Карты рая - Дмитрий Веприк

Лишь отдохнув, отоспавшись и отметив удачное окончание последнего дельца, эти двое все-таки отправились к развалинам. Обветренные руины занесло песком, но они пробрались внутрь, в коридоры, уходящие в глубину, в скальное основание. Приятели надеялись найти там какие-нибудь сокровища или артефакты, которые можно сбыть с рук, не возясь с оформлением сертификатов подлинности. Сначала не попадалось ничего интереснее обыкновенной пыли, каменных обломков и кусков окаменевшего дерева, на котором не оставляли зарубок даже десантные ножи. Бродяги уже собирались возвращаться, когда неожиданно вышли в большой квадратный зал. По углам его стояло четыре пустых гранитных постамента, а центр занимала низкая круглая платформа. Покрытые толстым слоем все той же пыли, на ней валялись останки какого-то необычного существа. То есть им показалось, что это были останки.

Представьте себе длинное, узкое, составленное из нескольких хитиновых сочленений тело с двумя парами трехпалых конечностей, с необычно длинными пальцами каждый размером с человеческую руку. Представьте также, что это тело увенчано головой с парой огромных круглых сегментных глаз. Вообразите длинный скорпионий хвост и прорисуйте между глазами, где у всякого членистоногого должны выдвигаться жвалы, вросший в хитин многоствольный автомат. И вы получите некоторое представление о том, что они увидели. Как уже сказано, существо, распластавшись, валялось на платформе, покрытое толстым и ровным слоем пыли. Именно это обстоятельство ввело бродяг в заблуждение.

— Глянь-ка! — сказал человек, зачем-то приподняв край кислородной маски. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?

— Ы-ы-ы! — разглядывая постаменты, отвечал Гырр, что, по мнению переводчика, должно было значить: «Нет, мой глубокогуманоидный друг, ничего подобного мне видеть никогда не приходилось».

— Вот и я так подумал, — произнес человек. — А это еще что такое?

И, поднявшись на возвышение, рассеянно пнул существо — не слишком уважительный поступок по отношению к останкам любой органической, да еще и разумной, материи. Потом наклонился и одетой в перчатку ладонью смахнул пыль со вживленных в лицевую маску твари стволов. Они наводили на определенные размышления, которые не были продолжительны, потому что…

Потому что монстр неожиданно воскрес. Судорожно вздрогнув, он резко извернулся и взмахнул своим скорпионьим хвостом. Укол пришелся куда-то в шею. Человек вскрикнул, его приятель вскинул автомат, но выстрелить не успел. Монстр молниеносно повернул голову, и вживленное в хитин шестиствольное оружие загрохотало, полыхнув трехцветным огнем. Только проделав это, тварь медленно, очень медленно, начала подниматься с пола.

Когда у Гардинга прояснилось в глазах, он увидел, что над ним вздымается что-то очень высокое. Потом он понял: это «что-то» и есть та самая тварь, которую он полминуты назад пнул ногой. Только теперь тварь не валялась в пыли, а твердо стояла на двух членистых и трехпалых задних конечностях. Хозяин… — медленно произнес человек.

Неподвижный монстр воспринял это как должное. Он не знал языка, но был уверен в смысле. Заодно он запомнил и звучание нового слова, открыв в своей голове начало новому словарю. Приходя в себя, рыжий чужак пошевелился, что-то жалобно проскулил и неосознанным движением нащупал лежавший рядом автомат. Больше ничего он предпринять не успел. Монстр сделал в его сторону два быстрых широких шага, развернулся, выбросил хвост и очень легко, как могло показаться, коснулся рыжего загривка.

— Он жив? — озадаченно спросил Гардинг, не представляя, как можно выжить после залпа установки, достойной висеть под консолями штурмового вертолета.

«И очень даже жив», — мог бы ответить монстр, пойми он вопрос. Как выяснилось позже, пули были сделаны из гуманного эластичного материала, напоминающего искусственный каучук. Так что рыжий чужак отделался испугом. Пара сломанных ребер не в счет. Поворочавшись на полу, поскуливая, он встал и произнес: «Рурер». Электронная коробочка перевела: «Выражение необыкновенной преданности и почтения существу, не имеющему себе равных на просторах немыслимо огромной Вселенной».

— Э-э-э… — сказал вдруг Гардинг. — Я так полагаю, великий премногоблагодетель мира захочет побывать на нашем корабле?

Если бы у него спросили, откуда он извлек этот загадочный титул, он не знал бы, что ответить.

Тут бы самое время вставить фразу, что членистоногий монстр внимательно уставился на человека немигающим взглядом, но она, мягко говоря, не соответствовала бы истине. Сегментные глаза чудиша обеспечивали практически круговой обзор, их не имело смысла на чем-либо специально сосредоточивать, а моргать без век невозможно. Итак, монстр не ответил, и его молчание было воспринято как выражение немногословного согласия. Выбравшись на поверхность и увязая в песке почти по колено, человек и рыжий чужак повели монстра на свой корабль. Вернее сказать, почтительно сопроводили.

Возможно, вы уже поняли, что тварь обладала редчайшей способностью добиваться от своих жертв полной покорности и безграничной преданности. Для этого монстр вводил в их мягкие ткани некое вещество, строение которого — ах, жалость-то какая! — так и осталось неизвестным человеческой науке. А кроме этой способности и зловещей внешности монстр обладал феноменальной жаждой власти и манией величия. Он мечтал покорить Вселенную. Не больше, не меньше.

Долгие годы своего отшельничества монстр ждал своего часа. Фигурально выражаясь, разумеется. Часа он не ждал, зато претендовал на вечность.

Представьте себе некий огромный город, занимающий половину очень большого континента. Сразу уточним, на планете, где он находится, сохранилось только шесть городов, остальные постепенно слились друг с другом, да и границы этих шести давно сомкнулись. Остались лишь условные административные границы. По сути, планета стала единым мегаполисом, уходящим в небеса башнями конусообразных небоскребов, врывшимся в недра бесчисленными подземными этажами, соединенными паутинными нитями коммуникационных трасс. Несмотря на обилие жилых ярусов, теснота стала настолько естественным состоянием, что ее просто перестали ощущать. Здесь можно прожить жизнь не видя неба над головой, автомобили заменились более рациональными средствами передвижения, а дети становятся взрослыми, ни разу не взяв в руки живого цветка.

Разумеется, это заточение сугубо добровольное. По статистике, с поверхности планеты и ее орбитальных спутников каждые полторы минуты стартует очередной корабль, уходящий к далеким звездным мирам. Вся штука в том, что, хотя колонизация новых миров в принципе поощряется федеральным правительством, большинство жителей урбанизированных планет и слышать не хотят— о перемене мест. Приблизительно по тем же причинам, по которым в отдаленные, почти мифические, времена люди на планете Земля избегали переезжать из больших городов в провинциальные городки или деревни, а женщины, привыкшие два раза в день принимать душ и пользоваться биде, не любили выбираться за город, чтобы сидеть у костра и слушать песни под гитару.