Поколение победителей - Павел Дмитриев

Как‑то незаметно подъехал товарищ Молодый, вот уж поистине идеальный разведчик. Среднего роста, не полный и не худой, правильные, но совершенно не выдающиеся чем‑то особенным черты лица, даже волосы не сразу поймешь, прямые или вьющиеся, и цвет глаз – просто темный, без определенного оттенка. Чуть цеплял узкий азиатский прищур, но это теперь совсем не редкость в старушке‑Европе, не говоря уже про Канаду или США. Петр Степанович, не чинясь, представил меня как автора программы «Денди», и после быстрого и крепкого рукопожатия Конон тут же засыпал меня целым градом вполне дельных вопросов по возможностям, цене, долговечности и прочим параметрам игровых автоматов. Давно у меня не было такого интересного и грамотного собеседника, я едва успевал за ходом его мысли.

Полчаса разговора во время неторопливой прогулки по лесной просеке, и я почувствовал себя полностью выжатым. Наверно, мне пришлось рассказать про «Тетрис» и компьютерные игры даже чуть больше того, что стоило из соображений иновременного статуса. Впрочем, с фантазией у Конона тоже был полный порядок, к примеру, ухватив идею формирования картинок на экране, он сам умудрился додуматься до идеи «виртуальных» микротанковых сражений, а получив намек на скорый рост вычислительной мощности и графику – мигом подвел дело к автомобильному симулятору.

Окончательно зайти за грань не дали только шнырявшие между деревьями белые в черных пятнах и разводах сеттеры, они внезапно подняли лай, и мои спутники начали готовиться к стрельбе. Пришлось следовать их примеру, хотя весь мой ружейный опыт ограничивался парой десятков «тарелочек» на отцовских корпоративах. Знаю, с какой стороны патроны вставляют, и это, пожалуй, все.

Между тем просека плавно перетекла в разрезанное оврагами редколесье, и тут уж собачки под управлением егеря оторвались вовсю. Только нырнули в густые заросли усыпанного ягодами шиповника, и почти сразу откуда‑то изнутри поднялись с кряканьем несколько уток. Как водится, бабах! И так шесть раз, это значит, и я куда‑то выпалил. Только черт его знает, этот результат. Утки или попадали, или ниже взяли, после снопов огня из стволов в глазах пятна света, да еще окружающее пространство прилично заволокло белым дымом, а запах… Как канализацию прорвало, хорошо хоть ветерок все быстро растащил. На фиг, на фиг такое развлечение. Впрочем, собачки подсуетились и довольно скоро приволокли окровавленную тушку.

Довольный Музыкин подвесил тушку к какому‑то специальному приспособлению на сумке, похожему на кучу кожаных ремешков‑хвостиков с колечками на конце.[1071] Не знаю, уж как определили, кто именно свалил птицу, но Петр Степанович сразу приобрел какой‑то первобытный и весьма неприятный вид. Часа через три блужданий по перелескам он уже тащил четыре птичьих трупа, Конон мог похвастаться тремя. Я старался не отстать, стрелял раз десять, но совершенно безуспешно.

Солнце давно миновало зенит, и предложение Альбертыча пойти к оборудованному кострищем шалашу было воспринято с немалым энтузиазмом. Азарт охоты ушел, сеттеры шарились где‑то вдали, на еще не распуганном пространстве кустов. Товарищи офицеры неслабо закусились, что лучше, старый Sauer‑8 аж 25‑го года или новенькая, едва с завода, ТОЗ‑34. Гладили чеканку, смотрели в стволы, говорили о чоках, получоках, брандтрубках и прочих приятностях немудреной механики. Хотя я из отличий понял только одно – у «немца» товарища Конона стволы горизонтальные, а у музыкинского ТОЗа – «вертикальные». В любом случае мое ружье шло, вне конкурса – оказывается, егерь умудрился меня загеноцидить по признаку калибра, дав маленький 16‑й вместо более современного 12‑го,[1072] да еще особо удружил с патронами, снаряженными допотопным дымным порохом,[1073] не иначе, расстроила его моя реакция на «Альберт Альбертыча».

Только решил расслабиться, разрядить ружье и закинуть наконец эту бесполезную железную палку за спину – из травы, метрах в тридцати, с каким‑то противным чмоканьем сорвалась небольшая птица и полетела быстрыми зигзагами прочь. Рефлекс уже был набит: не задумываясь, выпалил дуплетом в сторону добычи… Никакой реакции. Более того, длинноклювое создание сделало широкий полукруг и, вытянув прямые ноги, уселось на кочку совсем рядом, чуть не на прежнее место! Пока менял патроны, тихо спросил у спутников:

– На них вообще охотятся?

