Поколение победителей - Павел Дмитриев

– Пошел я, несолоно хлебавши, к Филиппу Георгиевичу, – продолжил повествование снабженец, чуть позвенев для порядка ложечкой в стакане. – Тот покряхтел, поругался, но дал номер телефона, бумажку с ним аж из личного сейфа вытянул. Да предупредил, чтоб я «берег на самый крайний случай» и в начале разговора обязательно произнес слово «ромашка».

– Да ну! – Я чуть не поперхнулся изрядно зачерствевшим с утра пряником, хорошо хоть чай был под рукой. – А про тридцать восемь утюгов он ничего не говорил?

– Каких утюгов? – пришла очередь удивляться Федосею Абрамовичу.

Пришлось рассказать анекдот про героического разведчика Максима Максимовича Исаева и проваленную явку. Еще и про Мюллера с Борманом вспомнил. Благо книга про будущего Штирлица уже написана.[1064] Хотя получилось не очень, образ ловкого штандартенфюрера не стал тут еще расхожим мемом. Зато старый снабженец успел умять пару кусков батона с маслом, секретарша никогда не забывала приносить ему с чаем любимое лакомство. Можно понять – свои зубы Федосей Абрамович потерял еще в конце 30‑х, золотые бережет и на мои пряники не покушается.

С новыми силами снабженец продолжил свой рассказ:

– От себя, понятное дело, Старос крутить диск не дал, пришлось с автомата звонить. Но ничего, набрал, сказал «ромашка».

– Нормально поняли? – Я никак не мог поверить в такую разлапистую конспирологию посередь мирного Ленинграда.

– Еще бы! – Федосей Абрамович, не торопясь, как‑то особо аккуратно отпил глоток, явно выдерживая «мхатовскую» паузу. – Назвали мне номер квартиры в жилом доме на Невском проспекте, как раз напротив трикотажного ателье.[1065]

– И что? – сорвалось с привязи мое нетерпение.

– Таки приехал я туда, внешне обычная квартира. Впустили, внимательно выслушали и сказали: «Мы действуем только на уровне третьего секретаря обкома. Вам придется подождать два дня и позвонить нам тем же способом».

– Так у нас же из ЦК есть письма, просьбы «настоятельно помочь»! – Попробуй уложи в голове такое вредительство. – Да нам вообще можно все, что угодно, требовать!

– Хо‑хо‑хо! – не удержался от смеха Шварц. Он откинулся на спинку стула, не забыв, впрочем, прихватить чай, и продолжил, вежливо, едва заметно добавив в голос менторские нотки: – У них там своя четкая иерархия! Раз поверху вопрос сломаешь – промолчат, а то и уважать начнут больше, сила‑то, она завсегда в почете. Два, и кукиш за спиной скрутят да намекнут невзначай. А не поймешь, так на чем‑нибудь обязательно подловят. – Федосей Абрамович неожиданно выкинул вперед неожиданно крепкий кулак и помахал им перед собой. – И так размажут, что и костей не собрать! Впрочем… – Он внимательно посмотрел на меня и добавил: – Тебя‑то все одно вытащат, почему – сказать боюсь, но остальным точно не поздоровится.

Чуть не минуту я ошеломленно молчал. Не то чтоб старый снабженец сказал что‑то новое, мир людей вообще мало поменялся со времен питекантропов и до XXI века. Но откровенность и экспрессия впечатлили меня совсем не слабо.

– И что дальше? – наконец нашелся я с глупым вопросом.

– Да там уж все нормально стало. Через два дня ответили на звонок: «Со Смирновым все в порядке. Можете его навестить».

– И главный инженер «Светланы» без мата обошелся?

– Улыбался, скотина, руку жал. – Федосей Абрамович медленно возвращался в образ тихого и аккуратного снабженца. – Подмахнул, не читая, указание отгрузить все, что мне требуется.

…Так или иначе, но трудности в снабжении проекта «Денди» постепенно отступали. Склад готовой продукции, заведенный по опыту продаж «Русского кубика», наполнялся аккуратными фанерными ящиками, внутри которых ждали своего часа заряженные «Тетрисом» игровые автоматы. Серийное производство тоже набирало обороты, благо ничего особо сложного или нового в продукции не было. Нужно было всерьез думать о продажах продукции за границей, и я не уставал бомбардировать Шелепина записками с вопросами: кто и как это будет делать.

Ответ был неожиданным, и вполне под стать бывшему Председателю КГБ:

– Привет, Петр! – В трубке ВЧ хорошо знакомый голос президента СССР. – Завтра за тобой с утра заедет Петр Степанович Музыкин, помнишь такого?

– Добрый вечер, Александр Николаевич! Разумеется! – Ну как можно забыть полковника КГБ, который расспрашивал меня два года назад о будущем. Ведь это почти импринтинг в реальности 60‑х!

