменным жгучим презрением, которым была приправлена даже его похвала, – я буду звать тебя Гери.

– Но меня зовут Егор…

– Потому я тебя и выбрал. Это одно и то же имя, только в разных этнических трактовках и обозначает избранного волком, как великим богом войны и огня. Святой Егорий – это волчий пастырь, что в зубах у него, то Бог ниспосылает истинным охотникам. Что же он преподнесёт мне в этот день осеннего равноденствия, в первую луну месяца жатвы? – с ухмылкой задался риторическим вопросом учитель, обводя глазами арену природного святилища, на пороге которого застыла троица.