Суд над победителем - Олег Курылев

— А эти ваши данные о планах нападения… насколько им можно доверять? — спросил он, глядя на Алекса.

— На девяносто процентов, не меньше, — ответил за брата Эйтель. — Главное, что мы, в общем-то, ничего не теряем, и даже если ошибаемся — хуже не будет.

— А вы разговаривали с бургомистром?

— Он ждет вашего решения.

Кеттнер посмотрел на всех троих, задержавшись на Алексе, потом, потупившись, опустил взгляд на карту.

— Господа, если вы ошибаетесь, ответственность целиком ляжет на вас, как на военных специалистов, — с явным усилием выдавил он. — Вам это понятно?

— Само собой, герр крайсляйтер, — согласился Имгоф, пододвигая Кеттнеру телефон. — Вне всяких сомнений.

Тот снял трубку.

— Бургомистра.

На следующее утро работа закипела. Бургомистр оказался человеком более понятливым, из местных, и судьба города была ему далеко не безразлична. Вместе с Эйтелем он связался со службой экстренной технической помощи, а также с местным штабом имперской трудовой службы. Затем Эйтель лично отправился на одну из текстильных фабрик, где из веревок и обрезков ткани изготавливали маскировочные сети.

Алексу было поручено контролировать работы по созданию ложного плаца (цель «Б»), для чего Тено и городские предприятия выделили четыре бульдозера, экскаватор, асфальтовый каток и несколько грузовиков, а штаб РАД — около пятидесяти молодых парней с лопатами и ломами. Поскольку этого количества рабсилы было явно недостаточно — последнее время окончившие школу почти поголовно отправлялись не на отбытие трудовой повинности, а сразу в учебные полки вермахта — подключили гитлерюгенд. Набралось двести человек, и уже к вечеру площадка была расчищена от кустарника, спланирована и укатана по контуру катком. К ней от ближайшего шоссе проложили грунтовую дорогу и на следующий день начали подвоз дробленого щебня из светлого известняка, который нашелся в одном из ближайших к Хемницу карьеров. Вначале думали применить какой-нибудь краситель вроде извести, смешанной с песком, но возникли опасения, что его смоет нежданный дождь. Одновременно стали поступать и маскировочные сети. Подростки растаскивали щебень вдоль размеченных шестиметровых полос, окаймлявших прямоугольник, и тут же закрывали его кусками маскировочной сети. Куски затем связывались между собой. Майор Имгоф вместе с инженерами из Тено руководил устройством площадок под зенитные орудия, которые сразу камуфлировали травой и ветками кустарника. Здесь же, на некотором удалении от пушек, устанавливали зенитные пулеметы, рыли капониры и складировали в них боеприпасы.

На настоящем плаце (цель «А») тоже кипела работа. Сюда также подвезли сети, запасы которых, по счастью, скопились на фабрике в Хартсмандорфе, очистили прилегающее пространство от кустов и травы и уложили сети вдоль беговых дорожек, соединив их в длинные скатки. Одна сторона такой скатки (внутренняя) была пришпилена к грунту деревянными кольями, а к другой с интервалом в три метра привязали множество веревок длиной около восьми метров каждая. По команде полторы сотни подростков из гитлерюгенда, взявшись за веревки, примерно за две минуты расправляли все четыре скатки, закрывая беговые дорожки серо-коричневым покрывалом. После этого им надлежало спешно укрыться в отрытых поблизости траншеях. За день провели несколько подобных тренировок, в итоге время полной маскировки цели «А» было доведено до двадцати восьми секунд. Сюда же подогнали несколько зенитных прожекторов, которые предполагалось включить в последний момент с целью ослепить противника и окончательно скрыть от него истинную цель зеро. На случай, если с сетью выйдет заминка и маркировщик все же сбросит на цель «А» бомбу-маркер, в центр прямоугольника и вокруг него были завезены кучи оттаявшей рыхлой земли, в которые равномерно воткнули сотни две лопат, чтобы как можно быстрее засыпать огонь.

В двухстах метрах от цели «Б» в специально подготовленную траншею, оборудованную въездной аппарелью, закатили армейский штабной фургон, в котором должен был разместиться командно-наблюдательный пункт. Тено подвела к фургону два независимых кабеля, обеспечив таким образом связь со всеми структурами города и главным бункером ПВО Хемница. Через установленный в бункере коммутатор с автономным источником питания можно было напрямую выходить на зенитчиков, прожектористов, ближние радарные установки, телефоны крайсляйтера и бургомистра, а также держать связь с центром в Деберице, пунктами дальнего оповещения и т. д., вплоть до Берлина. В фургоне были оборудованы места для Алекса, Эйтеля, трех радистов, один из которых имел доступ к мощной городской радиостанции, а также для вспомогательного персонала: адъютанта, медика и двух курьеров.

