Роланд Несравненный - Эпосы

Однажды, запершись у себя, она достала восковую табличку и палочкой-стилем написала Милону записку быстрым, красивым и четким почерком, вкладывая в каждую букву свою безграничную любовь. Верная служанка отнесла записку барону, который был до глубины души поражен чистотой и откровенностью юной королевны. На другой стороне таблички, уже не таясь, Милон написал Берте о своей любви.

Счастливая королевна оставила себе на память восковое письмо Милона и стала встречаться с возлюбленным втайне от брата, надеясь на то, что ее любовь в конце концов победит упрямство всемогущего короля.

В те редкие минуты, когда Карл не воевал, не охотился, не пировал и не занимался государственными делами, он упражнял свою неопытную в письме, привыкшую к тяжелому мечу руку, перенося на восковые таблички мудрые мысли монаха Алкуина, с которым состоял в давней переписке.

«Буква, – выводил он неуклюже, повторяя прописи ученого монаха, – есть страж истории. Слово – изменник души. Язык – бич воздуха. Письмо – немой вестник…»

Кто теперь скажет, как попала к Карлу восковая табличка с письмом Берты и ответом Милона? Король рассвирепел и в одночасье лишил Милона всех званий, а заодно и всего его добра. Знатный и богатый рыцарь превратился в безвестного бедняка, не имеющего за душой и медного денария.

Не в силах он был вынести такого унижения и пошел прочь с королевского двора – пешком, подобно простолюдину. Навеки распрощался Милон со своей возлюбленной, с добрым конем, с верными слугами. И только меч оставался при нем – на крепкой перевязи и в кожаных ножнах, обтянутых сверху для прочности белым навощенным полотном.

Напрасно бедная Берта умоляла Карла вернуть доброго рыцаря.

– Сестра, – отвечал ей король, – я дам вам в мужья того, кого сам сочту достойным вашего положения…

– Ах, сударь, – с горечью улыбнулась королевна, – мое положение таково, что скоро у меня родится ребенок, и вряд ли найдется благородный барон, который решится усыновить чадо опального герцога.

Узнав эту новость, Карл был вне себя от ярости: он так хотел породниться с каким-нибудь могущественным соседом и с помощью сестры присоединить к своей милой Франции еще одну богатую провинцию!

Но делать нечего. Вскоре родился у Берты сын, которого назвали Роландом и дали ему также прозвище – Несравненный. Карл повелел показать ему ребенка и совсем пришел в уныние, увидев, какой тот чахлый и некрасивый. Король призвал к себе одного старого аббата и сказал:

– Вы стали крестным отцом моего племянника. Поэтому отдаю его вам на воспитание. Отправляйтесь в Бретань, в город Ванн, во владения бывшего герцога Англерского. Граф Роландин должен вырасти крепким и здоровым рыцарем и стать повелителем всей пограничной области – Бретонской марки. Возьмите ему четырех кормилиц. А я дам ему четырех начальников над челядью: одного – сенешаля, другого – каштеляна, третьего – майордома, четвертого – конюшего. Кроме того, я прикажу, чтобы ему отдали маленькую верховую лошадь. Через три года он обязан сидеть в седле как добрый рыцарь. А через семь я жду вас, сударь, в моей столице и сам проверю, на что годен маленький маркграф!

…Шумит ветер в кронах. Холодные звезды сверкают над необъятной Бретанью, над городом Ванном, над окраиной огромного государства непобедимого короля франков Карла Великого.

А на юге в это время неверные сарацины стали выступать за пределы своих земель и отвоевывать у Карла то пограничную крепость, то большой город; жгли посевы, уводили стада, а простых крестьян-вилланов превращали в своих рабов.

Собрал Карл войско и послал его в сарацинские пределы. Опустошили франкские воины землю мавров и вернулись к Карлу, в Ахенский дворец. Тогда сарацины собрали несметное войско, пошли в Галлию и снова схлестнулись там с франками. Множество неверных пало в той битве, но и Карл недосчитался многих рыцарей.

Более всех отличился в этих сражениях один из придворных Карла – граф Ганелон. Не столько мужеством и силой брал он верх над врагами – росту он был небольшого и, хотя в совершенстве владел оружием, не слишком часто пускал его в дело, – сколько хитростью и коварством. Видел Карл, что за птица Ганелон, но понимал, что не всегда можно одолеть врагов с помощью силы и оружия, а потому оценил способности графа и стал привечать и приближать его к себе. А когда заметил правитель, какие нежные взгляды бросает Ганелон на сестру его Берту, решил, не раздумывая, выдать за него королевну. Понадеялся Карл, что станет граф добрым наставником Роландину, а своим хитроумием и ловкостью поможет королю в его походах и сражениях.