– Вполне, – шепотом ответил Петр Степанович. – Стреляй, пока сидит, влет не возьмешь.

– Это бекас, – вторил ему Конон, с интересом наблюдая за моими действиями.

– Неспортивно по сидячей‑то, – посетовал я. Отставать от офицеров мне не хотелось, но и таскаться с тушкой особого желания не было. – Придется вспугнуть сперва.

Впрочем, дожидаться моего крика дичь не стала, сразу после звонкого «клац!» закрываемых стволов бекас поднялся на крыло, явно намереваясь повторить свой козырный полет. Бабах! Даже сквозь дым я увидел, как заряд дроби практически впечатал птицу в землю.

– A sniper killed a snipe! – прокомментировал происходящее разведчик.

– What? – машинально переспросил я.

– Да бекас по‑английски – снайп, – как‑то подозрительно покосился на меня Конон. – Хороший выстрел.

– Случайно попал. – Я честно постарался сменить тему.

Меня заметно напрягало другое – тушка подбитой птички весила граммов сто, это с перьями, клювом и дробью. Соответственно, меня мучил вопрос – не издеваются ли надо мной старшие товарищи, выдав за знаменитую добычу какого‑то дятла‑переростка. Успокоился я только во время готовки полевого обеда, когда «снайп» пошел в разделку наравне с парой «даков». Надо заметить, не было никакой «настоящей» охотничьей романтики, пережигания углей, вертелов из деревянных прутьев, запекания в глине и прочих псевдоресторанных рецептов. Альбертыч опытной рукой ободрал с тушек перо вместе с кожей, заметив походя, что щипать и опаливать дольше. Заодно порубил уток на куски, как это делают советские женщины с обычными домашними курицами. Далее продукт был смешан со специями, приправлен картошкой и выложен на совершенно прозаическую чугунную сковороду, для которой над костром были вмонтированы специальные опоры из металлических уголков.

Неизменной в СССР водки было всего чуть – бутылка на троих: ведь еще нужно ехать домой. Но беседу она заметно оживила. По крайней мере, товарищ Молодый перестал ломаться и, когда егерь отошел кормить собак, начал рассказывать о жизни в Англии.

– …Конечно, там мне приходилось соответствовать образу бизнесмена… какая вилла у меня была! Восемь спален, три этажа, двойной свет в гостиной и люстра из настоящего хрусталя! А мебель… сплошное красное дерево! Дюжина машин в гараже, я их только специальным авиационным бензином сотой марки заправлял!

– Это ж какой штат прислуги надо! – поразился я, отложив на время жесткий, пахнущий тиной кусок грудки.

Петр Степанович удивленно уставился на меня. Но я хорошо помню, как отец решил завести четыре машины: косящий под «бизнес» «Мерседес Е350 4matic», старенький, но очень даже приличный Porsche 911, «Ниву» для леса и «Пежо» для матери. Благо места на парковке у коттеджа было не занимать. Но быстро выяснилось, что их все надо гонять на сервис, мыть, хотя бы от пыли, заправлять и, вообще, изрядно загружать мозг автопарком. Или взять на работу специального человека. Так как автофанатом мой папа никогда не был – от всей «конюшни» быстро избавился, остался только универсальный Porsche Cayenne, на котором по ново‑российским понятиям можно и в ресторан заехать поговорить, и в лес по грибы.

– Удивительная осведомленность для советского молодого человека, – озадаченно засмеялся Конон. – Славная смена у вас растет, товарищ генерал!

– Не жалуюсь, – не стал отрываться от обгладывая косточки Музыкин.

– Вот бы таких петров на все наши предприятия, – наставительно покачал пальцем Молодый. – Но всех грамотных комитетчики подгребли, тогда как на производстве такое творится! – Улыбка сползла с лица Конона, видать, реально вспомнил что‑то неприятное. – Был я тут на одном московском заводе, там ужасный кавардак, половина рабочих просто бездельничает! Вот их бы выгнать, а остальным дать нормальную зарплату…

– Ты бы тогда с трибуны промолчал, не пришлось бы дома год сидеть, – по‑прежнему не отрываясь от утятины, заметил Петр Степанович. – Думаешь, никто этого без тебя не видит?!

– Ну вот, даже тебе про это рассказали!

– А ты что думал? – Генерал наконец прекратил терзать крепкими зубами лапу несчастной птицы. – Проект «Денди» очень серьезный, в него вовлечен ряд серьезных предприятий и огромные средства. Массу ученых от оборонки на эту коммерцию отвлекли. А ты опять завел свое: «Дайте мне завод, я быстро наведу порядок». Тебе мало врагов на острове?

К чему мне кагэбэшные разборки? Поэтому я поспешил воспользоваться повисшей паузой и вклинился с ортогональным вопросом: