Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя

публикации 13 марта 1988 г. в «Советской России», одной из самых популярных газет середины 80-х гг.99, статьи преподавательницы одного из институтов Ленинграда Н. Андреевой под названием «Не могу поступиться принципами». Статья, появившаяся в канун XIX Всесоюзной партийной конференции, недаром была названа «манифестом антиперестроечных сил», став важным политическим явлением. Однако на этих аспектах статьи мы остановимся ниже. Здесь же речь идет о другом — об отношении к недавней истории страны. Отметим, что появлению статьи доцента-химика Н. Андреевой предшествовала публикация в той же газете статьи профессиональных историков, работавших в Институте марксизма-ленинизма, В. В. Г орбунова и В. В. Журавлева «Что мы хотим увидеть в зеркале революции? Размышления о пьесе М. Шатрова "Дальше... дальше... дальше..."»100 В статье утверждалось, что «у партии не было... другой альтернативы, кроме как в самые сжатые сроки буквально пробежать расстояние от отсталости к развитой индустрии и кооперированию сельского хозяйства». В этих утверждениях трудно было не увидеть скрытой формы объяснения и оправдания политики и методов, примененных Сталиным и руководимой им партией101 Статья Н. Андреевой продолжала эту линию, добавив к стремлению «отстоять честь и достоинство первопроходцев социализма» уже не завуалированный, а прямой, открытый призыв к реабилитации Сталина, к тому же с налетом антисемитизма102.

В своем усердии «отстоять идеалы социализма» автор статьи и его издатели посягнули на исключительные права идеологов перестройки, а споры о прошлом совпали с усиливавшимся соперничеством в Политбюро между Яковлевым и Лигачевым, которого справедливо считали инициатором статьи Н. Андреевой. Поэтому Политбюро было вынуждено дать свою, уже отредактированную оценку прошлого, которая содержалась в редакционной статье «Правды» «Принципы перестройки: революционное мышление в действии»103. Авторы статьи решительно отказывались оправдать прошлое ссылками на вынужденность, на экстремальные условия, «оправдать политические деформации и преступления перед социализмом. Защищая Сталина,— было написано в статье,— отстаивают тем самым и сохранение в нашей жизни, практике порожденных им методов... созданных им общественных и государственных структур... А самое главное — защищают право на произвол».

Безапелляционность публичных оценок, подтвержденная авторитетом высших партийных органов (в частности, XIX Всесоюзной партийной конференции), оборвала на некоторое время попытки оправдать прошлое, вполне директивно закрыла дискуссии на эту тему, лишив на некоторое время открытых сторонников Н. Андреевой возможности продолжать спор.

Однако произошло нечто большее, чем просто вмешательство Политбюро в исторические дискуссии, имевшие политические следствия. Прецедентов этому в прошлом было немало. Случилось другое: осуждение публикации Н. Андреевой стало в глазах широких слоев интеллигенции, пожалуй, последним шагом на пути к осуждению всей истории партии и советского социализма как системы. Конечно, это не было сознательным шагом лидеров «перестройки». Просто все эти исторические споры шли в обстановке нараставшего политического, экономического, межнационального кризиса, и публицистика на исторические темы, начав с поиска «идеалов социализма», привела к отрицанию социализма как позитивной идеи в условиях нашей страны.

Это открывало шлюзы для проникновения открытых антикоммунистических идей. Попытки ограничить этот процесс оказывались неэффективными, сводились к раздраженному ворчанию, впрочем — уже не пугавшему. Позволим себе в качестве примера процитировать «Рабочую запись» заседания Политбюро 29 июня 1989 г., когда возник вопрос: можно ли разрешить издать в СССР «Архипелаг ГУЛАГ» А. И. Солженицына?

«Горбачев. Теперь вопрос о публикации произведений Солженицына.

Медведев. "Архипелаг ГУЛАГ" — это 13 печатных листов... Читать его трудно и нудно...

Рыжков. ...Начиная со времен Ленина. Это будет бомба...

Горбачев. ...Прохлопали, когда во времена его работы над "Иваном Денисовичем" допустили его до архивов...

Чебриков. Нет, в архивы его не пускали.

Медведев. Он получил около трехсот воспоминаний различных лиц...

Горбачев. Дело не в Сталине, а в утверждении, что он верный ученик Ленина. Продолжил его дело. Причем это он делает со ссылками на телефонограммы, письма Ленина.

Лигачев. Как же мы можем разрешить такое писать о Ленине?

Горбачев. Итак, перед нами "Архипелаг ГУЛАГ". Думаю, нашим безоговорочным другом и перестройщиком он вряд ли когда-нибудь будет.

Шахназаров. Надо пойти на публикацию.

Горбачев. Владимир Александрович (Крючков), дай почитать его тем товарищам, кто не читал...

Шеварднадзе.Язато, чтобы публиковать.

Горбачев. Получается, что у Ленина чем хуже, тем лучше. Пусть страдают народы, гибнут в окопах... для человека только стремление к власти. ...Презрение к русскому народу...

Яковлев. Надо публиковать. Все за опубликование: Союз писателей, журналы...

Горбачев. Тогда, что же, только мы с вами остаемся?,.»104

Все. Партийные идеологи не могли контролировать прошлое. Это лишало социалистический идеал утопической легкости, мешало выдвинуть очередную идею «демократического социализма» или чего-то похожего. Строительный материал для подобных утопий оказывался слишком запачканным грязью и кровью деятельности «борцов за светлое будущее». Это разглядело слишком много людей...

«Бунт» Ельцина

Мощное политическое начало 1987 г., выраженное в решениях январского Пленума ЦК КПСС, провозгласившего курс на демократизацию жизни в стране, не было подкреплено положительными изменениями в экономике страны. Горбачев по-прежнему видел главную проблему в том, что никто не заработал по- новому — ни в министерствах, ни на предприятиях, ни в партийном аппарате. На совещании у Горбачева 24 марта 1987 г. были подведены итоги поездок представителей высшего партийного руководства по стране. Итоги их личных наблюдений оказывались неутешительными: условия жизни людей не улучшились, нарастали трудности в промышленности, срывались поставки...

Летом 1987 г. в стране проходили выборы в местные Советы народных депутатов — местные органы власти. Было принято решение организовать эксперимент — разрешить провести в ряде избирательных округов голосование «в соответствии с установками январского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС», то есть разрешить выдвинуть по несколько кандидатов на одно место. Первые итоги эксперимента были подведены в записке секретаря ЦК Г Г1. Разумовского 29 июня 1987 г.105: избиратели в 9 раз чаще, чем на предыдущих выборах, проголосовали «против» депутатов в областные и краевые Советы; власти впервые столкнулись с массовой неявкой избирателей на избирательные участки, в том числе и «без объяснения причин». Опять-таки впервые не состоялись выборы в 9 округах. Это еще не было политической грозой. Но вдали уже слышались первые ее раскаты.

Это впечатление дополнялось надписями на бюллетенях, которые были зафиксированы местными избирательными комиссиями. По советской политической традиции кое-кто из избирателей использовал бюллетени как «письма к власти», дописывая на них то, что считал необходимым сказать этой власти. Опять-таки все по той же традиции такие бюллетени объявлялись недействительными, но зато надписи копировались и передавались в «компетентные органы» — от КГБ до партийных властей. Обычно позже составлялись сводки наиболее типичных подобных надписей, которые доводились до