На далеких окраинах. Погоня за наживой - Николай Николаевич Каразин

дельцов разной руки. По немногочисленным воспоминаниям времен туркестанского завоевания, отразившим не состояние туземной культуры и быта, а деятельность цивилизаторов, на месте царило «ташкентство». Так, Н.А. Варенцов, московский предприниматель рубежа XIX–XX вв., по прибытии в Туркестанский край обнаружил всеобщее разгильдяйство, казнокрадство и пьянство «ташкентцев»[285]. К хору критики в адрес «ташкентцев» присоединяется анонимный рецензент из журнала «Дело»: «Нам предстоит в настоящее время дилемма – или бросить все завоеванное нами, или для обеспечения, для прекращения набегов, грабежей и бунтов, для умиротворения страны, для обеспечения мирных и свободных путей торговли – покорить Хиву, Бухару, Кашгар, туркменов и т. д. Покорим мы их, побьем мы всю эту нехристь (на это силы у нас хватит), – а потом что?»[286].

В литературе манком для русских колонизаторов Туркестана становится баранина – благодаря Салтыкову-Щедрину, придавшему словам баран и баранина значение символа, влекущего цивилизаторов на Восток: «Помилуйте! да какой вам еды лучше! баранина есть, водка есть…», «Что вы! да разве вы не слышали, какая у них там баранина…», «А уж там-то, на месте-то какое житье! баранина, я вам скажу…», «Однако, я слышал, что баранину можно достать отличную…», «И! что вы! да там, говорят, такая баранина…», «Народ простой, непорченый-с. Опять, сказывают, что у них даже простая баранина от многих недугов исцеляет!», «Проповедовать – можно! Только вот сказывают, что они по постам баранину лопают, – ну, это истребимо с трудом! Одним словом, все заканчивают свои речи бараниной, все надеются на баранину, как на каменную гору». «Если эта баранина хоть в сотую долю так вкусна, как об ней говорят, то я уверен, что через полгода в стране не останется ни одного барана! Увы! такова судьба цивилизующего начала! Оно истребляет туземных баранов и, взамен того, научает обывателей удовлетворяться духовною пищею! Кто в выигрыше? кто в проигрыше? те ли, которые уделяют пришельцу частицу стад своих, или те, которые, в возврат за это, приносят с собой драгоценнейший из всех плодов земных – просвещение?»[287].

«Господа ташкентцы» публиковались с 1869 по 1873 г., роман Каразина «Погоня за наживой» – в 1873 г., тем очевиднее влияние Щедрина на Каразина: «Как приедешь, пиши, обо всем пиши – все, что как там есть, насчет жизненных удобств и прочее. Не может быть, в самом деле, чтобы там только одна баранина была?»[288]. Так баран становился ассоциативным образом Туркестана, входя из публицистики в беллетристику. Пишет автор травелога конца XIX в.: «Внутренняя торговля… по преимуществу меновая, она имеет мерилом своей ценности трехлетнего барана, т. е. животного, достигшего уже такого возраста, после которого цена его не быстро увеличивается»[289].

В романе «С севера на юг», публиковавшемся в 1874–1875 гг., Каразин превращает этот манок – барана – в детективный сюжет. Новые русские переселенцы соблазнились чужим – крадут у киргизов барана. «Давно уже наши скоромятины не пробовали, глаза разгорелись, зубы просто защелкали»[290]. Решив, что у киргизов баранов не счесть, «а в писании тоже сказано: „поделись с неимущим от избытков своих, воздастся за то тебе сторицею. Ему же, киргизу, значит, выйдет из того выгода“. Сцапали они тогда барашка одного, порядочного таки, голову отмахнули, чтобы не орал, да в лодку, рогожею покрыли и прочь поскорее поплыли»[291]. И в первый, и во второй раз все сошло с рук. «И завелось у наших с той поры такое положение. В неделю чтобы два раза беспременно. А дни чтобы менять, потому орда приноровиться может»[292]. Однако киргизы выследили русских и собрались судить их по своим законам и традициям, – так русские переселенцы постепенно возвращались в реальность. Хотя манок о Туркестане – земле обетованной – притягивал в тот край еще не одно поколение «господ ташкентцев»: «Делов-то в этой стороне много, хороших делов; коли человек с головой, он в три года силу-капитал достать может. А первое дело, что никто тебе не указчик – к примеру, по купечеству: поехал ты это в степь, угнал верст за двести; ездишь по аулам один, птица вольная. „Косоглазые“ тебя это принимают с почетом, потому ты гость, „кунак“, по-ихнему купец; мяса-то это нажрешься у них, баранины, кумысу налакаешься. А тут не зевай, брат, дела обделывай… Где за рубль, где за полтора, а где и в промен на что, почитай задаром, баранов скупаешь… Наберешь десяток-другой в город, хошь примерно в тот же Казалинск гонишь, к базарному дню. Что купил за рубль, получай пятерку, за что платок какой кумачный в шесть гривен али сережки в пятнадцать копеек – получай в десять раз супротив плаченого…»[293] («С севера на юг»).

Анонимный рецензент книги Л.Ф. Костенко «Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности» (1871) не без сарказма представляет публике ее автора и ему подобных, «которых года два тому назад недурно изобразил один из наших беллетристов и которые с криком „жрать“ стремятся в Среднюю Азию на тамошнюю баранину <…> Капитан Костенко занял целых двадцать страниц своей книги… почтовыми дорожниками, подробным указанием путей, ведущих в обетованную землю баранины»[294].

* * *

Проза Каразина насыщена реальными историческими персонажами, среди них первостепенное место занимают туркестанские предприниматели, это те самые «господа ташкентцы», разбогатевшие сами и внесшие немалый вклад в процветание края.

Один из них Первушин, упоминаемый в двух романах – «На далеких окраинах» и «Погоня за наживой». «В 1866 году отпрыск солидной московской купеческой семьи – в то время совсем молодой Иван Иванович Первушин – получил от отца доверенность на ведение дел в Туркестанском крае. Он начал с устройства мануфактурных магазинов в Ташкенте, запустил здесь шелкомотальную и табачную фабрики, построил первый винзавод. Для обеспечения производства сырьем фирма Первушиных в окрестностях города… развела собственные табачные, виноградные и хлопковые плантации. И.И. Первушин организовал также большие закупки хлеба в России и регулярное караванное сообщение Оренбург – Ташкент. Уже в первый год ташкентская фирма „И.А. Первушин и сыновья“ вложила в торговлю и промышленность Туркестана более миллиона золотых рублей. Доверие к торговому дому Первушиных было столь велико, что в первые годы существования Туркестанского края, когда еще здесь не было банков и почтово-телеграфных учреждений, именно эта фирма выполняла многие кредитные и банковские операции со средствами частных лиц. И.И. Первушину принадлежит также честь называться первым спонсором разведки и эксплуатации полезных ископаемых Туркестана <…> Большие прибыли позволили Первушиным вкладывать средства и в строительство общественных сооружений. До наших дней сохранилось историческое здание военного госпиталя… Нынешний кафедральный собор в Ташкенте ведет свое начало от