Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

никоим образом не содержит в себе негативного отношения к увиденному. А какое именно складывается отношение у зрителя?

«Не совсем привычно было видеть спектакль, где роли переходят от одного актера к другому, потом вдруг они начинают читать авторский текст. Находка интересная», — отмечает один из зрителей. «Игра актеров меня потрясла, ведь это явно так сложно перевоплощаться из одного [персонажа] в другого, а тем более в ребенка», — добавляет молодая зрительница. «Мне, повидавшему на своем веку бесчисленное множество как проходных, так и действительно великих постановок, безудержно хочется снова пойти на Притчу, потому что такого я уж точно не припомню», — эмоционально жестикулируя, заключает посетивший спектакль бывший художественный руководитель и директор Молодежного театра Альберт Мейер-Брехт, и добавляет: «Помимо охватившей меня гордости за наших выпускников, спектакль заставил задуматься. Я счастлив, что оказался сегодня здесь».

Несомненно, получая такую высокую оценку из уст заслуженного мастера, труппа театра «Кинопус» становится ответственной за дальнейшее поддержание высокого качества своей работы и с гордостью встает в один ряд с другими театрами столицы.

Я от всей души рекомендую вам сходить на этот и другие спектакли, которые будут играться на сцене театра «Кинопус».

Следите за театральными афишами и не упустите другие увлекательные события в рамках торжеств, организованных при содействии Правительства, Мэрии и Совета Попечителей.

Глава 4. Слово Мастера

— Он спрашивает: «Что это было?!», да? Нет, реально — это все, что он смог сказать? А мне вот хочется узнать что вот «это» было?! — возмущался Филипп, тряся небрежно свернутой в трубку газетой. Усмехнувшись, он швырнул ее на стол, перестал наконец ходить из угла в угол и сел на одно из кресел в первом ряду.

— Ладно, Филипп, не надо так возмущаться, — успокаивал его Марк Эго. Не считая самих артистов, он был единственным из создателей спектакля, которого Филипп пригласил на срочную встречу в «Кинопусе», назначенную на воскресный вечер. — Этот корреспондент тоже должен зарабатывать себе на хлеб. Вспомни какими были обзоры в наше время: если не переводы чужих статей, то уж точно клише на клише, сдираемые друг у друга. Я как-то недавно раскопал кипу старых газет и начал пролистывать их, пытаясь вспомнить почему я их оставил у себя в шкафу. Это же просто тоска, а материал…

— Так сколько лет-то прошло с тех пор, Марк? Ну нельзя же оставаться в прошлом и тянуть эту лямку десятилетиями!

— Можно, Филипп, можно, поверь мне, — пытался успокоить его старый друг. — Ведь не все одинаково относятся к своей работе. Да и не только к ней. Люди вообще по-разному относятся ко всему. Люди вообще разные, открою тебе секрет.

— Я понимаю, но к такой работе нельзя так относиться, — не унимался Филипп. — Если ты корреспондент, писатель, публицист — неважно кто, если ты обращаешься к публике, то ты несешь ответственность за материал, который преподносишь ей, причем и за форму, и за содержание. Тебя читают раз, тебя читают два раза, неделю, месяц, год… Твой стиль становится узнаваемым, твой язык — понятным. Если ты становишься популярным, то твоим языком начинают говорить, а твоими мыслями — думать. А он говорит и учит непонятно чему. Да и врет к тому же!

— А что именно он не так сказал? — поинтересовался Саад.

— Хотя бы слова Альберта. — Филипп воспользовался поводом и снова стал маячить перед внимательно слушавшими его комментарии друзьями. — Он не просто вырвал их из контекста, но и извратил, а часть даже присвоил себе. И я еще не говорю об иронии, с которой он начал представлять нас и нашу работу.

— Ну, насчет Коллинза — это да, это он выкинул номер, — закинув ногу на ногу, сказала Я'эль. — Еще как-то можно понять, почему он Филиппа не упомянул, но зачем так лебезить перед официальными лицами?

— По-моему у него там какие-то связи были, — немного поморщившись, отметил Артур.

— Скорее всего, — поддержала его версию Агнесса, — поэтому ему и постоянную рубрику доверили.

— Какую рубрику — культура, все такое, да? — решил уточнить Филипп.

— Да. Театры в основном. В конце недели у него постоянная рубрика о событиях недели. Если таковые имелись в городе, он описывает их. Если нет — интернет под рукой, а через него — доступ ко всем мировым событиям. Ну а народ все схавает.

— М-да… Схавает и не поперхнется, еще и добавки попросит, — говорил Филипп себе под нос. Взгляд его застыл на какой-то точке в бесконечности. Видимо, какая-то фраза навеяла в нем какие-то воспоминания. — Хорошо, ну а вот летом он в целом неплохой обзор сделал ведь.

— Так то была выпускная работа, и руководил ею, я извиняюсь, «великий мастер дела Роберт Коллинз», — привела еще один довод в поддержку версии с протекцией Агнесса.

— Ну да… В принципе, так и есть, — согласился Филипп. — Да, но народ, читатели — они же ведь примут на веру все, что он ляпнул.

— Если вообще прочитают этот обзор, — пессимистично добавил Аарон.

— Если вообще они читать умеют, — усугубил картину Симон, невольно задействовав в Филиппе наболевший триггер.

— Злые орки, закостенелые дикари, выкрашенные куклы и запуганные узники.

— Что? — спросила сначала Я'эль, а после слегка изменила вопрос: — Кто-кто?

— Да все они… — вздохнул Филипп, но Марк Эго решил развеять сгущавшиеся тучи.

— Нет, Филипп, не все. Далеко не все. Сто с лишним душ, укушенных вот этими молодыми людьми сутки назад вот здесь, на этом самом месте, должны были тебе вчера стать доказательством тому, что не все люди такие уж плохие. Здесь и сейчас, верно? Здесь и сейчас мы сидим с тобой и обсуждаем написанные кем-то слова, которые останутся на бумаге столько, сколько она способна будет их выдержать, но эти слова будут ничем для сотни с лишним душ, которые были здесь и… вчера. Ровно сутки назад здесь происходило чудо выздоровления, чудо врачевания душ. Я был среди них. Да, я не играл на сцене, но я был счастлив, потому что я видел мой вклад в общее