Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
№ 310. Бой Добрыни с Дунаем. В тексте четко реализуется идейно-художественный замысел создателей былины: справедливый гнев Добрыни, поддержанный авторитетом Ильи Муромца и «великим судом» князя Владимира, вызвала хвастливая надпись на шатре Дуная. Смысловая доминанта заключена в краткой и выразительной формуле: «Нам боецьсе угроз дак богатырьскиех — нам нецёго ездить во полё поляковать» (ср. №№ 321, 341). Типичные для мезенской традиции поэтические образы использованы сказителем для того, чтобы передать постепенную потерю захмелевшим Добрыней контроля над собой, для описания «развоёванного шатришка» Дуная.
№ 311. Чурило и неверная жена Перемятина. Типичный образец нижнемезенской редакции сюжета, охарактеризованной в преамбуле. Многие фрагменты даже на лексическом уровне почти идентичны варианту С. Сахарова, односельчанина сказителя (см. № 317); лишь некоторые стихи отличаются по содержанию и стилистическому оформлению.
№ 312. Первая поездка Ильи Муромца [Илья и Соловей-разбойник]. В тексте наиболее полно представлены особенности местной традиции. Уже в начале произведения не только описана перекрытая Соловьем-разбойником прямоезжая дорога, но и говорится, что Илья положил заповедь за день проехать по ней и привезти Соловья в Киев. Благодаря этому сюжет «Илья и разбойники», предшествующий основному, органично вплетается в ткань повествования, превращается в рассказ о предварительном испытании героя. Былина исполнена в лучших традициях классического формульного стиля, насыщена развернутыми описаниями, повторами, лексическими архаизмами; некоторые мотивы и формулы не встречаются в других мезенских текстах. Это — портрет Ильи, описание внешнего вида его коня; чудесных стрел с «каменьём самоцветным»; рассказ о том, как Илья расчищает заросшую за тридцать лет дорогу. Есть в былине и отдельные алогизмы. Она посвящена первой поездке богатыря, в Киеве его никто не знает, а при встрече с разбойниками Илья хвастает шубой, подаренной ему князем Владимиром. Обещание героя пленить Соловья-разбойника не вяжется с его зароком не пользоваться в пути оружием (обычно Илья связывает себя «заповедью великой», ничего не зная о предстоящих опасностях).
№ 313. Сорок калик со каликою. Текст традиционен за исключением одного момента — опущено описание попыток княгини обольстить калику, что потребовало существенного изменения содержания заключительных эпизодов. Апраксия не знает о «тежолой заповеди» калик; подкладывая серебряную чашу в сумку Михайлы, она стремится вернуть в Киев приглянувшегося ей молодца. Отсюда — ее раскаяние, необычная развязка событий (по молитве княгини закопанный в землю Михайло освобождается и догоняет «свою братью-дружинушку»). Как и другие былины В. Тяросова, вариант отличается стройностью композиции, отточенностью стиля, выразительностью поэтического языка.
№ 314. Васька-пьяница и Кудреванко-царь. Типовой образец мезенской редакции сюжета, в деталях повествования близкий к №№ 319, 337.
№ 315. Оника-воин. Типичный образец мезенской редакции сюжета, в которой переплетаются элементы былинного и книжного стилей (см. преамбулу). Высокая техника исполнительского мастерства, богатый запас традиционных формул позволили сказителю максимально приблизить свой вариант к устной эпической поэзии. Этому способствует даже немотивированное упоминание в первых строках Святогора и Самсона, поставленных в один ряд с «Оникой, храбрыим воином».
№ 316. Василий Окулович и Соломан. Вариант не выходит за рамки печорско-мезенской редакции сюжета, охарактеризованной в преамбуле. Как и в былине брата сказителя (№ 327), в роли похитителя выступает «детинушка Поваренин, Торокашко вор», Соломан правит в Царьграде, а Василий Окулович — в «Чернигороде», который осознается как нерусский и нехристианский город (на пиру здесь сидят «пановья, улановья, поганые татаровья»).
