Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

Мезенские записи «Хотена Блудовича» занимают промежуточное положение между более древними по характеру прионежско-каргопольскими редакциями сюжета и сравнительно поздними его модификациями, зафиксированными на Печоре, Пинеге и в Поморье. Местные сказители сохранили традиционные для этой старины имена персонажей; гораздо активнее роль Чайны и ее братьев. Архаичный мотив обсыпания копья златом-серебром получил дальнейшее развитие: у Офимьи не хватает казны, и она выкупает сыновей, предлагая богатырю в жены свою дочь. В мезенских текстах особенно ярко проявилась характерная для всего Архангельско-Беломорского края тенденция к героизации Хотена: сыновья Офимьи с плачем отправляются на битву, заранее отдавая ему победу, а в одном из вариантов (№ 373) припоминают былые заслуги богатыря, спасшего Киев от нашествия татар. Сказители использовали целый ряд оригинальных мотивов и подробностей: описывается, как Хотен на копье «вынес» ворота «середи двора», «сшиб» терем «по окошечкам»; как связал побежденных сыновей Офимьи за волосы и «сметал» их через коня. Выразительно передано удивление Офимьи: «Не было ни бури, ни падеры, — всё-то мое домишечко розвоёвано». В записях из других регионов эти детали встречаются лишь изредка и не развернуты.

Записанные Григорьевым варианты «Чурилы и Катерины» относятся к нижнемезенской редакции сюжета. В них отсутствуют развернутые описания, троекратные повторы с нарастанием, пререкания обманутого мужа с женой по поводу вещей Чурилы, не названа по имени главная героиня. Некоторыми деталями нижнемезенские тексты перекликаются с кулойскими: служанка именуется «девушкой-чернавушкой», она предрекает, что любовные похождения доведут Чурилу до смерти. В отличие от других архангельско-беломорских записей в зачине не подчеркивается, что снег выпал не вовремя — поздней весной, ранней осенью или в середине лета. В обоих текстах супруги названы князем и княгиней; приход Чурилы в их дом описан с помощью звукоподражательных междометий («тики-стук, тики-хлоп, тики-бряк...»).

Баллады, исторические песни и духовные стихи А. Д. Григорьев записывал на Мезени выборочно, не имея времени на фиксацию всех предлагаемых ему вариантов. Тексты баллады «Братья-разбойники и сестра» примыкают к беломорской редакции сюжета: сестра именуется «моряночкой», на родину она и ее муж едут верхом, ночуют в шатре; полонянка подробно рассказывает о себе, повторяя первую часть баллады, и т. д. Мезенские певицы описывают, как братья «лелеяли» малолетнюю сестру, передавая ее с рук на руки (ср. текст с Зимнего берега — БПЗб, № 120). Необычайно жесток способ расправы разбойников с младенцем: они «племенницька в котли сварили». Традиционный сюжет старинной баллады «Молодец и Горе» сохранился в усеченном виде (см. прим. к №№ 356 и 406).

Оба варианта сравнительно редкого духовного стиха «Аника-воин» записаны в дер. Дорогая Гора; они близки по содержанию и стилю. В местной редакции сюжета Аника изображается как захватчик-иноверец, намеревающийся разграбить православный Иерусалим, надругаться над религиозными святынями. Наряду с лексическими оборотами, характерными для христианской книжности («вельми Чудо непомерное», «Смерть, от Бога посланная» и т. п.), в текстах широко используются былинные стереотипы (подробное описание выезда Аники, его угрозы разорить Иерусалим, тщетные попытки расправиться с «Чудом» и другие фольклорные формулы). Сюжет «Голубиная книга» бытовал на Мезени в единой редакции; ссылаясь на это, собиратель записал не все предлагавшиеся ему варианты. В текстах стабильно повторяются экспозиционная часть произведения и диалог о происхождении и иерархическом соотношении объектов живой и неживой природы, оформленный как серия вопросов и ответов. Притча о борьбе Правды и Кривды кратко изложена лишь в № 366. Имена персонажей, пытающихся прочитать Голубиную книгу, традиционные названия священной горы, царь-птицы и царь-рыбы варьируются и нередко деформируются.