Между тем минуло семь лет, и Карл призвал к себе племянника. Однажды утром объявился у королевского крыльца юный паж на невысокой верховой лошадке, а с ним еще сорок юношей изящной наружности; ни у одного еще нет ни усов, ни бороды, каждый одет в шелка и пурпурный плащ. На самом паже – горностаевая шуба, а под ней – рубашка из лучшего полотна; сапоги из кордуана, отороченные дорогим мехом; станом паж красив и строен, а взгляд его смелей, чем у леопарда или льва.

Спрыгнул паж с коня, взошел по ступеням и остановился лишь тогда, когда дошел до самого Карла.

– Всемилостивейший государь, – сказал паж, – приветствую вас именем Бога нашего, претерпевшего страсти!

Обрадовался Карл вежливости и набожности юного пажа.

– Пусть и тебя сохранит Бог, который был нашим искупителем! – ответил король. – Откуда ты, из какой земли и как тебя зовут?

– Государь, – поклонился паж, – я зовусь Роландом, а прибыл я из Бретани. Я сын вашей сестры и герцога Милона Англерского.

Карл выслушал Роланда и бросил быстрый взгляд на графа Ганелона, стоявшего среди королевской свиты поодаль от золотого престола. Ни один мускул не дрогнул на лице графа. Ганелон не помрачнел, не улыбнулся при виде пасынка. Тогда взял Карл Роланда за рукав его горностаевой шубы и четырежды поцеловал в губы и подбородок.

– Милый племянник, – сказал он, – мы рады видеть вас здоровым и невредимым. К тому же, как я вижу, наставления моего аббата пошли вам на пользу. Отдыхайте с дороги. А мы устроим в вашу честь турнир. И хотя вы еще слишком юны и не препоясаны мечом, как настоящий рыцарь, я надеюсь, у вас хватит силы и ловкости сразиться с достойным соперником.

Тут выступил Ганелон и сказал:

– Государь, не сомневаюсь, что юный Роланд не осрамит имени вашей сестры и моей к нему привязанности. Я готов полюбить его как родного сына. Африканский султан Абдуррахман прислал вам в подарок марокканского львенка. Его сопровождает посланец султана. Вот и соперник нашему герою!

– Негоже выбирать в соперники мирного посланца, – нахмурился Карл.

– Он язычник, государь! – возразил граф.

– Я готов сразиться с любым, кто примет мой вызов! – запальчиво ответил Роланд.

– Хорошо, – улыбнулся король. – Ступайте, милый племянник, и помните: если вы окажетесь победителем, мы посвятим вас в рыцари, несмотря на ваш юный возраст!

И Роланд удалился в окружении сыновей самых знатных баронов Карла Великого. По правую руку от него шел первый его товарищ Оливье, по левую – юный граф Эмери Нарбоннский.

Следом и граф Ганелон покинул дворец и прямиком направился к зверинцу короля Карла. Карл был любителем диковинных зверей, и зверинец его славился далеко за пределами Ахена. На широком лугу, обнесенном оградой, были устроены загоны. В роскошном убранстве на привязи стояли кони. Рядом находились мулы и огромные верблюды. Рычали львы и леопарды. Крепкой золотой цепочкой была прикована к столбу хищная рысь. Павианы, мартышки, медведи, ласки, барсуки резвились кто как умел на зеленой траве возле своих нор и грубо сколоченных укрытий от дождя и ветра. Рядом со зверинцем был раскинут шатер посланцев султана. У входа сидел черноволосый человек, опаленный африканским солнцем, и ласкал маленького львенка. Малыш жмурился на солнце и лизал руки хозяина.

– Сударь, – окликнул иноземца граф Ганелон. – Завтра наш король устраивает турнир в честь приезда своего племянника. Тот еще совсем мальчишка, но, узнав о вашем присутствии, решил вызвать вас на поединок. Я вижу, сударь, вы стройны и сильны, и, хотя прибыли с неверными, надеюсь, у вас хватит ловкости и ума немного проучить дерзкого отрока. Не стану скрывать: мальчишка горд, высокомерен и набожен и готов сразиться с любым язычником, даже с таким мирным посланцем, как вы. Настоящему воину не пристало отказываться от поединка с кем бы то ни было, особенно тогда, когда ваш противник за глаза называет вас трусом и готов всему свету доказать ничтожность вашего оружия.

Наутро за стенами Ахенского дворца возле поля для турниров был раскинут королевский шатер. Его покрывала белая парча, окаймленная широкой пурпурной полосой; золоченые гербы, нашитые поверх парчи, сверкали под солнцем, привлекая окрестных жителей на нежданный праздник. Около северных ворот, ведущих на боевое поле, разместились двенадцать роскошных шатров самых именитых рыцарей – пэров. К воротам уже спозаранку стал стекаться народ: богатые дружинники на конях и пешие воины, простой люд – вилланы и ремесленники, жонглеры и фокусники. Вся эта разношерстная толпа криком приветствовала появление короля, его сестры Берты, вельмож и духовенства в праздничном облачении.