№ 317. Чурило и неверная жена Перемякина. Как и былина В. Тяросова (№ 311), текст принадлежит к нижнемезенской редакции сюжета. Композиционно-стилистическая близость обоих вариантов во многом объясняется единством источника: сказитель былинам «научился у своего отца и отца В. Тяросова и пел «сзади» за Тяросовым» (с. 70).
№ 318. Оника-воин. По композиции и стилю вариант примыкает к № 315 и, вероятнее всего, восходит к тому же источнику. А. Петров подробнее, нежели В. Тяросов, описал выезд Аники и воспроизвел его угрозы разорить Иерусалим, «облатынити» христианскую веру. Однако центральный эпизод произведения (диалог героя с «чудом», его безуспешные попытки отсрочить смертный час) изложен не так обстоятельно, как В. Тяросовым.
№ 319. Васька-пьяница. Былина близка к № 314 и, видимо, восходит к тому же источнику. В основном придерживаясь традиционной сюжетной схемы, сказитель ввел в свой текст ряд необычных деталей. Василий пропивает в кабаке целый оружейный арсенал; выкупает его Добрыня, а не князь Владимир; в избиении вражеского войска герою помогают «подрусьницьки» — Добрыня Никитич и Алеша Попович. Не свойственное былинному лексикону слово «колоши» явно диссонирует с «куньей шубочкой собольею» (ст. 166—169).
№ 320. Наезд на богатырскую заставу и бой Сокольника с Ильей Муромцем. Текст принадлежит к тому же изводу, что и № 308, отличаясь от него более развернутой предысторией Сокольника, включением сцены убийства Златыгорки сыном и некоторыми мелкими подробностями. В описании «охоты» усилен акцент на том, что Сокольник приручил диких зверей и птиц (ср. № 417, а также печорские тексты). Илья узнает сына по своему именному кресту; враждебные чувства молодого богатыря подогреваются тем, что отец считает его мальчишкой и советует подрасти. Сказитель хорошо владел былинным слогом, употребил ряд редких формул и деталей (угрозы разорить Киев и «облатынить» христианскую веру; символический знак примирения богатырей — «становили они коней к одному корму»; оригинальная гипербола — соскользнувшее с креста копье Сокольника «ушло в землю во пять сажон»). Некоторые отклонения от традиции, видимо, связаны с новациями певца, не всегда удачными (отправляясь навстречу Сокольнику, Добрыня просит Илью похоронить его в Киеве, «если мне на поли смерть будет»; уже назвав Сокольника сыном, Илья продолжает расспросы о роде-племени).
№ 321. Бой Добрыни с Дунаем. Типовой вариант местной редакции сюжета, близкий к №№ 310, 341. Некоторые мотивы и детали перенесены из других эпических песен (осматривание окрестностей с горы — «Илья и Сокольник»; неудачная попытка Алеши Поповича примирить богатырей — «Сорок калик»).
№ 322. Василий Буслаевич. Контаминированная былина Петрова содержит те же оригинальные подробности, что и текст его односельчанина В. Тяросова (№ 307) и, очевидно, восходит к тому же источнику. Необычен состав дружины Василия: традиционного для Мезени Костю Новоторженина заменил Алеша Попович, а Фому Толстокожевникова — Ерёмка Храбрынький (вероятно, под влиянием сказок и песен о Фоме и Ереме). В нарушение традиции Василий саблей убивает захмелевших новгородцев, а вместо кулачного боя с ними изображается спортивная борьба богатыря и его дружинников между собой. Сказитель почти полностью забыл второй сюжет, удержав в памяти только кульминационный его эпизод.
№ 323. Илья Муромец и Издолище в Киеве. Один из немногих в северо-восточных районах и единственный мезенский неконтаминированный вариант этой былины