Мезень — основной район бытования «Старины о льдине и бое женщин». Местные сказители обычно соединяли эту скоморошину пародийного характера с небылицами. Особый интерес представляет № 397: обращение к хозяину дома с предложением «старину сказать» роднит этот текст с обрядовыми песнями, исполнявшимися во время праздничных обходов дворов.

№ 305. Отъезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Текст зависим от книги. С местной традицией связаны лишь отдельные формулы и второстепенные подробности; важнейшие сюжетообразующие мотивы восходят к обонежским редакциям сюжета (подробнее см.: Указ., 12, № 41). Кроме этой былины Григорьев ничего от Табуева не записал, упомянув, что он «умеет рассказывать» еще две старины, в том числе про Ставра — сюжет, практически забытый на Мезени.

№ 306. Хотен Блудович. Типовой вариант местной редакции сюжета; по композиции и набору эпических формул близок к № 373, уступая ему в детализации повествования. Сказитель придерживается традиционного формульного стиля, умело строит отдельные стихи и тирады, охотно пользуется повторами. В тексте немало лексических архаизмов («портишшо» — в старом значении этого слова; «ратовишше» и др.). Эпитет «чара зелена» появился в результате неудачного усечения формулы «чара зелена вина». В ст. 197 чрезмерное внимание к особенностям произношения привело собирателя к искажению смысла фразы (Хотен «сражалсэ в красен Киев-град» вместо «сряжался»).

№ 307. Василий Буславьевич. Контаминированный текст, в котором первый сюжет о Василии Буслаеве изложен фрагментарно: не описываются пир-братчина, кулачный бой на мосту через Волхов, столкновение Василия с крестным отцом. В то же время оба мезенских варианта (см. также № 322) насыщены оригинальными бытовыми деталями (новгородцы угрожают отравить Василия; вино для гостей богатырь целыми бочками закупает в кабаке). Оба сказителя с юмором описывают, как новгородцы всемером принимаются за богатырскую чару с вином и вдесятером выпивают ее. Упоминание Рязани в начальных стихах — механический перенос из былин о молодости Добрыни (горожане последовательно именуются новгородцами). Рассказ о поездке Василия в Иерусалим дан в обычной для Мезени редакции, но одна деталь уникальна и знаменует собой неотвратимость трагической развязки: когда приходит черед Василия прыгать, «высоко камень признимаицсэ».

№ 308. Наезд на богатырскую заставу и бой Подсокольника с Ильей Муромцем. Один из наиболее цельных и полных вариантов былины. В деталях повествования он примыкает к другим нижнемезенским записям (богатыри свистом подзывают своих коней; противника они называют «супостат велик»; завидев Подсокольника, свистят и ревут, подобно Соловью-разбойнику). Другие оригинальные подробности данного текста отмечались по всей Мезени (состав богатырской заставы; признание Алешей и Добрыней превосходства их противника — «не моя чета, не моя верста» и др.). Сознавая опасность предстоящего поединка с Ильей, Подсокольник отпускает «охоту»; этот мотив в архангельско-беломорских записях редок. Выразительные гиперболы использованы в описании боя богатырей и расправы Ильи с соперником. В отличие от большинства мезенских вариантов в былине нет сцены убийства матери Подсокольником, а с его предысторией связаны лишь две лаконичные фразы.

№ 309. Дунай. В данном варианте Дунай изображен как бывший слуга «короля ляховинского», после поединка он легко узнает Настасью-королевичну. Некоторые оригинальные подробности совпадают с № 367 и особенно с № 377 (на ископыти богатырского коня подписана «подпись со югрозою», на лбу младенца — подпись, свидетельствующая о его