Кроме этого выполнялось множество других работ, не прекращавшихся ни днем ни ночью. Под утро третьего дня на новые места перевезли двенадцать (вместо разрешенных восьми) 88-мм зенитных пушек. Их стволы опустили до самой земли, накрыли сетями и забросали ветками. В заранее отрытые капониры укладывали бризантные снаряды, дистанционные взрыватели которых Алекс велел устанавливать на высоты в 300, 400 и 500 метров. Артиллерия и пулеметы были расставлены и организованы таким образом, чтобы иметь возможность создавать три последовательные зоны заградительного огня. Стволам всей остальной артиллерии, состоявшей в основном из русских трофейных зениток, были приданы такие углы возвышения и направления, чтобы посылаемые ими снаряды разрывались на подступах к ложной цели «Б» на высотах от 300 до 700 метров. Всем этим занимался майор Имгоф и его люди.

Домой в эти дни братья возвращались только за полночь. Они наскоро перекусывали и падали на кровати, обмолвившись лишь несколькими словами.

— Алекс, а если все напрасно? И подлетят они с другой стороны, и огни зажгут где-нибудь на северо-востоке? А? Чего молчишь? — спрашивал Эйтель, дымя сигаретой.

Алекс в который уже раз прокручивал в памяти тот услышанный им разговор в пересыльном лагере под Вецларом.

— Ладно, не бери в голову. Я так, — не дождавшись ответа, сказал Эйтель. — Уже завтра синоптики обещают «ясно», правда, до полной луны еще шесть дней.

Утром, когда они застегивали шинели, Эйтель поправил воротник брата и произнес:

— А тебе идет наша форма.

Алекс резко повернулся к нему.

— Послушай, не думай только, что я перешел на вашу сторону, — раздраженно сказал он. — Запомни — я не воюю со своими, я всего лишь защищаю этот город от преступных действий некоторых наших маршалов. Понял?

— Да понял, понял. Чего тут не понять. Дверь запри.

В тот день, 19 марта, неподалеку от Хемница эскадрилья «турбин» перехватила колонну «летающих крепостей» и ракетами сбила девять бомбардировщиков. Куда шли американцы — так и осталось невыясненным. Но этот ближний к городу бой еще более уверил всех, что о них не забыли и что главные испытания еще впереди.

На следующий день братья снова посетили кладбище. Рано утром Эйтель привез из какой-то загородной оранжереи живые розы и теперь поставил их в бутылке с водой на нижний выступающий камень склепа. Потом он сходил к смотрителю и вернулся с метелкой.

— Дай мне, — потребовал Алекс.

Пока он, сбросив шинель, подметал, Эйтель поглядывал на небо.

— Чует мое сердце, сегодня они прилетят, — сказал он. — Не дай бог разведка обнаружит наши приготовления.

— Тогда они займутся составлением нового плана, и на это уйдет неделя, — разогнувшись и тоже посмотрев на небо,сказал Алекс.

— Но мы о нем не узнаем.

— А могут просто вернуться к предыдущему плану, чтобы не упустить погожие деньки.

— Тогда вообще все напрасно.

Они вместе прошли к сторожке, где Эйтель вернул метелку. Смотритель не узнал Алекса — тот был чисто выбрит, да и форма изменяет человека. На звук голосов выбежала Фрида и прижалась к руке инвалида.

— Где вы прячетесь во время налетов? — спросил Эйтель смотрителя.

— В кирхе, в подвале.

— Посоветуйте родственникам девочки отправить ее в деревню.

Ближе к вечеру братья Шеллен приехали на свой КНП. Эйтель сразу связался по телефону со знакомым оператором из Деберица и некоторое время напряженно слушал.

— Две большие группировки, — сказал он, положив трубку. — Пока далеко, но к девяти вечера все люди должны быть на своих местах.

В восемь часов было известно, что южная группа из 600-700 самолетов идет прямо на них. Эйтель запросил время подлета головной эскадрильи, из которого вычел десять минут.

— Если идут к нам, то первый маркировщик появится через два часа пятнадцать минут.

— Значит, эскадрилья обеспечения будет здесь минут на пять—восемь раньше, — добавил Алекс. — А еще раньше нас могут осветить фонариками на парашютах, а могут обойтись и без этого.