– Вот и хорошо. Поедешь с ним на охоту, заодно поговорите там с интересным товарищем, у которого есть опыт руководства иностранной компанией.

– Сделаю! – Вроде обычные слова, но магия должности делает свое дело: невольно хочется ответить «есть!» и лихо щелкнуть отсутствующими каблуками. Однако разум работает отдельно: – Он что, продажами «Денди» заниматься будет?

– Скорее всего… Но давай поменьше конкретики, в работе несколько вариантов.

– Постараюсь, Александр Николаевич!

– Вот и чудно!

Ответа Шелепин ждать не стал. А мне наконец стало понятно, почему с решением вопроса сбыта тянули так долго. Не так‑то просто найти в Советском Союзе человека с опытом работы в зарубежных бизнес‑структурах, да еще в такой щекотливой отрасли, как электроника. Небось весь Внешторг несколько раз прошерстили, пока подобрали хоть отчасти подходящую кандидатуру. И даже хуже – раз решили вытащить меня на «eyes‑contact» в качестве бизнес‑эксперта, значит, с коммерсантами в СССР дело совсем швах. Старых, кто не разбежался вовремя, постреляли за неблагонадежность, а новым и правда взяться неоткуда. Но, черт возьми, зачем такие гебистские штучки, иначе говоря, при чем тут охота?! Неужели у них там на Смоленской‑Сенной площади[1066] с кабинетами напряг?

Товарищ Музыкин заехал часов в десять утра, против ожиданий – на легкомысленно белой «Волге». Сам за рулем, заразительно улыбающийся, он был экипирован для леса коричневым свитером нарочито грубой ручной вязки и никак не походил на офицера КГБ. Скорее его можно было принять за директора завода, ученого или даже известного артиста. За два года Петр Степанович чуть располнел и приобрел какой‑то солидный, даже несоветский лоск. Если бы не заметно побелевшие виски, выглядывающие из‑под легкомысленной тирольской шляпки, можно было бы смело сказать – перемены явно пошли ему на пользу. Лишь спустя несколько минут все встало на свои места: глубоко посаженные темные глаза по‑прежнему таили внимание и готовность к любому повороту событий.

По дороге он охотно рассказал мне о предстоящей встрече с совершенно невероятным человеком по имени Конон Молодый.[1067] Оказывается, есть в СССР талантливый разведчик, который работал в Англии с середины 50‑х годов. Какие он при этом секреты добывал, мне, естественно, никто не сказал, но вот раскрутить немалый бизнес по продаже торговых автоматов он сумел. Четыре фирмы, одну из которых кто‑то хотел купить за 100 тысяч фунтов стерлингов, золотая медаль Брюссельской выставки 1960 года за электронный замок,[1068] даже королева Великобритании как‑то сподобилась и пожаловала товарищу Конону за успехи в бизнесе титул пэра Англии.

Ну просто идеальный CEO[1069] для продаж «Тетриса»! Никак не мне, системному микроинтегратору, жалкому директору пары десятков монтажников, решать вопросы трудоустройства такого уникума. Жаль, конечно, что в Лондоне его умудрились разоблачить и даже осудить на 25 лет тюрьмы, но наши в 64‑м его на кого‑то обменяли, и теперь живет в Москве молодой, всего‑то 45‑летний, невыездной безработный. Организуй фирму – и вперед, благо понимание структуры делового мира осталось, а руководить филиалами и представительствами можно по телефону от подставного лица. Шелепин не может этого не понимать, но… Зачем же тогда эта несчастная «охота»? Неужели просто для знакомства в непринужденной обстановке?

Пока я ломал голову над хитросплетениями новой интриги, мы как‑то быстро и буднично добрались до нужного «леса». Чуть больше часа езды от М‑града, закрытая ржавым шлагбаумом своротка с трассы, пяток километров гравия, и за очередным поворотом открылась… Нет, совсем не пасторальная деревенька или избушка лесника, а совсем наоборот, длинная дамба плотины, на противоположной стороне которой стояла оштукатуренная в неровный коричневый цвет небольшая трехэтажка, вероятно, для проживания охраны и обслуживающего персонала.

Не знаю, входил ли егерь‑лесник со странным именем Альберт Альбертыч в штат местного гидросооружения или проходил в платежной ведомости как сержант КГБ, но вместе с выводком очаровашек‑сеттеров он занимал минимум пол‑этажа. Пока товарищ Музыкин подкармливал собачек привезенными из дома кусочками мяса, мне выдали совершенно новые болотные сапоги с нелепо подвернутыми голенищами и сильно потертую, почти белую от времени штормовку. А также сунули в руки двустволку‑«кашку»[1070] – уж не знаю, что это означает, – да повесили на шею патронташ, забитый разноцветными – красными, зелеными и желто‑серыми – бумажными гильзами. Хорошо хоть пояснили, что мучиться с выбором не надо: все снаряжены одинаково, в расчете на «перо».