Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя

всего

в том числе по долгосрочным кредитам

1981

24,7

6,3

0,7

1985

27,2

7,5

0,8

1986

39,4

15,9

0.9

1987

38,8

19,2

0,9

1988

40,3

20,0

0,8

1989

46,3

21,5

0,8

1990

57,6

11,8

0,7

1991

52,2

14,8

1,0

Платежи в погашение кредитов стремительно загоняли страну в долговую яму. Отметим, что реальное финансовое положение страны оставалось строжайшим государственным секретом. Поэтому влияние этого фактора маскировалось сменой экономических приоритетов и лозунгов. С 1988 г. лозунг «ускорение» был сменен на другой — «сильная социальная политика». Инвестиционные проекты сокращались, их приоритеты были обозначены в потребительском секторе; централизованные капиталовложения сократились в 1,3 раза, в металлургии и топливно-энергетическом комплексе — в 1,4 раза.

В июне 1987 г. состоялся Пленум ЦК КПСС, специально посвященный экономической концепции перестройки. Готовились к нему основательно. В загородной резиденции в Волынском работала группа ученых и работников аппарата ЦК, куда вошли известные экономисты А. Г Аганбегян, Л. И. Абалкин, С. А. Ситарян, Н. Я. Петраков, Г X. Попов. Суть экономических преобразований, как это было определено в докладе, состояла в повышении экономической самостоятельности предприятий, что становилось возможным, по мнению авторов, после принятия Закона о предприятии108, что, в свою очередь, должно было привести к существенным изменениям в управлении экономикой. Выступая на пленуме, Горбачев по-прежнему призывал к повышению ответственности со стороны министерств и ведомств, Совета Министров и ЦК КПСС. В стране начинались экономические реформы. Предпринимались шаги по отказу от централизованного государственного снабжения. Начиналась конверсия оборонных предприятий, в результате которой им пришлось заняться изготовлением оборудования для легкой и пищевой промышленности. Расширялись полномочия промышленных предприятий, возникали кооперативные предприятия. Происходила реорганизация банковской системы.

На пленуме звучало неприкрытое беспокойство по поводу перестройки. Выделялось выступление Б. Н. Ельцина, который заявил, что «прошло два года, а перестройка вглубь не пошла», подверг критике работу Секретариата ЦК, в деятельности которого, по его словам, ничего не изменилось -- все те же бумаги и все то же администрирование. Учитывая, что руководил работой Секретариата Лигачев, трудно было не понять слова Ельцина как прямую критику в его адрес.

Секретарь Ленинградского горкома партии Ю. Ф. Соловьев сетовал на неформальные объединения, появившиеся в городе109

Именно в эти месяцы по всей стране стремительно стали появляться общественные объединения, ставившие своей задачей защиту исторических памятников, безжалостно уничтожавшихся в ходе всевозможных реконструкций. В Ленинграде это было массовое движение в защиту гостиницы «Астория» в центре города, той самой гостиницы, где закончил свою жизнь Сергей Есенин; в Москве нарастало недовольство уничтожением Поклонной горы, на месте которой планировалось водрузить очередной помпезный памятник в честь Победы ь Великой Отечественной войне, в Свердловске вызвали г-.озмущение планы выстроить на центральной площади города громадную гостнницу. Возникнув как протест против разрушения исторического прошлого, эти движения стремительно политизировались, вобрав в себя широчайший спектр мнений — от поддержки «перестройки» и осуждения местной администрации, «тормозящей» эти процессы, до националистических воззрений. Именно с такими движениями и пришлось столкнуться в Ленинграде и в Москве.

На июньском пленуме было принято другое важное решение — о проведении XIX Всесоюзной партийной конференции. Она должна была быть подготовлена в соответствии с решениями январского пленума, то есть с применением демократических процедур — выдвижением альтернативных кандидатур, тайным голосованием.

На пленуме произошли и изменения в составе Политбюро и Секретариата ЦК. Членами Политбюро стали Яковлев, Слюньков и Никонов. Бывший министр обороны маршал Соколов был освобожден от обязанностей кандидата в члены Политбюро, и на его место пришел новый министр обороны Д. Т. Язов.

Вечером 6 мая 1987 года в Москве на Манежной площади собралась многочисленная по тогдашним временам демонстрация. От 300 до 500 человек развернули лозунги с надписями: «Долой саботажников перестройки!», «Статус исто- рико-патриотическому объединению "Память"!», «Требуем встречи с М. С. Горбачевым и Б. Н. Ельциным!», «Требуем восстановить Поклонную гору!» Это была одна из первых действительно массовых демонстраций в Москве, организованная мало кому тогда известным обществом «Память».

Ельцин, узнав об этой демонстрации, отказался применить против демонстрантов традиционные для советского режима средства — милицию, дубинки, аресты. Он предложил лидерам демонстрации встретиться с ним и высказать свои требования. Встреча продолжалась около двух часов110 Ельцину жаловались на уничтожение исторических памятников в Москве, на американизацию культуры, на то, что архитекторы в своем стремлении водрузить новый памятник фактически уничтожили Поклонную гору, служившую одним из исторических символов столицы. Любопытно, что лидеры «Памяти» обвиняли во всем этом «противников перестройки».

В свою очередь, Ельцин соглашался с ними, признавая, что по Генеральному плану развития Москвы в 1935 г. было уничтожено свыше 2 тыс. исторических памятников, спорил, доказывал, что сейчас в Москве охраняется около 9,5 тыс. памятников, что объемы реставрационных работ выросли в 2 раза, размышлял и сомневался, что делать с Поклонной горой и с памятником Победы, который там намерились выстроить, признавал, что Моссовету следует определить порядок проведения митингов...111

Встреча Ельцина с демонстрантами ломала все каноны, делала его положение очень уязвимым. Прежде всего, он позволил себе лично встретиться с протестовавшими людьми112, создав тем самым опасный прецедент. Во-вторых, с его подачи один из официальных залов столицы оказался местом проведения незапланированной дискуссии, причем с людьми, не скрывавшими своих оппозиционных настроений. В-третьих, репутация «Памяти» в кругах московской интеллигенции как организации националистической и антисемитской (репутация, заметим, вполне оправданная!) бросала тень и на Ельцина — зачем он встречался с ними?

Несколькими годами позже Ельцин ответит своим противникам: «Если бы демонстранты получили дубинками по голове, это бы устроило моих оппонентов»"3.

о августа на заседании Политбюро Ельцин сообщил, что число заявок на проведение митингов и демонстраций возрастает; поэтому необходимо определить порядок их проведения, предусмотреть регулирование численности участников, места проведения, время этих митингов и демонстраций, нужно решение Моссовета по этому поводу. Так как в стране последние 70 лег все демонстрации и митинги ограничивались официальными праздниками 1 Мая и 7 Ноября, то предложения Ельцина опять выбивались из общего ряда.

Горбачев «в принципе» согласился, предложив подготовить предложения114

Споры о демонстрациях » Москве стали дополнительным поводом для ухудшения отношений Ельцина и Лигачева. «Второму секретарю» ЦК вообще было свойственно постоянно вмешиваться в вопросы, которые напрямую не относились к его компетенции, как это случалось в его отношениях с Председателем Совета Министров СССР Рыжковым, с возглавлявшим Совет Министров России Воротниковым. Доставалось и Ельцину. Тот. в свою очередь, пытался противостоять Лигачеву. Критические замечания Ельцина в адрес секретаря ЦК и методов его деятельности на июньском (1987 г.) Пленуме ЦК мстили